Эрик Найт - Путь Волка

Тогда никто и не подозревал, что эти события были давно запланированы. Курианские технологии позволили падшим Ткачам жизни использовать Землю. Болезнь, которую мы теперь знаем как «бешеную одержимость», появилась на Земле еще в первую попытку завоевания. Бледные, закутанные в плащи с ног до головы Жнецы показались в ночи.

Жнецы спокойно вошли в этот водоворот, они глотали человеческую кровь и убивали. Они повелевали легионами грогов, генетически модифицированных существ, разведенных специально для того, чтобы сломить сопротивление. Бесстрашные в битве, как полчища муравьев, но куда более хитрые, гроги были самой различной формы и размеров. Наиболее распространенными стали крупные, покрытые носорожьей кожей орангутанги. Эти существа оказались достаточно разумными, чтобы обращаться с различным оружием — от винтовки до бронетранспортера.

Военные и гражданские силы США, уже не справляющиеся с эпидемией и разрухой, пали, когда резервные военные части, вооружение, а в особенности моральный дух окончательно истощились. Организовать это поражение помогли агенты куриан и перебежчики в высших сферах управления. В конце концов, была принята политика выжженной земли и военные базы с их оборудованием уничтожили для того, чтобы не дать им оказаться в руках вампиров. Немного ядерного и химического оружия было использовано в последних судорогах войны, но это только прибавило страдания людям и не остановило куриан.

И вот настал ужасный конец. Президент застрелился, узнав, что его семья во время беспорядков в Квантико подхватила вирус «одержимости», а вице-президент бежала вместе с несколькими ведущими конгрессменами в горы Омега, как только прочитала последний указ президента. В нем, как капитан тонущего корабля, глава государства провозглашал, что отныне пусть каждый спасается сам.

Соединенные Штаты и, насколько мы можем судить, весь мир перешли в руки куриан в течение одного года».

Валентайн понимал, почему Костос к концу своих дней спилась. Ему было легче принять реалии нового правления, он родился гораздо позже курианского вторжения. Его не мучили воспоминания об исчезнувших безопасности и комфорте, дарованных высокими технологиями. Он только томился любопытством. Молодому человеку казалось иногда, что между ним и поколением Панкова, и даже поколением падре, лежит пропасть. Они лелеяли свои воспоминания и сражались за прошлое, за звездно-полосатый флаг, за жизненный уклад, который, скорее всего, никогда не вернется. Валентайн хотел отвоевать свое будущее.

Скрип из гостиной и возмущенное «мяу» Матроса заставили молодого человека поднять глаза от старой брошюры и посмотреть на Гэвинью. Волк поставил кувшин на пол и перебрался на постель, он выглядел усталым и больным.

— Ты в порядке, Дон?

— А, Вал, — пробормотал он, — не заметил тебя.

Панков дал тебе передышку?

— Он сегодня уехал в «Счастливую дорожку», — объяснил Валентайн. Местечко для отдыха под названием «Счастливая дорожка» было салуном, где бармен хорошо относился к Волкам, а девочки еще лучше, если ты добр и даешь хорошую цену. Ценой могло быть что угодно — от пары новых туфель до старой песни, в зависимости от обаяния мужчины. — Я думаю, он дает мне отдохнуть накануне посвящения. Велено всего лишь приготовить ему горячую ванну и заточить бритву. Он сказал мне, чтобы я не ел и не волновался. Не объяснил, правда, почему нельзя есть.

— Валентайн, Маркес мертв. Не знал, как сказать.

Ну, вот так.

Валентайн вскочил:

— Что?

Гэвинью сидел на кровати, через койку от Валентайна. Между ними с веревки свисало постиранное белье.

— Это иногда случается, сынок, — сказал Гэвинью. — Он прошел посвящение отлично. Это не какое-нибудь там индейское испытание, — невнятно бормотал Гэвинью, — но он вышел из пещеры и растерялся.

Это странно действует. Помню, когда я вышел… у меня что-то с носом сделалось. Мне везде чудился запах дыма. А Маркес осмотрелся так, словно не понимал, где он, и пустился бежать. Прыгнул прямо с этого чертова обрыва. Я помню, два года назад один паренек после этого перестал есть. Ни к какой еде не притрагивался, говорил, что она зараженная, или грязная, или еще что. Он себя голодом заморил, мы пытались насильно кормить, а у него все обратно выходило.

Обычно те, у кого что-то такое случается, подергаются пару дней, а потом приходят в себя. Плохо вышло с Маркесом. Там кто-то спустился посмотреть, что с телом. Я только с сотни футов сверху видел.

— Господи, почему…

— Эй, Дэвид, даже не думай об этом, — сказал Волк. — У него просто мозги были неправильные, и иногда даже Маг не может этого заранее определить.

У тебя все будет отлично.

Валентайн снова и снова напоминал себе про пьяное предсказание Гэвинью, когда карабкался вверх по склону горы вместе с десятью другими Волчатами, последней группой, которая должна была встретиться с Ткачом жизни, известном как Аму, Маг, или Отец Волк.

Гора Зимовка, пик высотой 2200 футов из камня и снега, с одной стороны казалась похожей на острый акулий зуб, а с другой — на обветшалое индейское типи. У входа в пещеру был луг. Там паслись пять коз, некоторые обгладывали кору с изогнутых горных сосен, другие рыли копытами снег, чтобы найти погребенный там папоротник.

Два тотемных столба охраняли вход в пещеру. Вырезанные волчьи головы с острыми ушами венчали столбы. Ниже были надписи — имена, некоторые с датами. Валентайн решил, что это, наверное, могильные столбы Волков, погибших в битве. Не так уж плохо, около пары сотен имен за двадцать лет войны.

Но как только группа вошла в пещеру, будущий Волк увидел еще одиннадцать столбов, испещренных именами. Они образовывали туннель, в котором столпились рекруты. Помедлив, Валентайн все же провел пальцем по именам на одном из столбов. Прибавится ли его имя к этому длинному списку?

Туннель расширился и привел учеников в пещеру в форме слезы, в конце которой был занавес. Возможно, он был украшен вышивкой, но Валентайн не мог разглядеть столь мелких деталей в тусклом свете, хотя его глаза уже вполне привыкли к полумраку. Двое сопровождавших их Волков жестом приказали рекрутам сесть.

— Сидите тихо и дайте ему возможность разобраться с вами по очереди, — предупредил один из них, — после церемонии вы все будете немного не в себе, так что не дергайтесь, когда другие начнут выходить.

Занавес шевельнулся, и появился черный влажный нос. Собачья голова размером с огромную тыкву приподняла занавес, и Валентайн увидел яркие голубые глаза, которые напомнили ему о лайках из Пограничных Вод. Волк, которого из-за размера вполне можно было принять за пони, шагнул в кольцо учеников, сидящих у стен пещеры. У него был удивительный мех: белый, с черными подпалинами на самых кончиках ворсинок. Волк обнюхал каждого рекрута, переступая на широченных, как подковы, лапах.