Сесилия Дарт-Торнтон - Леди Печалей

— Надеюсь, его злоба не вызывает у тебя сочувствия.

— Добро пожаловать во дворец, Рохейн, — сказал Томас Эрсилдоун. Голос у него был серьезный, но в глазах мелькали веселые искорки. — Без вас здесь было скучно. Дайанелла сейчас изолирована от общества, оказавшись замешанной в скандале, но Круг избранных процветает. Если бы я был способен к преувеличениям, то поклялся бы, что они добавили новые слова к этому проклятому «перезвону».

— Здравствуйте, сэр Томас, — неловко ответила на его приветствие Рохейн.

— Не надо робеть передо мной, дорогая. Конечно, с первой встречи я, как и Роксбург, сразу догадался, что вы приехали не с промозглых берегов Островов Печали. Для нас это не имело значения, потому что нежная девушка вроде вас не может угрожать имперской безопасности. Сначала нас обоих заинтриговала красота незнакомки, кроме того, ваши манеры составляли разительный контраст с монотонными правилами при Дворе и в так называемом Круге избранных. Чем больше мы общались, тем больше вы нам нравились. То, что вам когда-то пришлось прислуживать в Башне Всадников Бури, нисколько не принизило вас в наших глазах. Нет причин стыдиться честной работы. Не волнуйтесь, мы не из болтливых. Больше об этом не узнает ни одна душа.

— Простите меня, сэр, за обман.

— Считайте, что уже простил. Хотя ваш путь с Его величеством был бы гораздо более гладким, если бы вы доверили нам несколько своих секретов.

— Это правда, сэр. Мне мучительно думать, скольких неприятностей можно было избежать, скажи я хоть что-нибудь.

Из-за моего присутствия в Башне Исс пролилась кровь невинных людей.

— Вздор! — воскликнул Бард, догадавшись о ее мыслях. — Здесь нет вашей вины. Это работа Хуона Охоты! — Потом добавил весело: — Не стоит грустить и мучить себя. Разве вас не утешает, что дайнаннец, попавшийся вам на пути в диком лесу, нашел девушку, которую так долго искал? — Он с сожалением покачал головой. — Если бы я знал, кому принадлежит ваше сердце…

— Вы сразу бы мне помогли, если бы я хоть раз упомянула имя Торна!

— Конечно! Но все это уже в прошлом. Пришло время радоваться. Позвольте мне проводить вас в Голубую гостиную. Леди Розамунда, Малвенна и Эллис Роксбург с детьми горят желанием увидеться с вами.

Зимнее солнце, похожее на бледный дублон, освещало холодными лучами землю. Вечнозеленые деревья тянули махровые ветки к голубому небу.

Наступило двадцать четвертое фуармиса. Оставалось шесть дней до Парада Цветов, со свечами, белыми кружевами, подковами и процессией овец, украшенных гирляндами из нежных весенних цветов. В этом году продолжительность традиционного праздника была увеличена. Кульминации он должен был достигнуть в день королевской помолвки, назначенной на пятнадцатое соврахмиса, месяца примул. Промежуток между двумя датами был заполнен жуткой суетой. В дворцовых дворах стояли телеги, груженные самыми разнообразными продуктами. Каждый купец и торговец в Каэрмелоре ухватился за возможность в преддверии Королевского бала продать свой товар, независимо от того, был ли он востребован. Несмотря на продолжающиеся волнения в Намарре, которые, как всегда, грозили переместиться через Нениан Лэндбридж в северный Эльдарайн, население с рвением занималось подготовкой к празднику.

Двор предстал перед Рохейн совсем с другой стороны. Казалось, с глаз упала пелена. Ее познакомили с аристократами, которых девушка раньше не встречала, показали такие уголки во дворце, где она никогда не бывала. Относились к девушке с уважением. Новое чувство казалось таким непривычным.

Придворные встречали ее с почтением, где бы Рохейн ни появилась. С раннего утра до позднего вечера у дворцовых ворот толпились люди, желающие хоть одним глазком взглянуть на избранницу Короля-Императора Джеймса XVI из дома Д'Арманкортов, титулованного короля и императора Великого Эльдарайна, Финварны, Севернесса, Луиндорна, Римана и Намарры, а также короля других территорий. При Дворе говорили, что невеста принадлежит к благородному, но обедневшему роду.

Если возникали сомнения насчет ее происхождения и начинались пересуды, то их быстро пресекали. Король-Император имеет право выбирать того, кого хочет, а все остальные обязаны принимать его решения как должное. Его поступки не обсуждаются. Кроме того, подданные должны радоваться, что их правитель наконец опять женится.

Краска Дайанеллы все еще крепко держалась на волосах и никак не смывалась. Рохейн не очень расстраивалась по этому поводу, ведь новость, что она талитянка, могла вызвать массу дополнительных вопросов по поводу ее происхождения. В этом случае разрушалась стройная версия, предложенная герцогами, для которых было важно, чтобы население приняло ее как благородную даму.

— Ты продолжаешь называть меня золотоволосой, — сказала она как-то Торну, — а ведь у меня такие же темные волосы, как у тебя.

Он пожал плечами.

— Не важно, какая краска находится сверху. Твои волосы от этого не перестают быть золотыми.

Весть о помолвке Короля-Императора достигла самых отдаленных уголков Империи Эрис. В Каэрмелоре царила суета, но в стенах дворца сохранялись ничем не нарушаемое спокойствие, приятная атмосфера расслабленности. Вокруг Рохейн кружился водоворот, а сама она находилась в неподвижном центре. У девушки перехватывало дыхание от мыслей об авторитете и влиянии, приобретенных ею при Дворе. Рохейн смотрела на Торна и удивлялась, с какой легкостью и уверенностью он общается с людьми.

Она часто думала: Господи! Неужели это происходит со мной?

Но иногда ей на память приходили слова парнишки из Башни Исс, и сердце начинало ныть от тревоги.

Здесь, за стенами дворца, не было спешки и суеты, дни проходили, словно вода сквозь сито. Иногда девушка беседовала с принцем Эдвардом, или с Сианадом (когда тот не развлекался с лакеями, дворецкими и другими слугами), или с Томасом Рифмачом, а то и с ними обоими. Оба эрта пили вино и вели долгие разговоры. Время от времени Рохейн встречалась с верной подругой Эллис-Жанеттой и ее прелестными детьми. К удовольствию девушки, появилась возможность избегать утомительного общения с членами элитного Круга. Порой вместе с юной Розамундой Роксбург и Малвенной, талитянской аристократкой, она каталась по окрестностям, любуясь первыми весенними цветами.

Рохейн очень подружилась с Малвенной. Она доверилась ей настолько, что стала задавать вопросы, касающиеся своего происхождения. Ее интересовало, слышала ли Малвенна об исчезнувшей талитянской девушке. Но тщетно: красавица ничем не смогла помочь. Итак, прошлое Рохейн оставалось тайной.

Все-таки большую часть времени она проводила рядом с любимым. Чувства Рохейн были так сильны, что она ощущала почти физическую боль в сердце.