Далия Трускиновская - Сумочный

– Я, вот… По объявлению.

– Ах, по объявлению. Ну-ну…

– Ты здешний дед, что ли?

– Дедушка. А ты, стало быть, по объявлению. Ну, заходи…

Краткий этот разговор состоялся на антресолях прекрасной четырехкомнатной квартиры, как раз там, где, задвинутое чемоданами, имелось в стене отверстие для проводов от распределительного щита, а также телефонного и кабельного.

Надо сказать, что антресоли всякой обжитой квартиры немало поразили бы хозяев, ежели бы те вздумали однажды разобраться, какая такая старая рухлядь загромождает отверстие. И тут бы обнаружилось, что ненужное, казалось бы, имущество, преобразилось. Из запертого чемодана, к примеру, изъята старая декоративная наволочка, шерстяная, в фольклорном стиле, и сложена так, что стала диваном с подлокотниками. Маленькая банка с остатками краски, забытая пять лет назад после того еще ремонта, накрыта чистой бумажкой и сделалась столом. Равным образом брезентовая рукавица, от того самого ремонта, прилажена к отверстию на манер шторы, чтобы не сквозило, и стоит наготове другая банка с краской – загородиться, если вдруг пожалуют незваные гости.

Хозяин, домовой дедушка Феоктист Степаныч, впустил посетителя, но, так сказать, без излишнего энтузиазма.

А чему тут было радоваться? Тот, кто пришел по объявлению, меньше всего походил на сумочного хозяина. Был он худ, взъерошен, неопрятен, неухожен, и смотрел как-то угрюмо. Нехорошо смотрел.

– Молочка? – спросил Феоктист Степаныч. – Хозяйка добрая, наливает. Кошачий корм вот есть. Рюмочку тоже для меня на секции держит. Я вот в скляночку перелил. Винцо знатное, кагор.

Был он сам из себя упитан и мохнат, как полагается домовому дедушке в богатом хозяйстве, и предлагал с некоторым хвастовством – вот, мол, сколь сытно живем, можем подкормить.

– Сыт, – отрубил гость, хотя и по рожице было видно – ой, голоден…

Сел он не на хозяйский диван, а на корточки, прислонившись спиной к чемоданной стенке.

– Тебе виднее. В сумочные, стало быть?

– Ну…

– А ты уже работал сумочным?

– Ну… работал.

Феоктист Степаныч врунишек не любил. За вранье и выставить мог – единожды и навеки. Но этот растрепа вроде бы как и не врал.

– Су-моч-ным! – весомо уточнил дедушка. – В дамской деловой сумке. Служил?

– В дамской – нет. А что? Такое уж сложное дело? Сколь там добра-то поместится, в той сумке? – вопрос был одновременно риторическим и презрительным. – Вся она – с гулькин нос!

– Добро-то, братец, этакое… С одними тенями для глаз намаешься, – предупредил Феоктист Степаныч. – Коробок раскрывается, а они – как мука, в ком сбитая, рассыпаются, вся подкладка в пыли. Еще вот пилка для ногтей. Хозяйка ее, пилку, на место не кладет, прямо так бросает, и пилка подкладку рвет. Еще вот, скажем, блокнот – тут смотреть нужно, чтобы страницы не загибались.

– Смотреть могу, – согласился гость. – Так что – место еще не занято?

– Да ты уж третий приходишь, – сообщил дедушка. – Бабушка из пятой квартиры просилась, они там с дедом не поладили, разводиться собрались. Как в ту сумку посмотрела – ой, мамочки, говорит, тут же одной приборки не оберешься! И бумажек-то, бумажек! Начнешь выбрасывать – а вдруг дельную выбросишь? Потом еще портфельный хозяин заглядывал. У него такое горе – парнишка школу окончил, портфельчик уже без надобности, снесли на помойку. Тоже я ему сумку показал, а он чихать принялся. Аллергия у него на духи…

– А бабушка – не вернется? – решил уточнить гость.

– Не-е, не вернется. Ей там за дедом хорошо. Только телевизор смотреть не велит. А она уж пристрастилась. И сам посуди: там она – домовиха-госпожа, особа почтенная, а тут кто? Сумочная! То есть – у меня в подчинении.

– Ну так берешь, что ли?

– С испытательным сроком разве взять? – сам себя спросил дедушка. – Две недели. Идет?

– Идет.

– Тогда – располагайся. Прямо тебе скажу – кабы не припекло, не взял бы. Но она, хозяйка наша, уже из-за сумки в буйство впадать стала. Прямо голосом кричит – ничего, мол, кричит, сыскать невозможно! А сумка французская, помещений в ней шесть, больших и маленьких, и еще с другой стороны потайной карман, за ним тоже глаз за глаз нужен. Она там часто деньги носит – ну, сам понимаешь.

Феоктист Степаныч шумно вздохнул.

– Коли хозяйка буянит – весь дом вверх дном, – пожаловался он. – Впору уходить, другого дома искать. А так она хозяйка добрая. Труженица! На дом денег не жалеет. Это у нас только хозяин неудачный выдался… Ну, сам сообразишь…

– Пьет, что ли? – догадался гость.

– Хуже. Ну, бездельник. Дармоед. Ты его в расчет не бери. Все по-хозяйкиному делать надо. Вот еще что! Ты кота гонять не моги! Кот у нас серьезный, персидский. Она мне его с понятием препоручила! Принесла котеночком, и так прямо, по старинке, и сказала: вот тебе, дедушка, на богатый двор мохнатый зверь, береги его, холь да лелей!

– С котом поладим, – хмуро сказал пришелец.

– Две недели тебе сроку, стало быть. А зовут как?

– Прохором.

– Располагайся, Проша. Документ имеется? Давай сюда – впишу, что взят в сумочные с испытательным сроком…

– Незачем, – отказался новоявленный сумочный. – Обойдется. Мне до пенсии еще далеко.

– Как знаешь…

Ночью, когда семья угомонилась, Феоктист Степаныч повел Прохора в должность вступать.

Сумка стояла в гостиной на кресле. Рядом спал большой рыжий кот.

– Вот твое место прохождения службы, – строго сообщил дедушка. – Ты запоминай! Вот этим она личико красит. Это все должно в косметичке лежать. Вот карточки – это визитки. Их в боковой кармашек складывай. Это важно! За жевательными резиночками особо смотри! Она пакетик откроет да не глядя в сумку бросит – а ты этим белым штучкам разбежаться не давай, бумажку зажми… Во! Вот это – самое неприятное. Ну да уж ты потрудись.

– Что за дрянь такая? – удивился Прохор.

– Ну, жует она резиночку, а тут вдруг кто заявился и жевать уж неприлично, а мусорной корзины рядышком нет. Так она скоренько – в сумку! К подкладке прилипнет – зубами не отдерешь! Или дельные бумажки между собой склеятся. Ты как увидишь – держи какую бумажку наготове и сразу в нее лови.

– Она плюет, выходит, а я – лови? – уточнил Прохор.

– А тебя, между прочим, сюда веником не гнали, – напомнил Феоктист Степаныч. – Я знаю – внизу за батареей и другие объявления имеются. Вот сорок пятой квартире холодильный нужен.

– Дед, ты их холодильник видел? – Прохор до того возмутился, что прямо заорал. – Это, дед, целый город, и туда троих холодильных нужно, чтобы мало-мальский порядок держать! А они все норовят на одного навесить!

– Да, хозяин у них строгий, Поликарп Федотыч, – согласился дедушка. – Вроде меня – бездельников страсть не любит. Вот еще тридцатая квартира в холодный шкаф смотрителя зачем-то искала…