Майкл Ши - Рыбалка в море демонов

– Клянусь Черной Трещиной, Камин, – прорычал я. – Пойти бы тебе с нами. Тогда плата наверняка показалась бы слишком маленькой.

Ведущие в подземный мир ворота, известные как Темный Путь, представляют собой ствол заброшенной шахты в Рудных горах, каменистом хребте, покрытом выпирающими из земли, точно кости, булыжниками, что протянулся на самой границе с пустыней. Мы добрались до него ветреным, насквозь промытым солнечным светом днем. Пока наши кони карабкались по крутым склонам, направляясь к вершине хребта, мы с Барнаром не отрывали глаз от бескрайнего голубого неба. Никто из провожатых не мог разделить владевшее нами в тот момент чувство. Вокруг нас ветер бормотал что-то, пробираясь меж голых камней пустынного края, – я всегда любил этот звук, полный грусти и тайны.

Мы уже приближались к вершине, как вдруг ехавший позади Чарнал ткнул меня в спину и молча указал на дно иссохшей долины внизу. Там, у самого подножия холмов, я увидел развалины какого-то города. В свое время он был довольно велик, но состоял из одних только деревянных строений. Уцелевшие местами стены, выбеленные солнцем и ветрами, ощетинившиеся остатками давно засохшей ежевики, приводили на память выцветшие от времени чешуйчатые панцири насекомых, болтающиеся в запыленной зимней паутине. В основном же определить, где раньше стояли дома, можно было лишь по полосам растительности, особенно буйно разросшейся там, где истлевшие бревна и доски удобрили скупую почву предгорий.

– Западная Кузница, – произнес он.

Одним словом удалось ему передать ощущение всей полноты кипевшей здесь некогда жизни: выстроенных на скорую руку таверн, полных шлюх и шулеров, горячих ночей исступленных плясок и легко вынимавшихся из ножен клинков. За двадцать лет город не успевает пустить корни, но зато может сделаться большим и многолюдным. А потом наступил день, когда здесь, высоко в горах, рудокопы углубили шахтовый ствол всего на один ярд больше, чем следовало. Пронзенная сердцевина горы содрогнулась, дала трещину и обрушилась в бездну, о существовании которой никто не подозревал. Тем, кто находился в то мгновение ближе к выходу, повезло: они смогли еще раз увидеть свет дня, прежде чем их настигли. Но вырвавшийся из подземелья ужас лавиной устремился в долину, на ничего не подозревающую Кузницу, жителей которой некому было предупредить. И тогда на улицах города раздались новые, неслыханные прежде песни, и многие плясали несколько ночей и дней подряд, не в силах вырваться из жестоких нечеловеческих объятий. Неослабевающим потоком изливались тьма и зло из сердца горы, пока один из Лиги Старейшин не узнал об этом и не устремился, оседлав крылатого раба, к Рудным Горам, чтобы залатать брешь между мирами.

Но вот мы приблизились к выходу из шахты. Один ее вид вызывал непреодолимое отвращение – резкая боль пронзила меня насквозь, будто каменный свод и впрямь коснулся на мгновение моего обнаженного глазного яблока. Темный Путь. Бездонная дыра, до краев заполненная мраком. Рот прокаженного, вечно изрыгающий безмолвную хулу в лицо небу. Мы с Барнаром спешились и подошли к порогу.

Там мы словно заглянули в какую-то петлю во времени, ибо внутри шахты все орудия рудокопов Западной Кузницы лежали абсолютно целые, без единого пятна ржавчины, точно и не сменилось три поколения с тех пор, как произошла катастрофа. Не веря своим глазам, мы оглянулись назад, в долину, где покоились, точно осколки обглоданных костей, останки города, а потом снова устремили взгляд внутрь шахтового ствола, на погруженные в безвременье подземного мира предметы, изготовленные человеческими руками. Пережив породивший их город, они стали немыми свидетелями искусства и изобретательности его мастеровых, последним памятником надеждам и жизнерадостности его обитателей.

Никогда раньше не приходилось мне слышать о методе разработки земных недр, хотя бы отдаленно напоминавшем этот. В Западной Кузнице жили превосходные кузнецы. Они изготовляли железные вагонетки для транспортировки руды, с железными же колесами, которые бежали по двум металлическим желобам, укрепленным на земле строго параллельно друг другу и соединенным поперечными деревянными перекладинами. Вагонетки передвигались при помощи толстых тросов, которые натягивались лебедками, – одна из них стояла прямо возле шахтового устья, на самом виду. С первого взгляда становилось ясно, какие чудовищные грузы ворочала некогда эта система, причем без малейшего сбоя или напряжения.

Но теперь все эти мерцающие во мраке стальные орудия застыли в молчании, проглоченные и навеки погребенные силами, в сравнении с которыми самые хитроумные человеческие изобретения и самые смелые предприятия все равно что песочные замки против разбушевавшихся океанских валов. Стоя у входа, мы остро, как никогда раньше, ощутили отчаянное безумие нашей попытки. Что такое все наше оружие против этих груд обездвиженного железа? У нас было два меча, два палаша, две пращи, два щита, два длинных и два коротких копья. Но это еще не все, нет, далеко не все! Кроме этого, Чарнал снабдил нас тремя заклятиями. Одно, Благословение Путника, ощущалось странной пустотой в горле и желудке. Пока оно действует, нам не захочется ни пить, ни есть. Второе именовалось Заговором Быстрой Крови. Впечатление было такое, будто мы приняли хорошую дозу веселящей травы. Мои мышцы стали упругими и напряженными, точно свора готовых к нападению крыс, а вены так вздулись, что мне все время казалось, будто вокруг моих рук обвились змеи. В ситуациях, где все будут решать выносливость и быстрота реакции, это нам, без сомнения, пригодится. Третьим заклятием был Крючок Жизни. От него слегка болело сердце – не все, а крохотный участок. Так иногда дают о себе знать шрамы от старых ран – плоть вспоминает пережитую когда-то боль. На этот раз в выигрыше были не мы, а наши похитители.

Ощущение полного одиночества охватило нас, должно быть, одновременно, ибо мы, не сговариваясь, обернулись.

Я чуть не расхохотался, увидев, на каком почтительном расстоянии от входа в шахтовый ствол остановились Камин, Чарнал и пятьдесят сопровождавших нас воинов. Мы и впрямь были совершенно одни. Солдаты, которым предстояло стоять в этих горах лагерем в ожидании нашего возвращения, в большинстве своем старались даже не смотреть в сторону черной дыры. Камин возвышался в седле, точно башня, пытаясь презрительной гримасой замаскировать владевшую им неловкость. Чарнал сидел нахохлившись, избегая глядеть нам в глаза.

Барнар горько усмехнулся.

– Что это вы такие скромные? – прокричал он. – Господа, не стойте же так далеко! Может быть, это проявление деликатности? Боитесь, что нарветесь на грубость, если подойдете поближе пожелать нам счастливого пути?