Георг Смит - Королева ведьм Лохленна

– Конечно, потому что заклинания здесь не действуют.

Она с удивлением посмотрела на меня.

– Что вы имеете в виду?

– Мы живем в странном мире. Мире, полном опасности, которую несут механические вещи, окружающие нас. Само­леты, летающие без видимых причин, автомобили, подкрады­вающиеся к вам сзади...

Она посмотрела на меня, как на сумасшедшего.

– Вы параноик? Вполне понятно, почему летают самолеты, а автомобили ни к кому не подкрадываются, вне зависимости от того, смотрят на них или нет.

– Я не параноик, а вот наш мир – вполне возможно. Моя магия здесь не действует. Еще когда я был мальчиком, я знал, что обладаю могуществом, но никогда не мог применить его. Ничто не действовало вне зависимости от того, как упорно я учился, как много прочел древних книг, как глубоко проник в оккультные науки, с каким совершенством выполнял все ритуалы.

Она осмотрела меня с ног до головы.

– Думаю, вам нужна помощь в еще большей степени, чем мне.

– Подождите, я только сказал вам, что эта девушка, ко­торая называет себя Аннис, никак не может повредить вам в этом мире, во всяком случае, с помощью своей магии.

Морган опять выпрямилась.

– Знаю, что не может. Но есть что-то очень угрожающее... искреннее в том, что она говорит.

– Несомненно, она искренна, и угроза реальна. Колдовство – это психологический терроризм. Оно не имеет другой реаль­ной силы, кроме внушения. Вот почему нельзя позволять страху овладевать вами. Колдовство можно назвать примером отрицательного мышления. Если вы поддадитесь страху, то вы будете помогать тому, кто хочет вас уничтожить.

Морган улыбнулась, но беспокойство в ее глазах осталось.

– Колдовство, – продолжал я, – рассчитано на слабые точки в эмоциях человека, оно использует веру, часто под­сознательную, чтобы уничтожить человека. Предположим, ко­му-то сказали, что его околдовали. Сначала это воспринима­ется как шутка, а затем, после частых повторений, что кол­довство действует, жертва относится к этому более серьезно. Это овладевает ее мозгом, разрушает пищеварение, нарушает рассудок.

– И вы говорите, что нет никакой опасности?

– Нет. Все, что я сказал, это только то, что в колдовстве нет ничего сверхъестественного. Но это не означает, что оно не опасно. Оно чрезвычайно опасно, оно убило миллионы, а убьет еще больше.

Ее глаза снова широко раскрылись, а чувственные губы крепко сжались. Меня охватило острое желание помочь им расслабиться, прижавшись к ним своими губами, не думая о том, Морган она или нет.

– Но относительно тех, кто убит колдовством – сказал я, продолжая лекцию, – никто из них не умер от колдовства, как от такового. Никто не умер от протыкания иголкой вос­ковой куклы, из-за заговоров, не зная о том, что является предметом колдовства. То есть они умерли от страха.

Морган немного расслабилась, откинулась на спинку крес­ла и вытянула свои длинные, красиво очерченные ноги.

– Несмотря на ваши странные рассуждения, вы уже помогли. Не могу передать, как я была напугана. Страх был главным чувством в течении нескольких последних дней моей жизни.

– Страх может стать главным в жизни, но всегда есть способ его преодолеть. – Я опять налил по глотку бренди. – Это первый способ, – сказал я. – А это – второй. – Я полез в ящик стола и достал маленький амулет на золотой цепочке.

Она выпила бренди, глядя на меня поверх бокала.

– Вы вовсе не такой, каким я вас себе представляла. Я думала,что выузкоплечий, тощий, подслеповатый, с боро­давкой на носу... В общем, настоящий книжный червь. Вы же оказались высоким, а плечи – как у киногероев.

– А я играл в кино. И вообще люблю спорт, но только те виды, где не используются механические приспособления. Например, футбол.

– Вы сумасшедший! – улыбнулась она. – Но здесь я чув­ствую себя в безопасности. Впервые после того, как все ото произошло, мне спокойно.

– Все правильно. Это место защищено всеми заклинаниями и магией, какие только мне известны.

– Но вы же сказали, что колдовство не существует!

– Правильно, но магия – это игра, и если вы хотите ее выиграть, нужно пользоваться ее правилами.

Ее улыбка исчезла и она снова задрожала. Я понял, что она очень суеверна и чрезвычайно впечатлительна, так что опасность вполне реально угрожает ей. Я взял амулет, выну­тый из стола.

– Позвольте одеть это вам на шею.

– Что это? – спросила она, рассматривая надпись.

– Вы слышали о камне Соломона? Камне мудрости и могущества?

– Кажется, нет.

Я накинул цепь ей на шею и наклонился, чтобы закрыть защелку. Сильный запах ее волос и их мягкое прикосновение возбудили меня. Я возился с защелкой и старался, чтобы мой голос не выдавал волнения, когда я говорил о камне:

– Старые легенды утверждают, что даже крохотная часть камня Соломона защищает от всех заклинаний и заговоров.

Я, конечно, не сказал ей, что у меня полный ящик таких камней и, что я пополняю их запасы у знакомого ювелира в Лос-Анджелесе. Ей вовсе не обязательно было знать, что я использую их для лечения суеверной части своей клиентуры, в то время как сам пытаюсь воздействовать на их разум. Она была чрезвычайно красива и возбуждала желание, я же был молод и силен. Ее близость волновала меня, но то, что она Морган и ее история останавливала меня. Мне хотелось поце­ловать ее и она, кажется, ничего не имела против, но я, овладев собой, отстранился от нее.

– Виделись ли вы с Сионом и его женой после того, как встретились с девушкой, называющей себя истинной короле­вой?

– Нет, но я слышала зов.

– Зов?

– Да. Это как будто голос у меня в голове, но не очень разборчивый. Я не могла понять слова, но понимала, что меня зовут в Лохлэнн. И каждый раз я старалась сопротивляться этому, так как помнила, что Аннис постарается убить меня, если я соглашусь.

– Нет никакого Лохлэнна, нет никакой магии. Доверьтесь камню Соломона.

– Да, да, я именно так и сделаю, как вы советуете, – ответила она, сжав амулет. – Я доверюсь камню, но что мы еще должны сделать?

– Во-первых, нужно выяснить, что кроется за всем этим. Я хорошо знаком с оккультными науками, их миром и его служителями и попытаюсь через них выяснить что-нибудь о людях, которые вас беспокоят. Далее я постараюсь выяснить, в какую игру они играют, а затем покажу им, что тоже могу играть в магию.

Она встала, собираясь идти, а я, глядя на нее сожалел, что ее зовут Морган. Я не верю в магию, но помогай мне сейчас все боги, я не стал бы испытывать судьбу.

После того, как она ушла, я немного постоял, оглядывая ряды стеллажей с книгами, и мои собственные проблемы стали овладевать моими мыслями. Я подумал о большом двуручном мече, хранящемся в моей квартире, и о кольчуге, висевшей в шкафу вместе с большим боевым шлемом. Я нашел меч в древнем шотландском захоронении еще тогда, когда был сту­дентом и изучал археологию, и с тех пор он был моей самой большой драгоценностью. Я ненавижу мир, в котором живу и мечтаю о том мире, где я мог бы одевать эту кольчугу и носить этот меч. Мир, где враги честно относятся друг к другу, стоят в битве лицом к лицу, где борятся мечом против меча и заклинанием против заклинания. Я ненавижу этот мир с его автомобилями, самолетами, атомными бомбами и нервно-паралитическими газами. Я возненавидел его с детских лет, когда впервые понял, каков он. Я с удовольствием обменял бы его, если бы мне предложили, на любой другой, а в особенности на Лохлэнн, где управляет магия и действует заклинание.