Саймон Грин - Злые чары Синей Луны

— Не похоже на того Сенешаля, которого я помню, — нахмурилась Фишер. — Я пошла с ним, когда он возглавил экспедицию, отправленную на розыски пропавшего Южного крыла. Ни разу я не видела, чтобы он чего-нибудь испугался, даже когда мы наткнулись на банду демонов. Сенешаль, которого я знала, никогда ни перед чем не отступал.

— Опрокинутый Собор — статья особая, — возразил Чанс. — Когда-то он взмывал в небеса, а теперь вонзается в глубины.

— Знаю, ты рассказывал. И что? Я присутствовала при том, как Сенешаль наткнулся на перевернутую башню. Дьявольски странная штука, но он первым полез в дверь.

— Вы не понимаете. Никто не знает, как глубоко уходит теперь Собор. Поговаривают, что он достигает до самого ада.

Супруги молча обдумывали услышанное.

— Мы видели князя демонов, восседающего на прогнившем троне в сердце Черного леса, — проговорил, наконец, Хок. — Полагаю, мы уже видели все, что нам может предложить преисподняя.

— Конечно, — согласилась Фишер. — Кроме того, мы десять лет прожили в Хейвене. Нас трудно смутить.

Они выехали на поляну, и никто не окликнул их. После стольких дней, проведенных среди живых шумов леса, молчание огромного рукотворного безлесного пространства казалось почти угрожающим.

Замок постепенно вырастал перед путниками и по мере приближения к нему становился все величественнее. Правая рука Хока сама собой легла на рукоять топора. Даже Чанс выглядел встревоженным. Правда, принц не мог отделаться от мысли, что беспокоится посол больше из-за них с Фишер, нежели из-за замка.

Они без приключений пересекли поле и подъехали ко рву. Темные силуэты медленно проплывали в сумрачных водах, полускрытые слоями колышущихся на поверхности отбросов.

Хок остановил коня перед самым мостом и уставился в ров. Фишер застыла рядом с мужем.

— Чанс, — медленно произнес Хок. — А во рву по-прежнему живет чудовище, охраняющее замок?

— Да, — ответил Чанс, натянув поводья. — Он и его отпрыск.

Хок и Фишер резко обернулись к нему.

— Отпрыск?! — не поверила Фишер. — Кого он, черт подери, отымел?!

— Да как-то никому не хотелось уточнять, — ответил Чанс.

Они переехали подъемный мост, тяжелое деревянное сооружение едва шелохнулось под весом коней, всадников и Чаппи. Черные твари невообразимой формы высовывали головы из жижи, чтобы взглянуть на вновь прибывших, но исчезали прежде, чем Хок и Фишер успевали как следует разглядеть их. Похоже, больше всего их интересовал Чаппи, который игнорировал непрошенных поклонников с подчеркнутым безразличием.

Проехав под нависающей громадой надвратной башни, они вступили в главный двор замка. Собравшаяся там в ожидании героев толпа больше не могла сдерживаться. Люди разразились приветственными кликами и дикими воплями радости, заглушая фанфары духового оркестра. Хоков конь взвился на дыбы, и всадник был слишком занят усмирением скакуна, чтобы оценить происходящее. Он уже наполовину вытащил топор, прежде чем сообразил, что огромная толпа искренне радуется его появлению. Хотя, если говорить честно, в основном они, похоже, радовались возвращению королевского квестора, Аллена Чанса. Тот улыбался и благосклонно махал им, словно привык к подобному обращению.

От стены до стены двор заполонили люди, которые подпрыгивали и вытягивали шеи, пытаясь получше разглядеть вновь прибывших. Высоко на дальней стене полыхал красками большой транспарант: «Добро пожаловать домой! Принц Руперт и принцесса Джулия! Спасители Лесной страны!!!» духовой оркестр пумпумкал национальный гимн. Воодушевление преобладало над мастерством, но никто не обращал внимания на подобные мелочи. Очевидно, путаные слухи о возвращении квестора опередили путников, и толпа собралась праздновать успешное завершение его миссии.

Двое юных пажей в полном церемониальном облачении гордо застыли по стойке «смирно» у воздвигнутого под транспарантом помоста с троном, держа в руках лиловые бархатные подушки с двумя королевскими коронами Лесной страны.

Но рев толпы уже пошел на спад. Люди с нетерпением высматривали легендарные фигуры принца Руперта и принцессы Джулии, но не видели их. Квестора они знали, его собаку тоже, но два потрепанных персонажа рядом с ними не обладали ни малейшим сходством с парадными портретами Руперта и Джулии. Поэтому народ пытался заглянуть Хоку с Фишер за спину в надежде увидеть кого-нибудь более симпатичного. Вскоре сделалось ясно, что там никого нет, и шум толпы быстро стих. Все пришли в замешательство. Духовой оркестр последним заметил неладное и продолжал играть, пока Чанс с Хоком и Фишер медленно ехали через толпу. Один за другим инструменты замолкали, по мере того как музыканты осознавали неловкость, и остаток пути трое всадников и Чаппи проделали в молчании.

Чанс натянул поводья у подножия огромной каменной лестницы, ведущей к главным дверям, и спешился. Хок и Фишер присоединились к нему в тишине. Слышен был каждый шорох. Капитаны держались настороже. Они-то знали, как быстро меняются настроения толпы, особенно если ей было отказано в том, чего ей действительно хотелось.

Чанс изо всех сил старался сохранять невозмутимость, но Чаппи жался к нему, недобро зыркая по сторонам, словно провоцируя людей учинить хоть что-нибудь.

Краем глаза Хок уловил движение и резко развернулся, когда распахнулись главные двери, и в сопровождении множества гвардейцев появилось знакомое лицо. Хок и Фишер передвинулись, чтобы стать вплотную друг к другу. Навстречу им по лестнице начал спускаться сэр Вивиан Хеллстром, главнокомандующий гвардией замка.

Худое, костистое лицо сэра Вивиана, бледное почти до бесцветности, венчала густая грива серебристо-седых волос. Это лицо хранило спокойную неподвижность, которая предполагала силу и решимость, но глаза выдавали его. Тяжелый непреклонный взгляд — глаза фанатика. Он был скорее тощим и жилистым, но в его скупых движениях сквозила смертельно опасная грация. Некогда этот человек носил титул лорда и играл одну из главных ролей при дворе, но Харальд, тогда еще принц, вскрыл заговор сэра Вивиана против короля Иоанна, и тот потерял и титул, и свободу. Но поскольку сэр Вивиан был тем, кем был, король дал ему второй шанс. Он отправил раскаявшегося предателя защищать крестьян, которые больше всех подвергались нападениям в период Долгой ночи. Иоанн обещал простить мятежного лорда, если тот вернется с этой войны живым. Вивиан выживал всегда. Поэтому он вернулся с победой. Он стал героем для крестьян. Король Харальд за труды посвятил его в рыцари и отдал под его начало замковую службу безопасности.

Сэр Вивиан Хеллстром, герой Алой башни, прощеный предатель.

О предательстве сэра Вивиана Хоку было известно только со слов жены. Он не мог не заметить откровенной подозрительности в устремленном на главнокомандующего холодном взгляде Фишер. Хок стоял рядом с ней, не вполне понимая, кого защищать: сэра Вивиана от Фишер или Фишер от сэра Вивиана. Изабель никогда ничего не прощала и не забывала.