Диана Джонс - Заговор мерлина

— По одному детенышу каждого пола, — проговорил он. — Равновесие… Будем надеяться, что это добрый знак.

Потом поднялся по лесенке и запрыгнул на шею Мини перед седлом. Романов устроился там, скрестив ноги, точно погонщик.

— Ну что ж, Мини, — сказал он, — поехали! Северный сектор.

Мини тронулась шагом, обогнула дом, спустилась с травянистого берега и вошла прямо в болотистую воду. Под ногами у нее зачавкало и захлюпало. Седло у нее на спине раскачивалось. К тому времени, как мы оказались в сотне ярдов от острова и легкий ветерок трепал нам волосы, а комары примеривались нас укусить, меня уже стало укачивать. Отчасти потому, что я ехал третьим в ряду. Чтобы видеть, куда мы направляемся, мне приходилось смотреть через Грундо, через Иззи и через голову Романова. Но больше всего мне было не по себе от мерного покачивания и чавканья болотной грязи под ногами Мини. Я то и дело нервно поглядывал вниз, боясь, как бы она не забрела слишком глубоко. Но видимо, вода всю дорогу была очень мелкая. Из-под ног Мини поднимались болотные испарения, и на десять футов вокруг всплывали и лопались большие коричневые пузыри.

Честно говоря, я вполне обошелся бы без Иззей, ноющих, что так нече-естно и они хотят поглядеть маленьких козочек. Родди их одергивала, но это не помогало. В конце концов я от них просто отключился. К тому времени, как мы оказались посреди большого водного пространства и остров скрылся из виду позади, я просто перестал их слышать.

Вскоре после этого впереди показался смутный, туманный берег, скалистый и розоватый. Мини взобралась на него — Иззи при этом навалилась на Грундо, а Грундо на меня — и зашагала дальше: топ-топ-топ — через местность, которая выглядела каменистой пустыней. Стояла мерзкая, душная жара. Все было вроде как в тумане. Иззи забыли про козляток и немного поныли про жару. Но тут наконец облепленные грязью ноги Мини затопали по настоящей мостовой, мы очутились под чем-то вроде высокой крыши, и сделалось попрохладнее.

Сперва я не понял, где мы. Я только знал, что пахнет тут как-то знакомо и этот запах вселяет тревогу. А потом я заметил, что вдоль той стороны тоннеля, которая мне видна, — сплошные магазины. Я извернулся, посмотрел назад — и увидел парапет, противоположный склон, облепленный домами и магазинами, и мосты, соединяющие стены ущелья. А когда мы, покачиваясь, миновали огромный подъемник, моя догадка превратилась в уверенность. Мы были в Лоджия-Сити.

Но выглядел город теперь совсем иначе. В мостовой, по которой шагала Мини, виднелись выбитые плиты. Повсюду летал мусор, и краска на стенах подъемника облупилась. Магазины, расположенные на галерее, судя по всему, тоже не очень-то процветали. Часть из них стояли заколоченными. На витринах других красовались отчаянные призывы: «СКИДКИ 90%!» и «ПОЛНАЯ РАСПРОДАЖА!», но, похоже, ничем особенным там не торговали, кроме невзрачных рулонов обычной ткани. И никто ничего не покупал.

— Что здесь произошло? — спросил я у Романова.

— Мастера с верхнего яруса ушли, — отозвался он. — Кто-то им сказал, что они создают произведения искусства, за которые люди готовы будут платить большие деньги. И они после этого взялись за изготовление гобеленов. Несколько лет тому назад я помог им перебраться в другой мир. Они там очень неплохо устроились.

Я невольно съежился на своем конце сиденья, пытаясь спрятать пылающее лицо. Кто бы мог подумать? Я походя сказал старику, что его вышивка просто сказочная, и десять лет спустя вся экономика огромного города пришла в упадок. Ну кто бы мог подумать?

И тут кто-то крикнул:

— Эй, вы! А ну стойте! Мини замедлила шаг.

— Шагай, шагай, — сказал ей Романов.

И Мини зашагала дальше. Тот, кто кричал, отскочил с дороги, мелькнув желтой формой, но продолжал кричать:

— Это что такое? На этот уровень вход с животными запрещен!

Я взглянул сверху вниз на его рассерженное лицо, проезжая мимо. И узнал его. Это был Важный Полицейский. Очевидно, он по-прежнему служил в полиции. Но теперь он выглядел убогим неудачником. Он постарел, лицо покрылось морщинами, взгляд сделался озабоченный. Желтая форма висела на нем мешком, в ней виднелись заштопанные прорехи. Он похудел. Только усы остались все такими же пышными.

Я посмотрел на него, а он посмотрел на меня. Лицо у него сделалось задумчивым: «Где-то я видел этого мальчишку…» А потом он меня узнал. Вскинул палец и ткнул в меня:

— Эй, ты! Ты же Ник Мэллори! Ты десять лет тому назад скрылся с фабрики, куда был направлен! Ты находишься в розыске!

Но Мини невозмутимо шагала вперед. Важный остался позади. Мимо проплыли огромные столбы лестничной клетки и табличка «ЛИФТ НЕ РАБОТАЕТ», и мы оказались в другой, куда более запущенной части галереи. Сквозь щели в крыше падали слепящие лучи солнца.

Я оглянулся — Важный исчез. Позади Мини по-прежнему тянулись дома на стенах огромного каньона, но теперь они лежали в руинах, на месте окон зияли черные дыры, и половина мостов обрушилась в пропасть.

— Что случилось? — спросил Тоби.

— Это следующий мир, — объяснил Романов. — Люди, которых мы ищем, находятся миром дальше, но во всех этих каньонных мирах солнце довольно опасно, и я по возможности еду так, чтобы наша дорога шла в тени.

Мини шагала дальше, минуя галерею за галереей, все время сворачивая так, чтобы на нас не падали прямые лучи солнца, пока наконец мы не миновали развалины чего-то вроде фабрики и не выбрались на пустынный край каньона. Думаю, в этом мире каньоны были не такие глубокие. Во всяком случае, мне было видно, как они расползаются во все стороны, точно сучья и ветки дерева, — словно голая пустыня потрескалась от жары. В конце самой широкой черной трещины что-то блестело.

— Люди, которые нам нужны, находятся вон в том ксанаду, — сообщил Романов, указывая в сторону блестящего. — Но оно довольно надежно защищено. Я попытаюсь подобраться снизу.

Просто чудо какое-то. Он переносил нас из одного мира в другой так гладко, что я даже не замечал переходов. А может быть, это делала Мини. Если так подумать, у нее, скорее всего, был природный дар к таким вещам. Я ей позавидовал.

— Спускаемся, Мини, — сказал ей Романов.

И мы принялись спускаться по длинному склону, где дома уже превратились в щебень и осталось только нечто вроде пандуса на краю пропасти.

Мне показалось странным, что Романов усадил нас всех на свою слониху, но, думаю, он поступил практично. Романов вообще один из самых практичных людей, которых я когда-либо встречала, и при этом настолько энергичный, что он меня утомляет. И все равно меня до сих пор удивляет, что он когда-то женился на Сибилле. Это даже более странно, чем то, что дедушка Хайд был женат на Хеппи. Тем не менее это объясняет, в кого у Грундо и Алиши такие носы.