Сергей Волков - Пастыри. Черные бабочки

Темпоральное сканирование, или, сокращенно, темпосканнинг, воистину был самым изощренным, хитрым и зловещим изобретением Пастырей первого поколения.

Когда Вадим впервые спускался в «гнездо», ему хотелось выть от тоски и отсутствия перспектив, вырваться отсюда раньше окончания четырехлетнего срока.

Покинув лифт и пройдя по устланному толстым ворсистым ковром коридору, он нашел в себе силы улыбнуться охраннику, но тот, затянутый в традиционно черную униформу носатый валлиец, никак не отреагировал на это, молча приняв жетон и выдав взамен ключ-жезл.

Войдя в «яйцо» – крохотный, два метра в диаметре, круглый кабинетик, Вадим уселся за пульт темпоскопа. Сунув голову в золотую полусферу транслятора, он вставил ключ-жезл в гнездо, трижды, как учили, повернул, дернул рычаг...

В последний момент ему удалось пошутить:

– Всю жизнь мечтал от души покопаться в грязном белье Великого Круга...

Если кто-то думает, что выражение «и у стен есть уши» – это всего лишь фигура речи, то он глубоко ошибается. Уши, а также глаза и прочие органы чувств есть не только у стен, но и у одежды, мебели, предметов интерьера, посуды и даже у ваших собственных волос, ногтей, кожи и слизистой оболочки.

Главное – найти способ заставить все это говорить и показывать. Живущим и смертным, понятное дело, это не под силу, а вот Пастырям по плечу и не такое.

Темпоскоп придумал еще в семнадцатом веке легендарный эрри Соллер, ученик и сподвижник Основавшего, первым доказавший возможность прикладного использования древних марвелов.

В основу созданного им аппарата легло знаменитое Зеркало Клеопатры, металлическая полированная пластинка, позволявшая наблюдать прошлое. По легенде, царица Египта с удовольствием смотрелась в него, всегда видя себя шестнадцатилетней.

Для работы темпоскопу необходимы темпоагенты – различные предметы, с которых прибор эрри Соллера считывает информацию и проецирует ее непосредственно в мозг оператора. Хочешь знать, чем занимаются твои приятели, коллеги, подчиненные, руководство, соседи или совсем чужие, незнакомые люди? Просто подбери немного пыли с их заднего двора, вытащи пару очисток из мусорного пакета, оторви клочок обоев в прихожей, соскреби засохшую краску со стены гаража. А потом помести все это в темпоскоп – и скрытая от посторонних глаз жизнь раскроется перед тобой, как увлекательная и местами шокирующая книга.

На словах все просто. Даже очень просто...

...Мерно щелкает большое зубчатое колесо. Рассеянный свет небольшой лампы не отражается в тусклой бронзе, и колесо кажется черным, будто бы закопченным в дыму адских печей.

Тянется, тянется из отверстия в стене бесконечная гирлянда-катена, похожая на цепь из небольших вытянутых герметичных пузырей. Ныне пузыри эти, называемые целлами, делают из латекса, а раньше, насколько помнил Вадим, их сшивали из пропитанных жиром бараньих кишок. Тогда в «гнезде» стояла жуткая вонь...

В каждой целле находится темпоагент – песчинка, волосок, чешуйка краски, ниточка, щепка, сигаретный окурок, капелька крови. Иногда встречаются весьма забавные вещи – рыболовный крючок, косточка персика, удаленный стоматологом зуб.

Но чаще темпоагенты вызывают у оператора вполне объяснимые чувства и позывы. В самом деле, когда ты различаешь сквозь желтоватый прозрачный латекс отрубленный скрюченный палец, использованный презерватив или сплющенную пулю, покрытую бурой коркой засохшей крови, хочется отвернуться, закрыть глаза, подумать о чем-то ином, добром и светлом.

Но именно этого сделать и не получится. Темпосканер обречен на принудительное подглядывание через замочную скважину, ведущую в прошлое. Он сам – часть хитроумного механизма, самая важная и самая уязвимая его часть.

Вадим вспомнил вводную лекцию, на которой ему и еще десятку новичков объясняли, как важен для Великого Круга и всего человечества в целом темпосканинг, и какую нужную работу им предстоит выполнять. А в качестве иллюстрации показали короткий фильм с поясняющими субтитрами, записанный темпосканером – как пример. Вадима тогда очень впечатлило увиденное...

...На экране появилась некая комната. Вадим сразу почувствовал, что в ней стоит неестественная, вакуумная тишина. Титр внизу сообщил, что дело происходит летом 1944 года в Берлине.

Из освещенной прихожей в комнату вошли двое – молодой офицер в форме войск СС и старик, хозяин дома.

– У вас так тихо, – удивился офицер. Титр проинформировал, что его зовут Альбрехт Хаусхофер.

– Это оттого, что окна наглухо забиты ватными одеялами, – пояснил хозяин, высокий, седой, как лунь, старик с подагрическими узловатыми суставами. Относительно его личности зрителям ничего не сообщили.

– Так теплее? – понимающе кивнул Альбрехт, снимая форменный плащ и вешая черную фуражку на обломанные оленьи рога.

– Так спокойнее. Вы же знаете, геноссе, что говорят на этот счет большевики: «Свет в окне – помощь врагу!»

В небольшой комнате, заставленной старой, тяжелой, как память о кайзере, мебелью, тускло горела под потолком одна-единственная лампочка. Она почти не рассеивала мглу, лишь делая ее багровой, тревожной и мрачной.

Хозяин предложил Альбрехту кресло, сам уселся в скрипучую качалку, запахнув колени вытертым пледом. В углу сухо трещал динамиком большой напольный приемник в эбонитовом корпусе – начинались десятичасовые новости.

Трижды прозвучало: «Дойчланд, дойчланд, юбер аллес!», и бодрый, жизнерадостный, словно сперматозоид, диктор начал сыпать оптимистическими сводками с полей сражений:

«Сегодня, одиннадцатого июля тысяча девятьсот сорок четвертого года, нашим доблестным войскам удалось остановить продвижение противника на северо-восточном участке Центрального фронта и западнее крупного железнодорожного узла Столо-Бянница. На Западном фронте отбиты все попытки врага высадиться на правый берег реки Гаронны. Ефрейтор Риринг на своем „Тигре“ подбил двенадцать американских „Шерманов“, а экипажи еще одиннадцати в панике бежали, бросив свои машины. Это еще одно доказательство превосходства арийского духа и бронетехники над врагом.

Все население рейха с воодушевлением ждет новых победоносных новостей с фронта. Юные арийцы из организации «Друзья фюрера» пишут нам, что готовы в любой день отправиться на передовую и ценой своих жизней остановить продвижение большевистских орд на Востоке. По просьбе этих истинных патриотов и сынов фатерлянда мы передаем любимое произведение нашего горячо обожаемого фюрера: фрагмент из трилогии Рихарда Вагнера «Кольцо Нибелунгов». Хайль Гитлер!»

Альбрехт дернулся. Старик, напротив, усмехнулся и понимающе кивнул – мол, все понимаю и не осуждаю, рефлекс. Комнату наполнили грозные, давящие звуки, и сразу как будто сгустилась мгла.