Татьяна Толстова - Дети двух Миров

Голова у Евы совсем пошла кругом от неожиданной новости, ноги отказывались держать. Щелкнув пальцами, она создала себе и эльфу пару удобных кресел, и совершенно не задумываясь о том, что нарушает дворцовый этикет, попросту плюхнулась в одно из них. Гальтаф IV хотел было возмутиться от неслыханной наглости - никто не имеет права сидеть в присутствии императора без его на то разрешения! Но лиловый дракон посмотрел на него таким многозначительным взглядом, что император сдержался.

- Я повелеваю тебе, Ева, присесть и отдохнуть, - сказал он.

Конэ-Эль продолжал смотреть на Еву, пытаясь до конца осознать, кем является эта девушка. Выходит, что она хоть и полукровка, но все же принадлежит к его народу. Эта новость очень радовала Конэ-Эля, и он не скрывал своих чувств. Ева, придя немного в себя, собравшись с мыслями, обратилась к дракону:

- Уважаемы Ке'Ар, если вы знали меня по моим предыдущим воплощениям, то должно быть знали и моих родителей, так?

Дракон закивал головой.

- В таком случае, может у вас есть их портреты? Мне хочется на них посмотреть.

- Это очень легко сделать, в моем доме есть несколько портретов, в том числе и твоих родителей.

- Я очень хочу их увидеть, - сложила в мольбе ладони Ева. - Пожалуйста.

- Нет проблем, - согласился Ке'Ар.

Ева встала с кресла и подошла к лиловому дракону.

- Но все же я немного сомневаюсь и хочу еще раз спросить - вы точно уверены в своих словах? Мастер Агвальт говорил мне о том, что я родилась в этом мире, но ничего не сказал о моем происхождении.

- Ты встречалась с Агвальтом? - от изумления дракон резко поднялся на лапах и ударился головой о потолок.

От удара стены заходили ходуном, но взволнованный Ке'Ар даже не обратил на это внимания.

- Когда вы видели его? Давно?

- Нет, мы с Конэ-Элем гостили в его замке некоторое время назад, а потом, совсем недавно, я перемещалась к нему, чтоб просить совета.

- И он ничегошеньки не рассказал тебе о твоих родителях? - переспросил дракон.

- Ничего… - покачала головой Ева, - Сама вот удивляюсь почему.

- Ты должна мне рассказать о вашей встрече с магом, о чем вы говорили, что делали, - сказал ей Ке'Ар, - Тогда, возможно, я пойму причину его поступка.

В тронном зале царила тишина, все присутствующие с интересом наблюдали за диалогом девушки и дракона. Император стоял, покачиваясь с мыска на пятку, заложив руки за спину. Любопытнейшая история разворачивалась в стенах его замка, и ему хотелось знать ее продолжение.

- Мой друг Ке'Ар, - обратился он к лиловому дракону, - Почему бы нам сейчас не отправиться в твой дворец, и не показать этой девушке те портреты, о которых ты говорил. Мне кажется, что именно в них кроются ответы на все ваши вопросы.

- Ты совершенно прав, - согласился дракон, - мы отправляемся ко мне немедленно.

Стараясь никого не задеть, Ке'Ар развернулся и первым вышел из тронного зала. Император Гальтаф IV, Ева и Конэ-Эль проследовали за ним.

- Вот и гости пожаловали…, - глядя в окно, горько усмехнулся Константин Григорьевич.

За ним приехали. Отпущенные международным Советом магов дни закончились. Первое время, после оглашения приговора, он сильно переживал, нервничал, а вот теперь стал совершенно спокоен. Порой Константин Григорьевич сам удивлялся собственному безразличию. Инну конечно жалко, она хоть и молчит, но он то не слепой, видит ее красные отекшие глаза. Поди ревет каждую ночь. Дурочка… И чего она в нем нашла? Самый обычный, самый простой, стареющий человек, со своими "тараканами" в голове.

"Что ни делается, все к лучшему, - вспоминая об Инне, подумал Константин Григорьевич, - Поплачет, потом забудет, сдался ей мрачный лысеющий старик. Пройдет время, а там глядишь, и встретит помоложе меня, да покрасивше".

Зазвенел телефон, Смирнов неторопливо снял трубку. Он прекрасно знал, кто и зачем звонит.

- Слушаю вас, Никанор Кузьмич.

- Костя, тебе пора… - Смирнов почувствовал, что каждое слово дается Полежаеву с трудом.

- Я буду у вас через пять минут, - ответил он, стараясь, чтоб его голос звучал ровно и уверенно.

- Хорошо, - Полежаев повесил трубку.

Слушая, как монотонно пищат короткие гудки, Константин Григорьевич оглядел в последний раз свой кабинет. Здесь он провел половину своей жизни, отдавая университету всего себя, здесь он принял это идиотское решение, которое потянуло за собой цепь событий. Да, знать бы, где упадешь, соломки бы подстелил. Перехитрил самого себя, старый лис. Теперь самое время платить по счетам. Трубка пищала, требуя положить ее на место.

- Не будем отчаиваться, - сказал ей Смирнов и опустил на рычаг.

Тишина кабинета навалилась всей массой. Глубоко вздохнув, Константин Григорьевич решительным шагом направился на встречу своей судьбе.

В коридоре никого не оказалось, и этот факт порадовал Смирнова. Ему очень не хотелось видеть сочувственные взгляды сотрудников. Он предпочитал уйти молча, по-английски. И откуда они только пронюхали? Впрочем, чему тут удивляться… Все тайное всегда становиться явным. И еще хорошо бы избежать встречи с Инной.

Шесть магов, представителей различных школ, в ожидании Смирнова, разъясняли Никанору Кузьмичу план международного Совета. Чашки с горячим кофе дымились перед ними на столе. Когда бывший начальник разведки зашел в кабинет, они разом замолчали, повернувшись к нему. Полежаев поднялся ему навстречу:

- Проходите, Константин Григорьевич, знакомьтесь.

Смирнов подошел к столу и представился. Маги по очереди кивали ему головами, называя свои имена. Двоих из этой компании Константин Григорьевич знал, они как раз присутствовали на закрытом совещании в номере у Де'Кампа: представитель школы Огня, господин Де'Жетье и его извечный оппонент - Хранитель заклятий Ночи, темнокожий Банкума. Возглавлял эту группу магистр Третьей ступени, ирландец по происхождению, Брайд Эрвин. Он протянул Константину Григорьевичу бумагу - официальное постановление Международного Совета магов, а, по сути - его приговор.

- Ознакомьтесь, господин Смирнов, и если согласны, то подпишите, - с акцентом, но все же на русском произнес Брайд, - Поймите, никто насильно не заставляет вас идти на этот шаг, все сугубо добровольно. Если вы отказываетесь, то напишите об этом внизу, вместо подписи. Повторяю, все сугубо добровольно.

Константин Григорьевич оглядел присутствующих магов - у всех такой безучастный, равнодушный вид, ни капли сочувствия в глазах.

"Впрочем, какое может быть сочувствие, - одернул себя бывший начальник разведки, - Я же для них что-то вроде международного преступника".

Но все же один взгляд отличался от всех остальных, он дышал злобой, ненавистью, желанием убить. Де'Жетье хоть и старался, как мог, скрывать свои чувства по отношению к Смирнову, но ему это не совсем удавалось.