Саймон Грин - Волк в овчарне

– Ты опять вспоминаешь Лес? – спросила Фишер.

– Да

– Не надо. Мы не можем вернуться назад.

– Сможем. Когда-нибудь. – Фишер посмотрела на него.

– Конечно, – сказала она наконец – «Когда-нибудь» – Они медленно шли по запруженной народом улице, толпа расступалась перед ними, освобождая дорогу. Для такого позднего вечера людей шаталось слишком много, но приближалась зима, и каждый спешил сделать все, что мог успеть, пока не начались метели, заносы и улицы не стали непроходимыми. Хок и Фишер кивали и улыбались знакомым прохожим, направляясь к месту своего дежурства в Северной окраине – самому худшему району города. Там можно продать и купить все что угодно, можно заниматься любым грязным бизнесом, спекуляцией, мошенничеством. Все виды порока, все отвратительные стороны человеческой натуры развивались и процветали на темных, замусоренных улицах Северной окраины. Хок и Фишер, проработав в этом районе пять лет, незаметно для самих себя огрубели и ожесточились. И все же каждый день происходили новые события, шокировавшие их своей жестокостью и цинизмом. Они изо всех сил старались не свыкнуться с этой реальностью.

Стражи совершили обычный обход, ловя каждое слово, которое могло иметь отношение к шпиону Фенрису, но все, с кем они говорили, клятвенно заверяли, что никогда о нем не слышали. Хок и Фишер то принимались крушить мебель и сыпали угрозы, то, пристально вглядываясь собеседнику в глаза, пытались прочесть в его душе скрытые мысли. Репутация капитанов была всем известна, их опасались. Но как они ни старались, получить какую-либо информацию о Фенрисе им не удалось. Это могло означать одно из двух: либо шпион тщательно законспирирован и никто действительно о нем ничего не слышал, либо его хозяева хорошо знали, кому давать взятки, чтобы заставить людей попридержать языки. Первое более вероятно, так как иначе в Северной окраине всегда нашелся бы человек, который проболтался.

«Черную баржу» они оставили напоследок. Гостиница с ресторанчиком при ней претендовала на некоторую респектабельность и располагалась в конце

Северной окраины. Там за астрономическую сумму вам всегда могли предложить любой деликатес, и официант презрительно ухмылялся, если вы ошибались в названии блюда. В это место стекались также все сведения, сплетни, слухи. Любая информация продавалась по негласно установленной шкале расценок, где цены начинались с очень высоких и быстро достигали просто грабительских. Хок и Фишер заглядывали туда время от времени, чтобы кое-что выяснить, и никогда ничего не платили. За это они позволяли жить своим осведомителям и обещали не поджигать заведение.

Они постояли у входа в гостиницу, прислушиваясь к звукам разговоров и смеха, тревожащим окружающую ночную тишину. В ресторане собралось, по-видимому, много народу. Распахнув настежь дверь, они не спеша вошли внутрь, мягко улыбаясь окружающим. Метрдотель направился к ним, его рука уже автоматически поднялась в положение для получения чаевых за предоставление хорошего столика. Вдруг он замер, а физиономия его вытянулась, когда он узнал вошедших. Внезапно в ресторане воцарилась тишина, и десятки лиц мрачно уставились на Хока и Фишер. Как и в большинстве ресторанов, освещение здесь поддерживали на минимальном уровне. Считалось, что это делается для создания уютной и романтической атмосферы. Хок, однако, полагал, что причина другая. Если бы посетители могли как следует рассмотреть то, что ели, они не стали бы столько платить за такую еду. Но может быть, он просто не любил романтики, во всяком случае, так утверждала Фишер. Отчетливо слышалось, как потрескивают поленья в камине в противоположном конце зала. Атмосфера так накалилась, что казалось, сейчас начнут проскакивать электрические искры. Хок и Фишер направились к стойке бара, которая поблескивала лаком, полированным металлом и была уставлена стройными рядами дорогих бутылок с винами, ликерами, водкой. Огромное зеркало, закрывавшее почти всю стену за стойкой, обрамляли золотые и серебряные украшения в стиле рококо.

Хок и Фишер облокотились на стойку бара и по-приятельски улыбались бармену Говарду, который выглядел так, словно больше всего на свете ему сейчас хотелось повернуться и убежать подальше. Он сглотнул комок в горле, суетливо протер и без того блестевшую поверхность стойки и натянуто улыбнулся в ответ двум Стражам. В молодости Говард был строен и симпатичен, но двадцать лет более чем сытой жизни похоронили всю былую привлекательность под слоем жира. Улыбка его выглядела довольно жалкой. У него имелись жена и любовница, которые часто ссорились на людях, а также другие атрибуты преуспевающего дельца. Сейчас он владел гостиницей, в которой начинал когда-то простым вышибалой, но все еще любил проводить время, работая за стойкой бара, приглядывая за хозяйством собственными глазами. Никто из его работников, однако, никогда не осмелился бы обращаться к нему так запросто, как он позволял себе когда-то по отношению к бывшему хозяину гостиницы.

Хок слегка пошевелился, и бармен непроизвольно вздрогнул. Капитан улыбнулся.

– Сегодня ночью, Говард, у тебя много народа! Как идут дела?

– Отлично! Просто отлично, – быстро ответил Говард. – Лучше и быть не может. Не хотите ли выпить чего-нибудь? А может быть, столик? О… О, Боже… Хок, ведь ты не собираешься опять здесь все разорить? Я только что закончил ремонт после твоего последнего визита. Знаешь, зеркала такие дорогие! И, представь себе, эти свиньи из страховой компании ничего не платят, если замешаны вы. Они относят последствия от ваших с Фишер визитов к тому же разряду, что и повреждения от шторма, черной магии или деяний Богов.

– Тебе нечего так волноваться, Говард, – успокоил бармена Хок. – А то можно подумать, будто ты что-то скрываешь.

– Нет, что ты, Хок, я ведь всего лишь работаю здесь. Никто мне ничего не рассказывает. Ты ведь знаешь.

– Мы тут ищем кое-кого, – объяснил Хок-Шпион. – Зовут Фенрис. Слышал когда-нибудь о нем?

– Нет, – поспешно ответил Говард. – Никогда. Если бы что-то слышал, обязательно рассказал, честное слово. Я не имею никаких дел со шпионами. Я ведь тоже патриот и всегда лоялен к властям, поверь мне…

– Хорошо, закончим с этим, сказала Фишер. – Мы верим тебе, хотя это трудно. Кто из твоих посетителей может что-то знать?

Говард на мгновение заколебался, и Хок нахмурился. Бармен с трудом сглотнул и выдавил из себя:

– Здесь Шустрый Томми, Крошка Лорд и Эдди Бритва. Может быть, они что-то и знают…

Хок кивнул и, повернувшись спиной к бару, оглядел зал ресторана. Люди уже снова занялись едой, но вокруг все еще царила могильная тишина, позволявшая слышать стук вилок и ножей по тарелкам. Хок без труда обнаружил три физиономии, принадлежавшие названным хозяином гостиницы проходимцам. Все они достаточно знамениты. Каждый по-своему. Хок и Фишер уже встречались с этими господами раньше, что при их работе было просто неизбежно.