Лорел Гамильтон - Прикосновение полуночи

– Хватает таких, кто водится с нами, низкорослым народцем, – сказала Мэгги-Мэй, – но мало кто пожелает признаться в том вслух.

Гален нахмурился:

– Почему?

Аматеон поинтересовался:

– Ты при том же дворе живешь, что и мы?

Гален пожал плечами, едва не сбросив Маг. Он помог фее удержать равновесие, протянув ей палец для опоры.

– Любовь – это драгоценность, как можно ее стыдиться?

Если бы я уже не любила его, я полюбила бы в эту секунду.

– Ты прав, мой друг, – сказал Дойл, – но наши свободные собратья не всегда думают так же.

– Высокомерие, такое высокомерие – стыдиться того, за что мы все отдали бы полмира, – воскликнул Адайр.

– Кто же признается, что спит с пернатой? – бросил Онилвин.

– Для ...ли подходят, а для любви – нет? – едко спросила Мэгги-Мэй. Кое-кто из мужчин отвел глаза. Дойлу встретить взгляд яростных золотых глаз ничто не помешало.

– Гарри Хоб был ее любовником?

– Йе, – кивнула Мэгги.

– Да, – одновременно сказали Маг и Душистый Горошек.

Дойл повернулся к Гарри.

– Не каждому хобу доводится делить подружку с сидхе.

– Подружку? Не-а, я любил девчонку.

– И как ты относился к необходимости делить ее с другим?

– Беатриче поссорилась с Гарри, – сообщила Душистый Горошек.

– Но мы помирились, – быстро сказал Гарри.

Душистый Горошек подтвердила, что это правда.

– Она порвала с сидхе, – добавил хоб.

– Бросила сидхе ради тебя? – Маг залилась высоким щебечущим смехом.

– Не смейся над ним, Маг, – сказала Мэгги-Мэй. – Бывает, что любовь важней, чем магия или власть.

– Ты знала, что Беатриче рассталась с Гарри? – спросила я.

– Йе, и что она приняла его обратно – тоже.

– Если Беатриче порвала с сидхе, – заметил Дойл, – почему Гарри ждал его появления здесь, на кухне?

– Беатриче сказала, что он заставлял ее делать ужасные вещи. Она сперва соглашалась, а потом передумала.

– Что за ужасные вещи? – спросил Дойл.

– Она мне не сказала. Сказала только, что никто бы не поверил, что он может творить такие кошмарные вещи.

Мы были неблагие, а не благие, а значит, смело могли признаваться в очень многих вещах. Что же могло быть так ужасно, что это сочли бы невероятным? От какого извращения в ужасе отвернулась Беатриче?

– Ее сидхе потребовал еще одно свидание, чтобы попытаться убедить Беатриче изменить решение. Я умолял ее не ходить.

– Почему? Ты боялся за ее жизнь? – спросил Дойл.

– Нет, нет. Если бы мне только пришло такое в голову, я бы никогда не отпустил ее к нему на свидание, – ответил Гарри.

– Тогда в чем причина?

– Я ревновал, а кто бы не ревновал? Я боялся, что он снова ее сманит. Да поможет мне Богиня, я только о своей ревности и думал.

Наверное, Дойл подал какой-то знак, потому что Холод и Гален отпустили руки Гарри. Он потер руку, которую держал Холод.

– И ты спрятался при виде Онилвина, потому что принял его за ее любовника.

– Мы думали, что он пришел убить Гарри, – сказала Душистый Горошек. – Если бы она рассказала кому-то свою тайну, то только Гарри. Я сказала ему спрятаться.

– Если ты боялся одного Онилвина, почему ты не выбрался из укрытия, когда вошли мы все? – спросил Дойл.

– А ты хотел бы, чтобы кто-то узнал, что ты спрятался, вместо того чтобы броситься на мужчину, которого считал убийцей твоей любимой? Неужто я хотел бы, чтоб Мрак или Убийственный Холод узнали, что я такой трус?! – В его глазах заблестели слезы. – Я сам не знал, что я такой трус.

– Онилвин, – позвал Дойл, – так почему ты решил нас опередить? В чем истинная причина?

Онилвин открыл рот, но ему пришлось громко прокашляться, прежде чем заговорить.

– Если начистоту, то я знал, что принцесса меня терпеть не может. При таком богатом выборе мужчин она спокойно может держать меня вдали от спальни. А я хотел скова прикоснуться к женщине. Я думал, что, если найду что-нибудь, если разберусь с этим убийством, это мне зачтется.

Я ошеломленно уставилась в его окровавленное лицо со злыми глазами. Он встретил мой взгляд.

– И почему я тебе не верю? – спросила я.

Глаза мрачно взглянули на меня с кровавой маски его лица.

– Разве я сознался бы тебе в такой слабости, если б это не было правдой?

Это меня озадачило.

– Но ты ведь меня тоже ненавидишь?

– Я готов почти на все, лишь бы положить конец своему голоду, принцесса. Что бы я ни чувствовал к тебе когда-то, шанс утолить эту жажду перевешивает все. Любую верность, которую, как я думал, я питал.

Мы глядели друг на друга, и не знаю, что бы я ответила, потому что Дойл вдруг спросил:

– Запах чувствуете?

Дойл принюхался к воздуху, и секунду спустя я тоже почувствовала запах. Свежая кровь. Я шагнула к Дойлу.

– Что ты учуял, Мрак? – спросила Мэгги-Мэй.

Он взялся за рукоять меча, и другие стражи мгновенно потянулись к оружию. Не думаю, что кто-то из них почувствовал запах крови, как мы, но они полагались на инстинкты Дойла.

– Ничего страшного, – ответил он, но меч из ножен продолжал вытаскивать, что никого, понятно, не успокоило. С обнаженного меча потекла кровь.

Гарри попятился прочь от Дойла и его истекающего кровью меча, и я его за это не осудила. Душистый Горошек опять завизжала, а Маг уткнулась лицом в шею Галена.

– Спаси нас Богиня, – ахнул Холод. – Что это?

– Кромм Круах, – ответил Дойл.

Мгновением позже я припомнила, что так звали Риса в то время, когда его почитали как бога. Кромм Круах, Красный Коготь. Глядя, как кровь капает на выскобленный добела пол кухни, я начала понимать, откуда пошло это имя.

Мэгги-Мэй кивнула:

– Кромм Круах, йе. Ну и что он говорит?

Кровь на полу образовала буквы: "У тебя что, нет немагического оружия?"

– Ох, – сказал Дойл, и клянусь, он выглядел почти смущенным. – Одолжишь мне кухонный нож, Мэгги-Мэй?

Она прищурилась, но кивнула:

– Йе.

Он взял один из длинных, жутких на вид тесаков и прижал палец к лезвию. Металл тут же затуманился.

На блестящей поверхности проступило лицо Риса.

– Знаешь, сколько крови я потерял, пытаясь до тебя достучаться?

– Я не подумал, что со мной только зачарованные клинки.

Я еще раз получила редкую возможность насладиться смущением Дойла от собственной непредусмотрительности.

– Чьей кровью ты воспользовался? – спросил Гален.

– Своей, чьей еще? Раны уже затянулись, но больно было чертовски, а копы просто выпали в осадок.

– Сколько людей тебе еще нужно? – спросил Дойл.

– Не знаю. Зависит от того, сколько полицейских Мерри впустит в холм.

Я подошла еще ближе к Дойлу, чтобы Рис яснее мог меня видеть.

– А сколько их там?

– Считать только местных копов или фэбээровцев тоже? – уточнил Рис.

– Кого? Фэбээровцев?!

– Угу.