Юрий Никитин - Трехручный меч

Я прервал с беспокойством:

— Об этом потом. Что со скорпионами?

— Я не спешил, — признался ворон, — даже когда заметил. Вы с волком, хоть и не очень мудрые, не полезете сами, а они на камни к вам не полезут. Это долинные скорпионы. У них лапы так устроены, что за камни цепляться не могут.

— Как кони? — спросил волк.

— Да, примерно. Я думаю, стоит устроить привал на ночь… Солнце уже садится, а я отдохну от трудов праведных по спасению мира.

Волк фыркнул:

— Мы всего лишь идем спасать одну молодую самочку.

Ворон всхрапнул, просыпаясь, каркнул сонно:

— Да? Извини… Я так привык постоянно спасать мир, что это вошло в привычку.

— На этот раз ошибся!

— Не думаю, — каркнул ворон. — Вот увидишь, идем спасать самочку, а попутно спасем мир.

Я поинтересовался:

— А самочку спасем?

— Это неважно, — буркнул ворон и захрапел, разинув клюв и вздрагивая всем телом.

Волк сердито рыкнул, глаза нехорошо блестели. Я примирительно улыбнулся:

— Успокойся. Проверим старую народную мудрость насчет утра, что вечера мудренее. Разведем костер, ты расскажешь, как охотился на горгон, а утром посмотрим, что изменится.

Волк рыкнул хладнокровно:

— А ничего не изменится.

Мы начали собирать хворост, ворон очень натурально храпит и вздрагивает, волк ворчал, что пернатый прикидывается, хотя бы щепочку принес, а вот когда разведем костер и будем жарить мясо, тут же первым пристроится, а еще мыслитель…

Солнце зависло над вершинками далеких гор, облака сперва заалели, потом покраснели, а когда стали лиловыми, наш костер запылал ярче. Красные ломти мяса медленно становятся коричневыми, ноздри вздрогнули, уловив первую струю ароматного запаха. В животе сразу же беспокойно задвигалось, сообщая, что готовы принимать, уже давно готовы, изготовились, ну давай скорее, не тяни, что вы там наверху все такие медленные, спите на ходу…

Поленья рассыпаются на крупные багровые рубины, те оживают от малейшего движения воздуха, становятся алыми, а затем снова обретают богатый благородный цвет солидной и скрытой мощи.

Я любовался костром, разрешение тысяча шестьсот на тысяча двести восемьдесят, true color, поддержка светотеней… Надо отметить и хорошее управление юнитами, повышенный AI противника. Раньше всегда перли дуром, даже если я был в полном доспехе и с мечом, способным рубить скалы, а они в тряпье и с дубьем, теперь же отдельные единицы способны удирать и приводить с собой целые группы, что значительно осложняет задачу…

Глаза начали слипаться, но я замечал за деревьями гномов, эльфов, даже кобольдов, хотя вроде бы гор близко нет, промелькнул дикий единорог, наверное, самка, пытается привлечь внимание моего Рогача, прошел за деревьями орк, блеснул лунный свет на блестящем крупе кентавра…

Ночью началась гроза, свирепо дул ветер, в небе грохотал гром и страшно блистали ветвистые, как корни дерева, длинные молнии, однако из дождя упало несколько капель, туча ушла, гром постепенно затих, а молнии превратились в слабые зарницы.

Холод заставил поджать ноги и совсем не героически скрючиться, подобно младенцу в утробе. Я вздрогнул, открыл глаза. Прямо перед глазами округлый камень, на нем блестящие бусинки росы. Вообще-то, я считал, что роса выступает только на траве, на цветах, но чтобы потел камень, гм…

Бусинки заискрились, в каждой нестерпимо ярко засияло крохотное солнышко. Я прищурился от неистового блеска, посмотрел из-под руки в другую сторону. Непоседливое летом солнце приподняло краешек над вершинами гор, яркие лучи осветили темную долину, а тьма поспешно разбежалась по углам, скорчилась за высокими камнями, просочилась в пещеры и звериные норы.

Зимой в это время еще глубокая ночь, подумал я с тоской, но, вспомнив, что если я не герой, то мне здесь кранты, куры лапами загребут, а герою, напротив, даже злодеи подыгрывают, я сделал лицо солдатушки — бравого ребятушки, напряг мышцы и выдвинул челюсть и лишь тогда поднялся, держа плечи разведенными, спину прямой, а взгляд орлиным, огляделся.

Ворон все еще дрыхнет, не ворон, а сова, волк в исполненной благородства позе возлежит высоко на камне. Оттуда, как я помню, вся долина как на ладони.

— Доброе утро, — сказал я.

— Утро доброе, — ответил он и добавил почтительно: — Мой лорд.

— Как спалось?

Он кивнул, не стал рассказывать, как спалось и что грезилось, пригласил:

— Мой лорд, вы что-то говорили насчет утра вечера…

— …мудренее, — подсказал я. — А что?

— Взгляните.

Я вскарабкался наверх, сердце счастливо подпрыгнуло. Огромная зеленая долина пуста, спокойно колышутся сочные травы, кое-где из норок высунулись суслики и, привстав на задних лапках, осматривают свои владения.

— Наверное, их гроза спугнула, — предположил волк. — Ушли вот туда, за лес. Сперва в лес, чтобы укрыться от дождя, а потом и вовсе… Я видел, как уходили последние.

— Но к лесу подходить не будем, — сказал я. — Так, на всякий случай.

Волк смотрел на меня со странным выражением:

— Странный вы, мой лорд.

— В чем?

— Герои должны рваться в бой! А вы как будто радуетесь, что обошлось без драки.

— Это я прикидываюсь, — объяснил я. — Скромный я, значит. Конечно же, я горюю, что не могу ворваться в эту огромную толпу, сея смерть направо и налево своим смертоносным трехручным мечом, это так естественно! Но мужская сдержанность не позволяет выражать эмоции столь явно открыто. Я адекватно выразил свои мысли?

Волк посмотрел на меня с явным уважением:

— Вполне, сэр.

Мы вернулись к костру, я засек затаившуюся в углях искорку и раздул ее в оранжевый огонек. Волк с удовольствием принес сухих веток, вот откуда собаки любят бегать за палками. Я подбросил веточек в пламя. И через пару минут мы уже жарили мясо. Ворон проснулся, приковылял к костру, прихрамывая и волоча крыло.

— Подвернул, — объяснил он.

— Крыло?

— Лапу. А крыло вывихнул. Или подвывихнул, когда высматривал с высоты путь для нашего отряда.

— Это он так хвастается, — объяснил мне волк, — что только он один летает! Расист.

— Ничего не хвастаюсь, — возразил ворон. — А довожу до сведения… Это все еще козлятина?

— Да, а что? Ты, конечно же, есть не будешь?

— Просто я видел зайцев. Толстых, молодых, жирных!..

— Ну и закогтил бы парочку, — сказал волк недружелюбно. — А указывать все умеем.

* * *

Конь пошел споро, волк бежит рядом, поглядывает испытующе. Ворон, отоспавшись за ночь, предпочел ширять в поднебесьях, опускался редко, да и то сообщал всякое непотребство: слева за барханами, мол, купеческий караван, хорошо бы разграбить, а совсем близко справа разбивает на постой лагерь семья богатейшего шейха, можно потрясти на предмет алмазов, а всех жен изнасиловать, а то еще в озере неподалеку купаются сорок небесных дев, сбросив крылья, и если подкрасться и спрятать крылья, то потом… Ворон закатывал глаза и прищелкивал клювом, намекая на то, какие услуги можно потребовать за возвращение крыльев.