Джек Чалкер - Всадники бурь

Она спросила:

– Ты родилась здесь, Авала? Женщина только пожала плечами:

– Извини, но я этого не знаю, сколько себя помню, я была здесь.

– А прежде? Кто твои родители? У тебя есть братья и сестры?

– Не помню, – пожала плечами Авала. – Мне сказали, что давным-давно меня нашли в пустыне и что я не могла ничего о себе рассказать. Я здесь счастлива и выполняю нужную работу.

Значит, даже «нормальные» люди здесь были «пациентами» герцога. Но ведь Авала была довольна жизнью и, судя по всему, совершенно не интересовалась своим прошлым. Это и было самое страшное: опять заклинание, зелье или еще какие-нибудь акхарские фокусы? Скорее первое.

Пока они с Авалой ходили по роскошному дворцу, Сэм осторожно задала ей несколько вопросов и поняла, что девушка не имеет представления о том мире, что лежал за пределами каньона, – это ее попросту не занимало. Все, что выходило за рамки уединенной жизни обитателей каньона, не представляло для Авалы никакого интереса. Вряд ли она была глупа или ограниченна. Просто она была такой, какой должна была быть, какой ее сделало заклинание, хотя сама Авала, конечно, и не подозревала об этом. Этому могло быть и совершенно невинное объяснение: ведь было непохоже, чтобы кто-нибудь пытался поработить или эксплуатировать девушку. Может быть, ее действительно нашли в пустыне после того, как она пережила какое-то ужасное потрясение. Сэм чувствовала, что ей самой никогда не забыть то страшное изнасилование, и она знала, как жестоко это ранило души Рани и Шеки, как бы они это ни скрывали. Может быть, что-то похожее или еще худшее пережила Авала, и это сломало ее. Может быть, здешние целители решили, что лучше полностью стереть ее память, чем заставлять снова и снова терпеть адские муки воспоминаний. Сэм показалось, что такое решение очень в духе этого места – Изумрудный санаторий страны Оз.

Купальни были просто замечательные, горячие природные ключи, шипящие пузырьками газа, били прямо в помещении. Там было устроено что-то вроде естественной ванны, и целебные воды снимали усталость, облегчали боль. Потом можно было ополоснуться в обычной воде, от этого возникало ощущение легкости и чистоты, но Сэм предупредили, что, если слишком долго пролежать в ванне с минеральной водой, мышцы так расслабятся, что станут похожи на вареную лапшу.

Вернувшись в свою комнату, Сэм нашла там Рани и Шеку. Девочек действительно, как и говорила Авала, обследовали здешние целители. А потом они гуляли вокруг дворца, даже поиграли немножко с другими детьми. Пусть ненадолго, но мрачная тень пережитого ужаса оставила их. Девочки были очень довольны, хотя Рани и проговорилась, что с ними сделалась истерика, когда они увидели, что их собираются обследовать мужчины, потом их сменили женщины.

– Я просто… не могла… позволить взрослому мужчине коснуться меня, – слегка виноватым тоном проговорила Рани. – Я знаю, что все мужчины, с которыми мы сегодня имели дело; были очень вежливы и обходительны, но я просто не могу с собою справиться. Пока не могу. Может, никогда не смогу. У меня так и стоят перед глазами эти… эти… животные.

– У меня тоже, – отозвалась Шека. – Я хочу найти место, где вообще не будет мальчишек, не будет даже котов или жеребцов и никаких уродов. Там-то я и поселюсь.

– Я знаю, как вам сейчас гадко и страшно, – вздохнула Сэм. – Пройдет немало времени, прежде чем вы придете в себя и научитесь жить, не терзая себя воспоминаниями. Но вы обе должны помнить, что те люди, которые так с вами обошлись, были просто негодяями, и в конце концов они получили по заслугам. Не надо думать, что все мужчины такие. И поймите вы, наконец, что эти «уроды» – просто люди, с которыми случилось что-то ужасное, что-то такое, что от них не зависело, это как болезнь, только гораздо хуже.

– Забавно, что это говоришь именно ты, – ехидно заметила Шека.

– О чем ты? – насторожилась Сэм.

– Ну, я никогда не видела, чтобы ты дружила с каким-нибудь мужчиной. А значит, ты сама вроде урода. Ты же не просто живешь с женщиной, ты замужем за ней.

– Ты еще мала и не все понимаешь. Не думай, что мне вообще не нравятся мужчины или не будут нравиться в будущем. Может, я и не завожу с ними романы, но я ведь и женщинами всеми подряд не увлекаюсь. Всегда есть люди близкие, а есть – чужие, и мужчины, и женщины. Сказать по правде, мне сейчас тоже было бы страшно ходить одной по темным улицам, но я должна этому снова научиться. И не забывайте, что этими негодяями командовала женщина.

– Проклятый урод-перевертыш, – возразила девочка. – Здесь таких полно. Скорее бы выбраться отсюда.

– Постарайтесь-ка лучше привыкнуть к здешним жителям; мы пробудем здесь, пока они не смогут помочь нам выбраться не только из долины, но и вообще прочь из Кудаана. Они получают припасы с караваном, который здесь проходит каждую неделю, последний ушел несколько дней назад. Я рада, что можно немного подождать, может быть, мы еще услышим что-нибудь о Чарли и Бодэ. Если мы отправимся с караваном, с нами будет кто-то, кто знает дорогу, мы получим разрешение на свободный проезд, снаряжение и припасы. Ну, договорились?

– Ладно, договорились, – вздохнула Шека.

Рани все это время лежала навзничь на кровати, уставившись в потолок. Казалось, она готова заплакать, но пытается сдержать слезы.

– Рани, что-нибудь случилось?

– Нет, все в порядке.

– Брось, скажи мне. Может, я смогу помочь?

– Мы играли с одной девочкой, – вздохнула Рани. – За ней пришел отец. Он… ну, на минуту мне показалось, что он похож на папу. – Она расплакалась.

Сэм попыталась, как могла, утешить девочек. Возможно, потеря родителей и братьев была для них еще страшнее, чем насилие. Родные скорее могли бы помочь им как-нибудь пережить все, что произошло. Сэм уложила девочек, погасила свет и вернулась в свою комнату. Ей самой ужасно хотелось плакать, но несчастные малышки в соседней комнате заставляли забыть о жалости к самой себе.

На следующий день после завтрака Сэм пошла на прием к целителям. Истерика девочек так их напугала, что для ее осмотра назначили мужчину и женщину. Мужчина был в летах, седовласый и розовощекий, женщине было лет сорок. Они представились как Халомар и Гира; он был лечащим магом, она – алхимиком. Они тщательно обследовали ее. У них был даже примитивный стетоскоп. Потом взяли анализы крови и мочи. Сэм знала, что кровь и испражнения могут использоваться в черной магии; дать их по собственной воле, по сути дела, означало отдать свою жизнь в чужие руки. Но выбора у нее не было.

Осмотром занимался в основном Халомар, а Гира взяла анализы и задавала вопросы. Ответы маг записывал в старенький блокнот.

– Твое имя – Сузама Бодэ, – скорее отметила, чем спросила Гира.