Робин Хобб - Безумный корабль

– Но это же не объясняет, почему Малты нет в постели… Ох!

И Кефрия воззрилась на сестру Рэйна.

– Конечно, не объясняет! – поспешно ответила та. – Я совсем не это имела в виду. Рэйн ни в коем случае… нет, он не такой! – И Тилламон предложила: – Давай я нашу мать позову?

«Что-то здесь происходит! -решила Кефрия. – Что-то такое, о чем мне определенно следовало бы знать!»

И она проговорила с упавшим сердцем:

– Я вместе с тобой лучше пойду.

Им пришлось долго стучать в дверь, прежде чем Янни Хупрус проснулась и вышла к ним в домашнем халате. Глаза у нее были усталые и воспаленные. Кефрии стало бы по-настоящему жаль ее, но не теперь, когда речь шла о Малте. Она прямо посмотрела Янни в глаза и сказала:

– Малты нет в постели. Не известно ли тебе, где она может сейчас находиться?

Ужас, пронесшийся по лицу Янни, сразу подтвердил худшие подозрения Кефрии. Янни же глянула на дочь:

– Ступай к себе, Тилламон. Дело касается лишь Кефрии и меня.

– Но, мама… – начала было та. Взгляд Янни заставил ее сперва замолчать, а потом повернуться и оставить их с Кефрией наедине.

Кефрия увидела, как на лице Янни внезапно резче обозначились все морщины. Она выглядела совсем больной. Она глубоко вздохнула и заговорила:

– Возможно, твоя дочь… где-нибудь с Рэйном. Вчера поздно вечером он… неожиданно очень забеспокоился о ней. И я не исключаю, что он направился к ней. Правду сказать, такое поведение не свойственно Рэйну… но последнее время мой младший сын сам на себя не похож. – И она снова вздохнула: – Пойдем со мной.

Янни быстрым шагом повела ее вперед, даже не удосужившись как следует одеться или набросить вуаль. Как ни подгоняли Кефрию гнев и страх, она едва за ней поспевала.

На подходах к комнате Рэйна ее снова одолели сомнения. Если Малта и Рэйн вправду уладили свои отношения, не исключено, что они…

В общем, ей захотелось остановиться и еще раз все хорошенько обдумать.

– Янни, – начала было она. Но Янни уже подняла руку, и Кефрия успела решить – сейчас постучит, но та просто толкнула дверь комнаты Рэйна, предпочтя обойтись без всякого стука.

Там стоял тяжелый запах крепкого вина и человеческого пота. Янни присмотрелась, потом немного отступила, давая Кефрии заглянуть. Рэйн ничком лежал на постели, одна его рука свешивалась вниз до самого пола, касаясь его запястьем. Он тяжело, хрипло дышал. Он спал сном совершенно выдохшегося человека.

И он спал один.

Янни приложила палец к губам и тихо затворила дверь. Когда они отошли на должное расстояние, Кефрия поспешила принести извинения.

– Янни, – начала она, – мне так неловко…

Та обернулась к ней, вымученно улыбаясь.

– Я знаю, эти двое еще заставят нас поволноваться, – сказала она. – Рэйн познал эту страстную любовь, будучи уже не мальчиком… Малта по приезде сюда была с ним неласкова, но я не думаю, чтобы она совсем к нему охладела. Так что чем скорее они смогут между собой договориться, тем и легче будет нам всем…

Кефрия устало кивнула, радуясь про себя, что встретила понимание. Потом спросила:

– Но тогда куда же она могла уйти?…

– Я разделяю твое волнение, – сказала Янни. – Дай я разошлю гонцов порасспросить, не видел ли ее кто-нибудь. Не могла ли она, к примеру, куда-нибудь отправиться с Сельденом?

– Могла, – ответила Кефрия. – Они с братом так сблизились за последние несколько недель. И, насколько я знаю, он давно хотел показать ей город… – Она поднесла ко лбу руку в лубке. – Ты знаешь, подобное поведение заставляет меня усомниться, верно ли я поступаю, оставляя их здесь. Мне казалось, Малта начинает взрослеть… Но вот так уйти неизвестно куда, даже не предупредив…

Янни остановилась посреди узких мостков и взяла Кефрию под руку.

– Обещаю тебе, что позабочусь о твоих детях, как о своих собственных. Нет нужды просить об этом какую-то другую семью. Я приставлю к Сельдену Рэйна… Это ему наверняка на пользу пойдет. Прежде чем самому детей заводить, пусть-ка научится управляться с маленьким непоседой! – И Янни так улыбнулась, что на время сделались незаметны бросающиеся в глаза отличия, присущие жителям Чащоб. Но затем улыбка сменилась почти умоляющим выражением. Она сказала: – Вчера ты вызвалась совершить ради нас поистине невероятное по смелости деяние… Мне бы не хотелось ни в малейшей степени подталкивать тебя и пытаться повлиять на твое окончательное решение, но… Следует признать, что такой, как ты, шпионки не получится более ни из кого!

– Шпионка…-Кефрия сама удивилась, как странно прозвучало это слово. – Думается мне, что…

Она не договорила. На некотором расстоянии от них тревожно зазвучал бронзовый голос набата.

– Что такое?! – воскликнула Кефрия. Янни уже повернулась в сторону древнего города.

– Это значит, что случился обвал, в котором могли пострадать люди, – сказала она. – В набат бьют только в таких случаях. Это прямая обязанность всех, кто там работает… Мне надо идти, Кефрия!

И Янни Хупрус, без лишних слов повернувшись, со всех ног кинулась прочь. Кефрия проводила ее глазами, потом тоже повернулась в сторону погребенного города. Там мало что можно было разглядеть из-за деревьев, а вот Трехог с его многочисленными ярусами был у нее прямо перед глазами. Люди окликали друг друга, мужчины спешили по мостикам и переходам, на бегу натягивая рубашки. Женщины следовали за ними, неся инструменты и кувшины для воды.

Кефрия решила непременно разыскать Малту и Сельдена. Если Малта решит, что им нужно бежать вместе со всеми к обвалу и по мере сил помогать, наверняка они отправятся вдвоем. Значит, там Кефрия с ними и встретится. И расскажет им, что возвращается на «Кендри» в Удачный.

Малта давно перестала считать тупики, в которые заводили их коридоры. То тут, то там путь оказывался завален. Призраки мертвого города не обращали никакого внимания на завалы – просто ныряли в них и исчезали среди земли и камней. А вот сатрап с Подругой всякий раз заново пугались.

– Ты говорила, будто знаешь дорогу!…

– Так я и знаю, – отвечала она. – Я знаю здесь все. Надо только найти коридор, который окажется свободен!

Малта уже успела понять, что они не узнали в ней ту девушку, с которой сатрап танцевал на балу, а потом вместе ехал в карете. Он обращался с ней, как со служанкой, туповатой к тому же. Малта не винила сатрапа. Она и сама с трудом вспоминала себя ту, прежнюю. Воспоминания о бале представления и о падении кареты с дороги были гораздо туманнее памяти города, окружавшего ее со всех сторон. Жизнь прежней Малты была небылицей про какую-то легкомысленную и избалованную девчонку. Теперь же… Теперь самой главной для нее была даже не потребность спастись. В первую голову ей требовалось разыскать брата – и две палки для рычагов. Главным было освободить драконицу. Спасение сатрапа и Подруги казалось несущественной мелочью.