Робин Хобб - Безумный корабль

Он с горечью сплюнул. Плевок вышел горьким в буквальном смысле – со слюной вылетели остатки выдохшегося циндина. Черный силуэт «Совершенного» уже маячил впереди на фоне звездного неба. И тут обоняния Брэшена достиг запах дымка. Поначалу он не обратил на него особого внимания. Зато принялся громко насвистывать на ходу: он помнил, что Совершенному очень не нравилось, когда его заставали врасплох. Подойдя ближе, он дружелюбно окликнул:

– Эй, Совершенный! Тебя что, уже на растопку пустили?

– Кто там? – ответил холодный голос из темноты. Брэшен так и замер на месте.

– Совершенный, это ты?…-позвал он в замешательстве.

– Нет. Совершенный – это я, – не без насмешки откликнулся совсем другой голос. – А ты – Брэшен, если не ошибаюсь. – И обратился к кому-то невидимому: – Он не враг мне, Янтарь. Так что отложи палку.

Брэшен напрягал зрение, вглядываясь в темноту. Между ним и кораблем напряженно замер тонкий силуэт… Вот женщина сделала движение, и он услышал стук твердого дерева о камень. Должно быть, та самая палка. «Янтарь?… Резчица?…»

Она села на что-то. На деревяшку или подложенный камень. Брэшен отважился подойти ближе.

– Здравствуй, – сказал он.

– И ты здравствуй. – В голосе звучала опаска, но не враждебность.

– Брэшен, познакомься с моей подругой, – вмешался корабль. – Янтарь, это Брэшен Трелл. Ты, верно, кое-что про него знаешь. Ты еще убирала его пожитки, когда вселилась сюда.

Голос Совершенного сделался совсем мальчишеским от нескрываемого восторга. Судя по всему, его страшно обрадовала их встреча. Он и Брэшена-то поддразнивал, словно шаловливый подросток.

– Вселилась?…-тупо переспросил молодой моряк.

– Ну да. Янтарь живет тут, во мне. – Совершенный чуть призадумался. – Ах да! Ты же, верно, насчет ночлега сюда пришел?… Ну так там, внутри, полно свободного места! Янтарь просто заняла каюту капитана… и кое-что положила в трюм. Ты ведь не возражаешь, Янтарь, если он останется? Брэшен всегда приходит ко мне ночевать, когда ему больше некуда податься и деньги кончаются…

Резчица ответила не сразу. Она подала голос, только когда молчать дальше стало уже совсем невежливо:

– Ты сам себе хозяин, Совершенный, – проговорила она без особой, впрочем, радости. – Тебе и решать, кого ты рад приветствовать у себя на борту, а кого нет.

– Вот как? Сам себе хозяин? Тогда с какой стати ты из кожи вон лезешь, чтобы меня купить?

Теперь он дразнил уже ее. И даже по-детски испустил боевой клич, довольный собственной шуткой.

Брэшен, напротив, ничего смешного в услышанном не усмотрел. О чем вообще шла речь?…

– Никто не может купить или продать живой корабль, Совершенный, – поправил он его мягко. – Живой корабль – член торгового семейства. Ты и по морю-то не сможешь ходить, если у тебя на борту не будет кого-нибудь из семьи…-И добавил почти про себя: – Плохо, что ты так долго совсем один тут лежишь…

– А вот и не один, – тотчас возразило носовое изваяние. – Янтарь приходит почти каждый вечер и спит тут до утра. А каждый десятый день она дает себе отдых от мастерской и проводит со мной весь день после обеда. И потом, если она меня купит, она не поведет меня в море. Она собирается нанять рабочих, чтобы меня поставили на ровный киль, устроит кругом какие-то садики из воды и камней и…

– Совершенный, что ты говоришь! – перебил Брэшен. – Ты принадлежишь семейству Ладлаков. Они ни под каким видом не могут продать тебя, а Янтарь – купить. Да и ты… не цветочный горшок какой-нибудь, чтобы тебя вьюнки заплетали! У кого только хватило жестокости тебе такого наговорить?

И он хмуро покосился на тонкую фигурку, что молча сидела под бортом корабля.

При этих последних словах Янтарь гибким движением поднялась на ноги. И пошла на него, расправив плечи, – будь она мужчиной, Брэшен решил бы, что дело движется к драке.

– Все правильно, – подчеркнуто ровным голосом проговорила она. – Вот только в жестокости следовало бы винить в первую голову самих Ладлаков! Это они на долгие годы бросили его здесь медленно гнить и предаваться горестным размышлениям! А теперь, когда времена изменились и, кажется, все и вся в Удачном выставлено на продажу, они готовы принять предложение любого достаточно денежного «нового купчика»! И они не собираются превращать Совершенного в цветочный, как ты выразился, горшок. О нет!… Они намерены разрубить его на мелкие кусочки и пустить на продажу в качестве диковин и безделушек…

Брэшен попросту потерял дар речи от ужаса. Лишь невольно протянул руку и коснулся ладонью серебристой обшивки, как бы стараясь успокоить корабль.

– Этого… этого не может произойти! – заявил он решительно, но голос почему-то охрип. – Да торговцы… не знаю, на уши встанут! И ничего подобного не допустят!

Янтарь только головой покачала:

– Долго же тебя не было в Удачном, Брэшен Трелл…

И, отвернувшись, ткнула ногой в песок. Взлетели искры: оказывается, там дотлевал почти угасший костерок. Женщина наклонилась к нему, и очень скоро под ее руками затанцевало маленькое пламя. Некоторое время Брэшен молча смотрел, как она подкладывает в огонь сперва тонкие щепки, потом ветки побольше.

– Садись, – пригласила она его. И добавила примирительным тоном: – Не успели мы с тобой познакомиться, а уже ссоримся. Нехорошо… Тем более что я очень ждала твоего возвращения в город. Я надеялась, что вдвоем с Альтией вы могли бы помочь мне в этом деле… Она тоже сперва возмущалась, но потом вынуждена была согласиться, что, если я приобрету Совершенного, это будет для него самое лучшее. А если еще и ты присоединишь свой голос, быть может, мы смогли бы все вместе пойти к Ладлакам и убедить их… – Она подняла на него глаза и увидела в его взгляде неодобрение. – Чаю хочешь? – предложила она.

Брэшен сел и долго устраивался на обломанном куске плавника. Потом произнес по возможности сдержанно и спокойно:

– Что-то плохо мне верится, чтобы Альтия одобрила куплю-продажу живого корабля…

– Я просто обрисовала ей вещи, как они есть, и ей ничего другого не оставалось, кроме как согласиться со мной. – Брэшен увидел при свете огня, что она показывает ему глазами на Совершенного. Легкое движение головы, и он понял, что она не хочет обсуждать подробности в присутствии корабля. Брэшена снедало жгучее любопытство, но он не мог не признать мудрости Янтарь. У Совершенного нынче было необычайно приподнятое настроение. Стоило ли никчемными разговорами приводить его в склочное расположение духа?… Брэшен про себя решил поддержать шутливый тон разговора, а заодно и вызнать побольше.

– Догадываюсь, что Совершенный рад встрече с тобой и с удовольствием послушал бы о твоих приключениях, – как ни в чем не бывало сказала Янтарь. – Давно ты вернулся?