Робин Хобб - Корабль судьбы (Том II)

Янтарь между тем попробовала подтолкнуть его память.

– Когда-то эта корона была позолочена, – сказала она. – Видишь? В резьбе петушиных головок еще поблескивают золотые чешуйки. И во-он там в двух местах есть отверстия, куда можно вставить длинные перья из хвостов. Правда, сами перья давным-давно сгнили.

– Что-то вроде припоминаю, – неуверенно проговорил Совершенный. – Но очень немного. Кто-то носил эту корону.

– Кто? – настойчиво спросила Янтарь. Совершенный протянул ей обруч, и она его приняла. Отвела волосы с глаз и вновь возложила на себя петушиную корону, чтобы с надеждой спросить: – Кто-то вроде меня?

– Ну… – замялся Совершенный, силясь припомнить. – Прости, – проговорил он затем. – Припоминаю только, что она была не из Старших. Но это и все.

Прежняя носительница короны действительно очень мало напоминала Янтарь. И волосы и кожа у нее были белыми как молоко.

– Ладно, не важно, – отмахнулась резчица, но Совершенный явственно ощущал ее разочарование. – Короче, если ты не возражаешь, я бы взяла эту штуковину!

– Бери конечно. А что, кто-то возражал?

– А я никого и не спрашивала, – застенчиво отозвалась Янтарь. – И никому не показывала, так что у них и возможности не было возразить!

Она снова сняла корону, ее пальцы и взгляд с бесконечной любовью ласкали древнюю резьбу.

– Ну так забирай, – сказал Совершенный. – Пусть она будет с тобой, когда ты уедешь.

– А-а… Значит, ты догадался, что я собираюсь уехать?

– Да. Догадался. Слушай, может, хоть до середины лета со мной побудешь? К тому времени я обязательно вернусь сюда, чтобы быть поблизости, когда вылупятся драконы.

Ее пальцы перебирали деревянные перышки петушиных головок.

– Искушение немалое, – сказала она. – Может быть, и останусь. Но потом все равно обязательно уеду обратно на север. У меня там друзья. И я так давно их не видела! – И добавила, понизив голос: – Понимаешь, есть у меня одно жгучее подозрение. Похоже на то, что пора уже мне снова вмешаться в их жизни! – И она рассмеялась с деланным легкомыслием. – Чего доброго, с ними у меня получится лучше, чем здесь! – Тут ее лицо омрачила забота, она взобралась на поручни и попросила: – Подними меня, пожалуйста!

Совершенный потянулся через плечо, подставляя ей правую руку. Янтарь перебралась к нему на ладонь, и он отвернулся от света. В темноту смотреть было проще, чем на фонарь. Спокойнее как-то. Корабль медленно и осторожно сложил руки на груди, так что Янтарь оказалась сидящей в месте, где они скрещивались, словно в кресле. Она доверчиво откинулась спиной к его груди, и они некоторое время молчали. Кругом них вовсю звенели ночные букашки. Янтарь беззаботно болтала в воздухе босыми ногами. Она знала: Совершенный ее не уронит. Она всегда задавала ему вопросы, на которые никто другой не решался, и сегодняшняя ночь не составила исключения.

– Как они все умерли? – спросила она.

Ему не понадобилось переспрашивать, кого именно она имела в виду. И он не видел смысла притворяться, будто не понял. Еще бессмысленней было по-прежнему делать из этого тайну.

– Диводрево, – ответил он. – Кеннит припрятал щепочку от моего лица. В его обязанности входило помогать на камбузе, и однажды он бросил эту щепочку в суп. Тогда-то почти вся команда и перемерла. – Янтарь поежилась, и он это почувствовал. Ему захотелось, чтобы она все правильно поняла, и он добавил: – Кеннит лишь докончил то, что начал сам Игрот. Люди с самого начала стали погибать у меня на борту. Игрот велел килевать двоих за непослушание, и оба захлебнулись. Еще двоих смыло за борт во время ночного шторма. Потом случилось дурацкое несчастье высоко на снастях, и сорвались сразу трое. Мы с Кеннитом сразу решили, что за всем этим стоял, не иначе, Игрот! Наверное, он решил потихоньку расправиться со всеми, кто знал местонахождение клада. В том числе и с Кеннитом. – Совершенный почувствовал, что начал сжимать кулаки, и заставил себя расслабиться. – Нам пришлось сделать это, ты же понимаешь. Хотя бы для того, чтобы спасти Кеннита.

Янтарь сглотнула. И все-таки спросила:

– А те, кто не умер от супа?

– Кеннит выбросил их за борт, – ответил корабль. – Им было до того худо, что они не могли как следует отбиваться. Только трое сумели кое-как спустить шлюпку. Но я не думаю, чтобы им удалось уйти далеко.

– А Игрот?

Джунгли, залитые чернотой, казались таким спокойным и мирным местечком. Ну и что с того, что там, за границей освещенного круга, двигались какие-то бесшумные тени. Это были всего лишь змеи, ночные птицы и древесные зверьки, одетые мехом и чешуей. Мало ли кто жил в зеленом лесу.

– Кеннит забил его насмерть, – сказал Совершенный. – Там, под палубой. Ты небось видела кровавые отметины – следы рук ползущего человека. Вот там-то все и случилось. – Он мгновение помолчал. – Это было лишь справедливо, Янтарь. Это было лишь справедливо.

Она вздохнула.

– Он отомстил за вас обоих, – сказала она. – За то, как его Игрот до смерти забивал.

– Причем дважды, – кивнул Совершенный. – Первый раз бедный мальчик умер на моей палубе. Но не мог же я просто взять и отпустить его? У меня ведь никого не было, кроме него! И я его удержал. А второй раз он дополз до своей ухоронки, свернулся там и стал умирать медленно. У него было внутреннее кровотечение, он остывал, он плакал и звал маму. Все тише и тише. – Совершенный тяжело вздохнул. – Я взял его душу и спрятал ее в себе. А тело заставил жить, заставил чинить себя. Я помогал ему как умел. Потом возвратил в него душу. Я уже и тогда сомневался, все ли в нем сохранилось для того, чтобы быть полноценной личностью. Но я все равно это сделал. Это было себялюбиво с моей стороны, но я просто иначе не мог. Я это сделал не столько ради Кеннита, сколько ради себя самого. Чтобы не остаться совсем одному.

– Да, – сказала Янтарь. – Похоже, твоего в нем было никак не меньше, чем своего!

Совершенный едва не рассмеялся.

– Между нами, – ответил он, – просто не было четкой границы, где кто.

– И поэтому ты должен был заполучить его обратно?

– Он просто не мог умереть без меня и вне меня. А я без него не мог по-настоящему жить. Вот я и должен был его забрать. Хотя бы потому, что, не обретя полноты, я был бы по-прежнему беззащитен. Я так и не мог бы закрыться от других. К примеру, любая кровь, пролитая на моей палубе, становилась для меня пыткой.

– Ох ты, – выдохнула Янтарь.

На некоторое время она удовлетворилась услышанным. Молчал и корабль. Янтарь прижалась к нему спиной и замерла, а ее дыхание сделалось таким глубоким и ровным, что он стал уже подумывать, не задремала ли она. Где-то там, позади него, насекомые исступленно бились о стекло оставленного ею фонаря. Совершенный слышал, как неспешно обходил палубу Симой. Подойдя к фонарю, старший помощник остановился.