Терри Пратчетт - Страта

Сильва подумала о том же самом и позвала:

– Кин? Ты не спишь?

– Ум-гу.

– Если наш буфетчик сломается… Ты должна пообещать, что парализуешь меня и позволишь Марко лишить меня жизни.

– Ни за что! – вскричала Кин, окончательно проснувшись, и села. – Кроме того, как мы сможем тебя парализовать?

– Я несколько раз видела у тебя станнер, ты прячешь его в ладони, – сказала Сильва. – Он и сейчас с тобой, я ведь довольно наблюдательна… Кин, ты обязана убить меня ради страха перед тем, во что я превращусь. Моего страха.

Кин неопределенно хмыкнула и снова устроилась под боком шанды, размышляя о шандах.

Они не способны усваивать белки, которыми питаются кунги или люди. До того, как автобуфетчики вошли в широкий обиход, шанды путешествовали из одного мира в другой только в камерах глубокой заморозки.

На человеческом корабле, который перевозил на Великую Землю четырех шандийских послов, произошла авария в системе охлаждения. Размороженные послы были крайне цивилизованными персонами. Как известно, если шанда не кормить, то обильные потоки голодной слюны смывают весь миллион лет эволюции этой расы максимум за двое стандартных земных суток. Послы сумели продержаться целых пятьдесят шесть часов, прежде чем превратились в кровожадных хищников, лишенных разума.

Никто из них не выжил.

Последняя шанда добровольно покончила с собой, когда увидела, очнувшись от дурманного сна после избыточного обжорства, что именно в изобилии валяется вокруг нее. Конечно, среднестатистический шанд не стал бы казнить себя, но ведь это не посол, натренированный в космополитическом мышлении.

Простая и бесстыдная истина заключается в том, что шанды обожают кушать шандов. Возможно ли включить в высокоразвитую цивилизацию ритуальный каннибализм? Шандам удалось.

Для этого у них была почетная Игра с простыми правилами, освященными веками. Соперники вступают с противоположных сторон на участок тундры или тайги, специально отведенный для поединков. Несколько строгих правил регулируют применение оружия. Победитель получает долгожданную возможность очень вкусно и обильно пожрать.

Любопытство преодолело деликатность Кин.

– Ты когда-нибудь играла в Игру, Сильва? – спросила она мягким голосом.

– Ну, конечно, – кивнула шанда. – Трижды, когда тоска моего языка стала чересчур настоятельной. Два раза дома. И один раз, нелегально, на чужой планете. Моим оппонентом в последнем случае была Региус, профессор лингвистики из Университета Гельта. Ее еще много осталось в моем домашнем морозильнике. И я печалюсь, что смерть Региус может по большей своей части оказаться напрасной.

– Но ведь у вас теперь есть буфетчики? Значит, Игра больше не нужна?

– Это традиция. – Сильва пожала плечами. – То, что мы прежде делали из нужды, теперь мы делаем ради… спортивного интереса, можно выразиться и так. Или ты считаешь, что это варварство?

Кин отрицательно покачала головой, хотя это был не вопрос, а утверждение.

– Некоторые ваши мужчины тоже принимали участие в Игре, – сказала ей Сильва. – Они платят очень большие деньги ради возможности наглядно доказать свою силу. Если они выигрывают, то получают всего-навсего голову жертвы, чтобы повесить на стенку. Вот это и есть самое настоящее варварство.

– А что происходит, если выигрывает шанд?

– Она или он получает двух осужденных преступников.

«Шанды делают это в своем собственном мире, – сказала себе Кин. – Тебя это совсем не касается. Ты не можешь примерять к чужакам мерки человеческих ценностей. Но все время пытаешься».

Ее размышления оборвали громкие крики в «зале». Из распахнувшейся двери вывалился какой-то мужчина и боком рухнул в заиндевевшую траву, прижимая руки в животу.

Кин даже не заметила, как спрыгнула с драккара. Она уже бежала к холлу со станнером в руке, когда за ее спиной Сильва шумно приземлилась на кучу гальки.

В полутьме «зала» мельтешили темные сражающиеся фигуры. Кин отпрянула от двери, когда оттуда выскочил наружу человек в кожаной куртке викинга, но без оружия. Вслед за ним выбежал высокий здоровяк с очень большим топором, занося его для удара. Кин навела станнер на эту пару и выстрелила.

Эффект выстрела сказался не сразу. Мужчины продолжали бежать, пока у них не подкосились ноги, и только потом расслабленно свалились в траву и заснули крепким, здоровым сном.

Кин вступила в хижину, размахивая перед собой станнером, как косой. Она отрегулировала его на непрерывный луч максимальной ширины и минимальной мощности. Один из драчунов немедленно устремился к ней с воздетым мечом, но заснул на ногах и рухнул на нее всем центнером своего живого веса. Едва не задохнувшись от смрада застарелого пота и плохо выдубленных шкур, она поспешила выползти из-под бесчувственного тела. Станнер куда-то подевался, она уронила его при падении. Оглядевшись, Кин вовремя заметила, как его поднял с пола шатающийся гигант и с тупым любопытством уставился прямо в дуло. Божественное спокойствие разлилось по его просветлевшему лицу. Он рухнул плашмя, как срубленный дуб, и захрапел.

Кин еще не успела встать с пола, когда другой мужчина кинулся на нее. Она встретила его резким сдвоенным ударом ног вперед и вверх и была вознаграждена незабываемым зрелищем. Глаза нападавшего вылезли из орбит и разъехались в разные стороны. Потом он упал и с поросячьим визгом стал кататься на полу, хватаясь за причинное место.

Это не драка, это сущая бойня, подумала она. Большинство мужчин остервенело тыкали мечами во все, что движется. Или не движется, но все равно попалось на глаза.

Кин умудрилась подняться на ноги, поскользнувшись на запачканном чем-то липким полу. Б просвете между хаотически снующими фигурами она углядела демонического Марко, вращающего в четырех руках четыре меча. За спиной кунга утробно урчал работающий буфетчик, от которого волнами распространялся сладковатый запах.

За дверью прокатился грозный рык, а затем в холл ввалился сильно прихрамывающий Эйрик с искаженным от ярости лицом. В правой руке старый викинг сжимал массивную деревянную клюку, которой с истинно профессиональным мастерством принялся охаживать дерущихся.

И в этот миг на всю кучу-малу рухнула добрая половина кровли. Кто-то, отшатнувшись, налетел на Кин, и она уложила мужчину рубящим ударом ладони под ухо. Бледный свет зари залил разгромленный холл. Часть ближайшей от Кин стены вдавилась внутрь и рассыпалась по камушкам. В бреши мелькнула огромная нога, обросшая пушистым белым мехом.

Потом Сильва заглянула в дыру на крыше. Могучий силуэт шанды рельефно обрисовался на фоне позлащенного рассветными лучами неба, и сразу же наступила изумительная тишина. Ее нарушали лишь слабые стенания раненых и звонкие шлепки падающих капель.