Лорел Гамильтон - Соблазненные луной

Он не тронул меня руками, для нашей демонстрации единства в этом не было необходимости. Он просто притронулся почти безгубым ртом к моей коже и лизнул руку кончиком языка. Язык был жесткий как наждак, словно язык огромной кошки. Как только грубая поверхность заскребла по засохшей крови, в левой ладони у меня забился пульс. Случалось, рука крови у меня болела, так болела, что я орала в голос, но такой пульсации я раньше не ощущала.

Гоблин не оторвался от моей ладони, но поднял глаза. Взгляд получился странно интимным: так смотрит мужчина, когда ласкает языком много более скрытые части женского тела. Рука стала горячей и мокрой, жар пробежал по ней и затопил меня горячей волной, так что я даже ахнула. Волна оставила меня мокрой – мокрой от крови, словно я только что в нее окунулась. Кровь потекла с волос мне на лицо. Я подняла руку смахнуть ее с глаз, но второй Красный Колпак был уже тут как тут. Он лизнул мне лоб, утробно зарычав. Я почти ждала, что Джонти его отпихнет, но великан остался стоять на коленях, глядя на меня все с тем же намеком.

Из-за их спин прозвучал приказ:

– Прочь от нее, Конгар!

Красный Колпак сцапал мою поднятую руку своими лапищами и облизал. Трогать меня руками – это было оскорбление. У гоблинов это считалось сексуальным жестом. Гиганта тут же схватили за плечи и отшвырнули прочь. Ясень с Падубом швырнули типа много крупнее себя так, что он прокатился по всему полу до самых дверей.

– Он потерял самообладание, Кураг, – сказал Падуб. – Не стоит ему оставаться рядом с сидхе.

Рычащий бас Курага раскатился по залу:

– Верно. – Он махнул рукой, и два других Красных Колпака вышли поднять собрата с пола. Но Конгар успел подняться сам. По лицу у него текла кровь. Я сперва подумала, что ему рассадили лоб Ясень с Падубом, а потом увидела, что кровь течет из шапки. По шапке, вымазанной засохшей кровью, теперь лилась такая же свежая кровь, как и по мне.

Он поднял руку потрогать кровь, облизнул пальцы и посмотрел на меня, словно на хороший кусок мяса. Один из подошедших к нему собратьев потянулся к шапке, но Конгар его оттолкнул. Он позволил двоим Колпакам проводить себя к прочим гоблинам, но не дал им потрогать кровь.

– Хватит с тебя, Джонти, – сказал Ясень.

Джонти опять одарил меня интимным взглядом и поднялся с колен. Облизнув перемазанный кровью рот, он встал за моим троном среди стражей. Я слышана, как он пробормотал по пути Ясеню: "Кровь королевы".

Ясень был одет в зеленое под цвет глаз, и это шло к его светлым волосам и золотистой коже. Он опустился на колени у моей правой руки, и будь у него волосы подлиннее, вполне сошел бы за сидхе. Падуб встал на колени слева от меня. Красная одежда подчеркивала цвет его глаз, и когда он склонился над моей рукой, злобно сверкнув глазами, они страшно напомнили мне алые глазищи Красных Колпаков. Я подумала, уж не из их ли народа был его отец.

Прикосновение губ Ясеня к ладони заставило меня взглянуть на него. Он слизывал кровь длинными уверенными движениями языка. Падуб делал то же самое с другой рукой. Языки у них были мягкие и необычно нежные. Они одновременно взяли мои руки в обе ладони, словно долго разучивали это движение с хореографом. Я попыталась отнять руки, и оба синхронно прижали их к подлокотникам трона. От ощущений у меня дыхание пресеклось, глаза сами закрылись. Когда я открыла глаза, в них затекла кровь, и я попыталась протереть их руками, но братья мне не позволили. Они прижали мне руки сильней и поднялись словно две тени, так что к лицу моему прикоснулись одновременно. Они лизали меня прямо над веками, пили стекающую со лба кровь, словно я – блюдо с остатками соуса, слишком вкусного, чтобы отправлять его в мойку.

Они облизали мне глаза, нажимая чуть слишком сильно, и мне это не очень понравилось. Я порадовалась, что поставила условие насчет ран. Им разрешалось слизать кровь, но не кусаться. Новую кровь они не имели права пустить, пока мы не заключим другой сделки. Чувствуя, как они в два языка облизывают мне лицо, я сомневалась, что стану торопиться с новой сделкой. Было в них что-то беспокоящее – будоражащее нервы, но не только в приятном смысле.

Они отстранились немного, и я смогла моргнуть и открыть глаза. Они склонялись надо мной с таким выражением... Сексуальное возбуждение там тоже было, но был и голод, который не столько относился к сексу, сколько к еде. Может, они и больше походили на сидхе, чем Китто, но эти взгляды снова напомнили мне, что внешности верить не стоит.

Я ждала, что королева что-нибудь скажет или что кто-то из вельмож заговорит с ней, пока я делюсь кровью с гоблинами, и немного повернула голову в ее сторону. Она следила за нами голодными, жадными глазами, и мне было ясно, что вожделеет она не ко мне, а к гоблинам. Они двигались, словно тело и тень, так синхронно, что нельзя было не заглядеться. Королева Андаис не привыкла заглядываться на мужчин, не предполагая возможности так или иначе свой интерес реализовать. Но если королева и отведает гоблинов, это будет втайне, как обычно поступали сидхе по отношению к гоблинам, слуа и так далее. Хороши для темной ночи, но не при свете дня. Из-за такого вот отношения сидхе Ясеня и Падуба так привлекло мое столь публичное предложение.

Я понимала, почему больше никто шоу не прервал. Если королева получала удовольствие, вмешаться можно было только на свой страх и риск. Если ей портили забаву, она вполне могла потребовать от виновника предложить что-то не менее интересное.

Над головой у меня кто-то задвигался, и я подняла глаза – надо мной облаком кружились феи-крошки, будто стая громадных бабочек. Я знала, что им нужно. При Неблагом Дворе мало кто откажется от глотка крови. Но феи-крошки в отличие от гоблинов правил почти не знали. Я посмотрела на голодные личики и поняла, что могу дать им сейчас то, что обещала королеве Нисевин в будущем. Свежую кровь, кровь сидхе, королевскую кровь. Она меня всю покрывала.

– Господа гоблины, – позвала я, – мне нужно позаботиться и о других союзниках.

Они посмотрели на меня так, словно не хотели уступать свой трофей. Рис и Холод шагнули вперед.

– Нет, – сказала я стражам. – Не вмешивайтесь, пока не станет нужно.

Я посмотрела гоблинам в глаза, и они слегка поклонились – головы склонили – и оба заняли условленные места у моих ног. Именно эта часть соглашения особенно возмутила Падуба, но теперь, с перемазанными кровью ртом и руками, он вроде бы забыл обо всем. Оба гоблина принялись облизываться, как только уселись на ступеньках, точно как коты, слизывающие с усов сметану.

Я подняла руки в воздух, словно подзывая птиц.

– Крошки-феи, возьмите кровь у меня с кожи, только, чур, не кусаться!

Кто-то из эльфов зашипел, крошечное кукольное личико сложилось в жуткую гримасу – но всего на миг. В следующую секунду черные кукольные глазенки стали такими же милыми и безобидными, как маленькое тело и красочные крылья. Я знала, что без присмотра они с радостью съели бы у меня все мясо с костей. Но за ними следили, а для меня на карте стояло слишком много, чтобы трусить.