Робин Хобб - Безумный корабль

– Предложения есть? – сдержанно поинтересовалась Альтия. Ей всегда делалось немного не по себе, когда Янтарь вот так с легкостью обнажала самую суть вещей.

– Докажи, что ты лучше его, что ты в самом деле достойна быть вторым помощником. Понимаешь, в этом-то все дело. Хафф думает, что, если ты сдашься и сделаешься пассажиркой, на твое место назначат именно его.

– А ему уж так этого хочется, – согласилась Альтия. – Тем более что он умелый моряк, да и лидер прирожденный. Этого у него не отнимешь. Из него неплохой второй помощник получился бы. А может, даже и старпом…

– Что на самом деле дает тебе возможность выбора. Уступи ему, и пусть он будет вторым.

– Нет! – зарычала Альтия. – Это мое место!

– Так защищай его, – сказала Янтарь. – Правда, поскольку ты уже наверху, тебе придется драться честно, по правилам. Тебе надо как следует пригладить ему перья. Внимательно следи за ним, дождись момента – и не упускай его. Надо, чтобы это было что-нибудь настоящее. Такое, в чем не усомнилась бы вся остальная команда. Докажи, что ты лучше него разбираешься в морском деле, и все поверят, что ты занимаешь свое место по праву.

И Альтия услышала, как Янтарь перевернулась на другой бок.

Альтия лежала неподвижно, пережевывая одну и ту же не слишком приятную мысль. А была ли она в самом деле чем-то лучше Хаффа? Заслужила ли она право быть над ним начальницей? Может, он в самом деле должен был заступить ее место?… Альтия закрыла глаза. Хватит думать. Надо хоть немного поспать…

Янтарь с неразборчивым проклятием пнула переборку в ногах, потом перевернула подушку другой стороной. Успокоилась было, но ненадолго – спустя миг снова начала возиться…

– У меня, между прочим, нет твоего дара, – сказала ей Альтия. – Может, скажешь, что тебя так грызет?

– Ты все равно не поймешь, – жалобно ответила Янтарь. – Никому этого не понять…

– А я попробую, – предложила Альтия не без вызова. Янтарь медленно вдохнула и выдохнула.

– Я гадаю и никак не догадаюсь, почему ты – это ты, а не мальчик-раб о девяти пальцах. Почему и каким образом Совершенный умудряется сочетать в себе перепуганного мальчишку – и жестокосердного мужчину. Я гадаю, следовало ли мне отправляться в море на этом корабле, или, может, я должна была остаться в Удачном и присматривать за Малтой…

– За Малтой?…-Альтия не сразу поверила своим ушам. – А Малта-то тут при чем?

– Вот это-то, – устало выговорила Янтарь, – я и хотела бы знать в первую очередь…

– Что-то случилось, кэп!… То есть я имею в виду… с Делипаем…

В дверях Кеннитовой каюты стоял Ганкис. Таким смятенным и перепуганным старого пирата Кеннит еще не видал. Ганкис снял шляпу и бестолково комкал ее в руках. Кеннит ощутил дурное предчувствие как плотный ледяной ком в животе. На лице его, впрочем, ничего не отразилось.

Он лишь вопросительно поднял бровь:

– А что с Делипаем когда-либо было «так», Ганкис? О которой из его многочисленных неправильностей ты пришел мне поведать?

– Меня Брик прислал, кэп. Велел передать тебе… в общем, пахнет оттуда скверно. Ну… в смысле… со стороны Делипая, я хотел сказать. То есть оттуда вечно пованивает, когда с моря подходишь, но в этот раз что-то конкретно скверное, похоже, стряслось… Пахнет мокрой золой и…

«Вот. Вот оно…» Кенниту точно ледяной палец уперся в поясницу. Стоило старому пирату упомянуть о запахе, как Кеннит и сам почуял его. Он еще очень слабо ощущался внутри капитанской каюты, но ошибиться было невозможно. Это был издавна памятный ему запах беды. Давно же он не обонял его… А вот довелось – и воспоминания всколыхнулись острее, чем от чего бы то ни было. Крики в ночи… текущая кровь, липкая, скользкая… Огонь до самых небес… Запах сгоревших домов, приправленный духом смерти. Такое не забывается.

Вслух он сказал:

– Спасибо, Ганкис. Скажи Брику – я сейчас выйду.

Моряк вышел и прикрыл за собой дверь. Старик был очень расстроен. Ничего более похожего на родной порт у команды ведь не имелось. И все они знали, что означал долетевший с берега запах, но Ганкис так и не смог заставить себя выговорить правду… Итак, на Делипай напали. Кто? По всей вероятности, охотники за рабами. Не такое уж небывалое событие в жизни пиратского города. Много лет назад, еще при старом сатрапе, здешние воды бороздил целый флот, занимавшийся тем же. Тогдашние налетчики, помнится, разыскали и смели с лица земли множество прежних пиратских твердынь… Делипай как-то пережил тогдашнее лихолетье: его так и не обнаружили. Потом наступило раздолье: прежний сатрап, постарев, утратил воинственность, Касго же правил так, что его смешно было принимать всерьез. Это было счастливое время, когда пиратские поселения никто не тревожил. Они познали процветание, но вместе с тем утратили бдительность. Кеннит пытался предупредить их, но никто в Делипае не пожелал слушать его…

– Круг замыкается, – сказал голосок.

Кеннит посмотрел на талисман, пристегнутый к запястью. Проклятая вещица все больше превращалась в источник раздражения. Оставалось неизвестным, привлекала ли она, как это было задумано, удачу и счастье, зато из себя выводила попросту непередаваемо. Говорил талисман, во всяком случае, только тогда, когда сам находил нужным. Но и в этих случаях изрекал лишь угрозы, предостережения и весьма безрадостные пророчества. Кеннит про себя уже жалел, что некогда вызвал его к жизни. Но вот как отделаться от надоеды – с трудом себе представлял. Слишком много его собственной личности было вложено в талисман, чтобы допустить даже возможность, что когда-нибудь он попадет в другие руки. А уничтожить… Ну нет. Уничтожить собственное изображение, в особенности живое, – слишком хороший способ навлечь беду и на себя самого. В общем, Кеннит решился терпеть своего маленького двойника, изваянного из диводрева. Чего доброго, однажды принесет еще пользу. Там видно будет.

– Я сказал, круг замыкается! Понял, о чем я? Или вконец оглохнуть успел?

– Я просто внимания на тебя не обращал, – сказал Кеннит светским тоном. И выглянул в иллюминатор каюты.

Перед ними постепенно открывалась гавань Делипая… Бывшего Делипая. Из воды сиротливо торчало несколько мачт. От города же осталось одно пепелище. В пышном лесу позади и то виднелись горелые проплешины. Причалы частично уцелели, но превратились в обособленные куски настила, указывавшие на берег обугленными пальцами свай. Кеннит ощутил укол сожаления… Он-то вернулся сюда, везя величайшее сокровище за всю свою карьеру морского разбойника и с предвкушением ожидая, как синкур Фалден все распродаст, принеся ему великолепный доход. И вот те на. Фалдену наверняка перерезали глотку. А дочек и жену силком увели прочь, сделав невольницами. До чего же некстати, прах побери!