Робин Хобб - Безумный корабль

– Я буду невероятно учтивым и воспитанным жителем Чащоб, мама. Обещаю. Но давайте же будем собираться, не то опоздаем!

– Твои сестры уже давно собрались, – устало проговорила Нарья. – Они ждут только меня, но много ли времени нужно старухе, чтобы одеться? Мне-то ни пудра, ни румяна уже не нужны, не то что этим молоденьким…

Грэйг откинулся в кресле, язвительно фыркнув:

– Сие означает, Рэйн, что мы успеем еще и покушать, и ванну принять, и одеться. Время, которое тратят на сборы женщины этой семьи, можно судовыми вахтами измерять…

– Посмотрим еще, кто кого, – поддержал шутку Рэйн. – Как бы не пришлось тебе обнаружить, что одеваться подобно торговцу из Дождевых Чащоб, собравшемуся на бал, – та еще морока! Тем более что у нас держать личных слуг как-то не принято. И еще тебе надо хоть немного попрактиковаться, как пить вино, не откидывая вуали. Надень-ка ее… Лучше все тебе покажу прямо сейчас, чтобы ты, «младшенький», не осрамил меня перед высоким собранием!

Внутренность нанятой кареты попахивала прокисшим вином. Мать самолично осмотрела все сиденья и тогда уже позволила Малте забраться и сесть. Бабушка же самым пристальным образом рассмотрела кучера, решая, достоин ли он везти их. Их возня бесконечно раздражала Малту. Плевать на паршивую карету… даже на нелепое платье. Сердце у нее все равно стучало чаще, чем подковы лошади по мостовой.

Зал торговцев выглядел преображенным. В садах и на газонах повсюду вокруг были размещены сотни крохотных светильничков. В полусвете позднего летнего вечера они казались отражением мириадов звезд, смотревших с небес. Дорожки были перекрыты арками, увитыми зеленью. Повсюду стояли горшки с ароматными ночными цветами, привезенными для такого случая из Чащоб. Они таинственно мерцали, светясь в темноте. Все это великолепие Малта мельком разглядела из окошка кареты. Трудно было удержаться и не высунуть голову наружу, как делают дети. И вот наемная карета остановилась в хвосте длинной вереницы экипажей. Каждая по очереди останавливалась перед ступенями главного входа, и слуги, открыв дверки, почтительно высаживали дам. Малта повернулась к матери.

– Ну? Как я выгляжу?… – взволнованно спросила она. Кефрия не успела ответить – вместо нее подала голос бабушка:

– Ты – прелестнейшая из всех, кого когда-либо здесь представляли. Такой, как ты, я не видела с тех самых пор, как здесь была представлена обществу твоя мать.

И самое поразительное заключалось даже не в искренности, с которой бабушка произнесла эти слова. На миг Малта и сама поверила в услышанное – вот что удивительно. Она даже чуть выше приподняла подбородок. И стала ждать, когда дойдет очередь до их кареты.

Слуга отворил дверцы. Первой наружу выбралась бабушка, за ней мать. Вдвоем они встали по сторонам, ни дать ни взять уже представляя ее, и слуга помог ей выйти. Она встала на дорожку, и маленький Сельден, невероятно приглаженный и причесанный, церемонно подал бабушке руку. Роника Вестрит улыбнулась и приняла его руку.

Все кругом было таинственным и волшебным. По концам ступеней стояли маленькие разноцветные стеклянные чашечки, внутри каждой горела свеча. По ступеням поднимались члены других семейств, одетые в самые лучшие свои наряды. Они несли символические приношения торговцам из Дождевых Чащоб. Приношение Вестритов несла Кефрия, ведь она теперь носила звание торговца. Это был простой резной деревянный поднос, когда-то привезенный дедушкой Ефроном с далеких островов Пряностей. На подносе стояли шесть маленьких горшочков домашних заготовок. Малте было отлично известно, что приношения являлись действительно символическими. Это было простое выражение дружбы и памяти о родстве. И тем не менее она хорошо помнила времена, когда приношение Вестритов бывало, к примеру, штукой радужного шелка, да такой длинной и толстой, что дедушка едва мог сам нести ее, и папа ему помогал. «Какая, впрочем, разница!» – решительно сказала она себе.

Бабушка словно подслушала ее мысли и шепнула ей на ухо:

– А знаешь, кто сегодня будет принимать приношения? Наша давняя приятельница – Каолн Фьестрю! Ей всегда очень нравились наши засахаренные вишни. Она поймет, что мы думали именно о ней, когда выбирали подарок. Все будет хорошо!

«Все будет хорошо…» Малта подняла глаза, глядя на вершину ступеней, и улыбка, появившаяся у нее на лице, была вполне искренней. «Все будет хорошо!» Бесконечное хождение по домашней лестнице под руководством Рэйч принесло свои плоды. Малта изящно тронула пальчиками юбки и приподняла их – чуть-чуть, лишь оторвав нижний край от земли. Она высоко несла голову и смотрела наверх, так, словно никогда даже не задумывалась об опасности самым непотребным образом завалиться, наступив на собственные юбки. Сегодня она шла впереди матери и даже впереди бабушки. Ярко освещенный вход в Зал становился все ближе…

Она вошла, и ей показалось, будто она никогда прежде здесь не бывала. Ее встретило такое буйство света и красок, что зарябило в глазах. Еще далеко не все гости успели подъехать. Музыканты негромко играли, но танцы как таковые еще не начались. Напротив, люди собирались небольшими группками и разговаривали В дальнем конце Зала виднелись длинные столы, накрытые снежно-белыми скатертями, блиставшие серебром и хрусталем. Это для совместной трапезы, которая должна будет послужить символическим свидетельством дружбы и неувядаемого родства. Малта обратила внимание, что возвышение, обыкновенно предназначенное для гостей из Чащоб и членов удачнинского Совета, было существенно расширено. Вне всякого сомнения, там, за высоким столом, предстояло сидеть кроме прочих и сатрапу с Подругами. Малта даже задумалась: что это – честь? Или правителя страны просто выставляли на всеобщее обозрение?

Она покосилась назад, на членов своей семьи. Мама и бабушка уже втянулись в светский ритуал узнавания и приветствия старых знакомых. На краткое время ее предоставили самой себе, и она могла без помех оглядеться. «Вот и кончается детство, – подумала она с невольной улыбкой. – В самый последний раз я могу ходить и разговаривать без особой оглядки на сословную спесь…»

С момента, когда ее представят, она будет связана по рукам и по ногам неписаными правилами Удачного. Как тут не улучить последнюю возможность одной прогуляться кругом Зала?

Но вот ее внимание привлек кто-то одновременно знакомый и незнакомый. К ней неслась Дейла Трелл – благоухающая духами, в облаке шуршащего шелка. Искрящиеся синие камни сверкали у нее на шее, на запястьях и на тонких серебряных цепочках, вплетенных в высокую прическу. Губы и веки Дейлы были искусно подведены. Она держалась прямо, точно аршин проглотивши, а вежливая улыбка на лице казалась нарисованной, как у куклы. Малта даже моргнула, чуточку напуганная неожиданной взрослостью Дейлы. Та этак холодновато смотрела на нее… Тем не менее Малта вдруг осознала, что под этой сияющей оболочкой таилась все та же Дейла Трелл, и широко улыбнулась подруге. Ухватив обе ее руки, она пылко пожала их и сказала: