Александр Мазин - Паника-upgrade. Брат Бога

Госпожа отступала. И без нее кровавый смерч, порожденный в скопищах Детей Дыма, слабел и живучесть людей брала свое. Они вновь множились… И через некоторое время все повторялось с отвратительным сходством. Но каждый раз крови и боли было чуть больше, и каждый раз отступающая в недра Госпожа уносила с собой толику чужого мира.

Оба они – Анк и Маат – понимали: так Враг проникает внутрь. И он преуспел. Ненависть Маат была частью его успеха. И его гибелью.

«Позволь – мне! – попросил Тот-Кто-Пришел. – Ты же помнишь, как кровь Древних бесплодно уходила в землю!»

Госпожа противилась. Анк чувствовал: всё в ней сопротивляется его первенству. Так и должно быть. Но сейчас, когда он слаб, ее сила грозит им обоим. Анк был Порождающим Свет. Он был первым в Слиянии Имен, но сейчас главенствовал не он.

Таррарафе закрепил руль и вынул из водонепроницаемого мешка сухари и консервы. Подозвал Веерховена.

Поели молча. Когда закончили, масаи выбросил за борт пустые банки и спрятал мешок в ящик у правого борта. Веерховену представилась возможность заглянуть внутрь этого ящика, и он обнаружил там целый арсенал. Один автомат Калашникова, один «Ингрем» (Веерховен знал эту модель очень хорошо) и большой пистолет, который он толком не успел разглядеть. Там же Рихард увидел несколько ящиков с патронами. Возможно, внизу было еще что-то, но Таррарафе уже захлопнул крышку. Впрочем, ящик на замок не запер. Масаи мог не опасаться своего спутника: без него Веерховен никогда не добрался бы до континента.

Итак, у них по два ствола на каждого, считая парабеллум Рихарда. Немало, если они решат ограбить банк. И ничто, если им понадобилось бы выжить на Козьем Танце. К счастью, дьявольский остров уже далеко за кормой, и можно надеяться, навсегда в прошлом.

Темнело.

День угасал. Еще один день, проведенный Тенгизом на Козьем Танце. Еще один день, прекрасный и спокойный, как шелковистая поверхность океана. В полусотне миль отсюда мог бушевать шторм, но здесь волны, накатывающиеся на белоснежный песок, никогда не поднимались выше лодыжки. И никогда не приносили банок из-под пива или пластиковых ободранных кукол. И это было не менее удивительно, чем спокойствие океана.

День угасал. Он был длинным… И пролетел как одно мгновение. Он весь состоял из синей соленой воды, зелени листвы и теплой женской кожи, к которой прилипли крупинки кварца. Или сухие листья. День был заполнен ничем. И полон настолько, что пожелать большего просто невозможно. Если это мир Анка, то Тенгиз вложит свою лепту в то, чтобы вернуть его, этот мир. Он вложит себя, вложит деньги своего отца, если удастся. Деньги, пропитанные красной кровью людей и черной кровью земли. Тенгиз понимал их силу и понимал, как трудно заставить деньги работать ради людей, а не ради других денег. Но он рискнет. Сумеет убедить отца или… Когда-нибудь его состояние так или иначе перейдет к единственному сыну, Тенгизу Саянову. Тенгиз подождет. Он научится ждать у своего брата. Если бы не Анк, Тенгиз никогда не узнал бы вкуса жизни. Он услаждал бы тело и интеллект тем, что полагал изысканным. Но истинный вкус жизни он узнал здесь, когда понял, что любит и любим.

Но самым важным было ощущение Близости. Ощущение присутствия чего-то действительно вечного. Здесь был росток нового мира. Мира, который затронет каждого из миллиардов жителей земли. И он, Тенгиз Саянов, – один из первых!

Тенгизу было не так много лет, и от подобных мыслей голова его кружилась. Он чувствовал себя избранным, призванным. И то, что божественное существо, Пан, находит его таковым, было важнее той избранности, какую давали деньги или привилегированное воспитание. Это было признание свыше, признание того, что не из-за положения в обществе или остроты ума, а сам Тенгиз, по сути своей, – избран. И останется избранным, что бы ни случилось.

У Тенгиза замирало сердце, когда он думал о будущем… И все-таки в глубине души он готов был отдать это будущее ради настоящего. Любовь Лоры, дружба Данилы, благосклонность Анка… И райская природа вокруг. Разве мог он получить всё это не по избранности своей? Разве такое можно, например, заслужить?

– О чем ты думаешь? – спросила Лора.

Она училась жонглировать камешками. Подбрасывать пару голышей одной рукой у нее получалось неплохо, но с третьим – не ладилось.

– О многом, – рассеянно отозвался Тенгиз.

«Он что, подражает брату?» – подумала девушка.

Но если от медитирующего Анка исходило нечто холодное, тревожащее, то задумчивое лицо Тенгиза наводило на мысль о предвкушаемом удовольствии.

И здесь Лора была очень недалека от истины.

– Привет! – сказал Жилов, спрыгивая вниз. – Мы принесли фрукты!

Он высыпал на песок содержимое превращенной в мешок рубашки М'Танны. Бананы, манго, кокосовые орехи, финики.

Анк открыл глаза, улыбнулся по очереди Жилову и М'Танне. Африканец расплылся в счастливой улыбке.

– Угощайся! – предложил Жилов.

– Нет, – сын Древней покачал головой. – Благодарю!

– Aп! – воскликнул Данила, смахивая ножом макушку ореха. Тенгиз узнал это движение, вспомнил прошлую ночь…

«Господи, ведь и суток не прошло!» – изумился он.

Жилов бросил орех Лоре. Когда девушка поймала орех, немного молока выплеснулось ей на грудь. Кромка прибоя, поднятая приливом, плескалась у ее ног.

Лора стерла ладонью с груди сок и сполоснула руку в соленой воде.

– Лора! Лора!

Тенгиз стоял рядом, протягивая ей очищенный желтоватый плод.

– А, спасибо! – рассеянно проговорила девушка.

Тенгиз опустился рядом, касаясь плечом согнутой в колене ноги Лоры.

– Все будет хорошо, – сказал Анк.

И Лора сообразила: вот уже несколько минут она не сводит с него глаз.

– Хорошо? Что? – спросила она неожиданно резким голосом.