Владимир Савченко - Пассажир Седьмого Класса

Она так и потянулась к комиссару в порыве предстоящей благодарности; халатик совсем распахнулся. Мегре глядел на нее с большим интересом.

Закончив совещание, борцы с хищениями сутей покидали номер. Лили стояла в прихожей, опершись одной рукой о стену, другой о крутое бедро, и на прощальные кивки отвечала улыбкой, в которой сквозил вопрос: как, и это все?.. И каждый, удаляясь, чувствовал себя немного дураком.

Когда же длинным коридором дошли до лифта, издали, от люкса, прозвучало лукавое контральто:

– Monsieur, vous vous-oubliez son pipe!*

[* Мсье, вы забыли свою трубку! (Франц.).]

– О, в самом деле! - Мегре хлопнул себя по карману, кивнул спутникам, заспешил обратно.

Отдельны спустились в вестибюль.

– Может, нам его подождать?- предложил Вася.

– Нет,- покачал головой Звездарик,- это займет много времени. Он ничего не забыл. Просто Лили напомнила ему, что он в известной мере француз.

Они вышли наружу, зашагали через пустеющую к ночи площадь. Только башня пси-вокзала жила, господствовала над ней, светилась сверху донизу, пульсировала потоками пассажиров. Столбы голубого ионизированного воздуха уходили от вихревых антенн во тьму, указывали направления пси-трасс.

– А речь была сильная,- молвил Витольд Адамович.

– Речи - они все сильные,- отозвался Звездарик.- Особенно если товарищ прибыл из Галактического центра.

– Так аппаратуру в люксе-то мадам Лили будем устанавливать, Семеныч?- спросил Витольд.

– Не стоит,- подумав, сказал начальник отдела.- Мы же не собираемся снимать многосерийный порнографический фильм.

Один критянин сказал, что все критяне лжецы,- и вот уже две тысячи лет ученые не могут успокоиться: соврал он или сказал правду? А чего гадать-то: обидели его там, на Крите, объегорили. Может, увели жену. Или пообещали квартиру, да не дали. Вот он и поливает.

К. Прутков-инженер, мысль № 203

Пробные тела в Кимерсвильский ОБХС доставляли в желтом фургоне с надписью

"Спецмедслужба". Более ничего привозить не требовалось. ЗУ "некомплектов" соединял с отделом СВЧ-кабель, выведенный на специальный пульт - весьма сложный, занимавший стену в особой комнате. Отсюда и название "стена плача"- в ином варианте "стена воя". Всего хватало, всякое слышалось из динамиков пульта: и плач, и вой, и скрежет зубовный.

…Хотя, как мы отмечали, переработка сутей в пси-машине и трансляция их подобны действиям с электрическими сигналами, несущими обычную информацию

(слова, числа, изображения), читатель впадет в ошибку, если решит, что это одно и то же. О, нет! Психические сути, ингредиенты личности, несут в себе заряд свободы воли, активности, даже регенеративной возбудимости (той, что выражают слова: "А по какому праву вы, милостивый государь?.."- или в наш демократический век: "Шё ты сказал?! Да кто ты такой?!"). Проще говоря, пси-сути это информация, которая даже и в машинных схемах знает себе цену, свои права и может за себя постоять. Поэтому - разовьем аналогию - машинные операции с сутями настолько же хлопотливей переработки пассивной информации, насколько перевозка пассажиров хлопотливее перемещения грузов в контейнерах.

И это еще в нормальных, благополучных случаях, когда пассажиры задерживаются в блоках (пси)-ВМ самое большее на часы (при подборе групп туристов).

Злосчастных же "некомплектов" приходилось мариновать, пока разыскиваются недостающие их сути. Представьте себе пассажиров в поезде дальнего, очень дальнего следования, который у последнего светофора перед конечной станцией

(когда все оделись, достали чемоданы) стал и ни с места - час, другой, третий… да умножьте это на в тысячи раз большие, чем в обычном мире, скорости реакций и действий каждого в электронной машине, да добавьте самое главное: у каждого чего-то не хватает, и крупно не хватает; но он, естественно, более замечает неполноценность окружающих, а не свою. Вот так - и то лишь отдаленно - можно понять психическую обстановку в ЗУ

"некомплектов" и какие там царили нравы.

Пробные тела как раз и предназначались для опроса потерпевших "некомплектов" и для контроля их психики. Печальный опыт показал, что некоторые из них, очутившись наконец в теле - неважно, каком и чьем! - ведут себя безрассудно: отказываются покинуть тело после опроса, лезут в драку со служителями и т. п. Поэтому решили: лучше собственными их телами не рисковать - пусть хранятся в анабиозе до полного восстановления личностей. Пробные же тела сдавали напрокат - на дни, на недели за сходную плату - самые кимерсвильские забулдыги; для них это был промысел вроде собирания бутылок. Наиболее котировались хилые, некрасивые тела и несимпатичные лица, чтобы охотников позариться на них среди "некомплектов" было поменьше. Кроме того, с пробниками в необходимых случаях разрешалось обращаться грубо.

Обычно в желтом фургоне доставляли два пробных тела - второе для запаса, на случай, если первое выйдет из строя. Но сегодня носилки для запасного заняло тело профессора Воронова, которого предстояло вернуть в жизнь. Этот Воронов был весьма хлопотным "некомплектом": исчезновение, интеллекта и специальной памяти об этике и эстетике как-то слишком уж растормозило его мощный дух - он часто скандалил, орал в динамики со стены-пульта: "Требую свободы!

Верните мне личность! Верните тело! Долой насилие над личностью! Сатрапы!.."

К нему присоединялись остальные, в ЗУ начинался бедлам.

На других носилках лежал ниц прихваченный ремнями пробник - долговязый мужчина с морщинистой шеей, худой настолько, что под кожей выделялись не только лопатки, позвонки и ребра, но и кости таза. Темные волосы на голове окружали аккуратную, как тонзура у католических монахов, плешь.

Сотрудники ОБХС не слишком стремились посещать комнату с выходным пультом ЗУ

"некомплектов". Пульт был в максимальной степени оснащен как для общения

"некомплектов" между собой и с внешним миром: микрофонами, иконоскопами, так и для их развлечений: электронными игровыми автоматами, проигрывателями, даже имитаторами звуков, видов, запахов. Эти развлечения и общения призваны были разряжать активность и эмоции "некомплектов"- но, к сожалению, отрицательные чувства у них быстрее накапливались, чем расходовались. Пустая комната со "стеной плача" всегда была наполнена перебранками, галдежом.

Когда же в ней, в зоне восприятия "некомплектов", оказывался кто-то из отдела, то без высказываний в его адрес - и хорошо еще, если на уровне:

"Ишь, ходит! Нажевал рожу на казенных харчах, а мы здесь пропадай!"- не обходилось. Звучавшие в динамиках голоса не были, понятное дело, собственными голосами некомплектных личностей - просто каждая имела свою полосу звуковых частот и модулировала ее смысловыми сигналами. Но этак-то получалось даже обидней. Читатель с этим согласится, если представит на минуту, что выслушивает реплики в свой адрес от автомата с газированной водой.