Дэвид Геммел - Мечи Дня и Ночи

— Ты как, паренек?

— Хорошо. — Харад, посмотрев в его льдисто-голубые глаза, перевел взгляд на шлем с эмблемой серебряного черепа в обрамлении двух топориков. — Вы Друсс.

— Он самый.

Чарис тоже подошла и приложила ладонь к его щеке.

— Тебе не следует быть здесь, любовь моя, — сказала она.

— Где ты, там и я. Так всегда будет.

Скилганнон почему-то был одет по-другому, его мечи подевались куда-то, и он больше походил на батрака, чем на воина.

— Я что-то не пойму ничего, — сказал ему Харад. — А где Аскари?

— Не знаю, кто такая Аскари.

— Ты что, спятил? Девушка, которая путешествует вместе с нами.

— Я и тебя не знаю, дружище. Меня зовут Геоваль, и я живу... то есть жил... у моря. Теперь я перебрался сюда, в этот страшный серый край.

— Выходит, это я спятил. А может, просто сон вижу?

— Да, паренек, что-то вроде сна. Нелегко говорить такое, поэтому скажу напрямик. Чарис погибла на том горном склоне. Поэтому она здесь, в Пустоте. Как ты здесь оказался, это статья особая.

С неба внезапно раздался клекот, и Харад вскочил. Крылатое чудище неслось прямо на Друсса, распустив когти. Старый воин рубанул его С нагой по ребрам, и демон исчез бесследно.

— О чем это я? А, да. Тебе здесь не место, Харад. Жизнь еще слишком сильна в тебе. Поверь, тебе нельзя оставаться.

Харад, попятившись от Друсса, взял руку Чарис и припал к ней губами.

— Это неправильно. Так не должно быть. Мы вернемся обратно вместе. Покончим с этим дурным сном и заживем, как мечтали.

Чарис обняла его и поцеловала в заросшую щеку.

— Ах, как бы мне хотелось вернуться! Но я не могу. — На глазах у нее выступили слезы. — Ты ничего не помнишь, да? Поверь, Харад, милый, я никак не могу вернуться. Ты все поймешь, когда сам возвратишься туда.

— Я без тебя не пойду.

— Нет, Харад. Пожалуйста, не говори так. Ты ведь жив. Ты должен прожить свою жизнь до конца.

— Без тебя мне не будет жизни. И как я очутился здесь, раз я живой?

— Тебя сюда привела любовь, — сказал Друсс. — Я это хорошо понимаю. Нелегко мужчине перенести смерть любимой. Но Чарис права. Ты не должен здесь находиться. Чарис уже чувствует зов Золотой Долины. Я ее провожу туда. А тебя зовет жизнь. Я знаю, ты противишься ей, Харад, но она сильнее.

Харад, понурившись, поцеловал Чарис.

— В тебе вся моя жизнь. Я не хочу существовать без тебя. Не хочу!

— Любовь не умирает, Харад, — прошептала она. — Я буду ждать тебя в той долине.

Он хотел ответить, но голова у него сделалась легкой и все тело словно утратило вес.

— Нет! — закричал он. — Не теперь еще!

Вес вернулся к нему. Он почувствовал, что лежит на твердой земле, и горный воздух наполнил его легкие.

Харад открыл глаза. Справа от него сидел Скилганнон — настоящий, с рукоятью меча за плечом, — слева Аскари.

— Мы уж думали, что потеряли тебя, — сказал воин. — Твой пульс на время стал совсем слабым.

— Где Чарис?

— Она умерла, Харад. Мне очень жаль. Мы с Аскари похоронили ее.

Харад хотел сесть, но боль прошила его правый бок, и он с ругательством повалился назад.

— Тебя сильно помяло, дружище, — сказал Скилганнон, — и пара ребер может быть сломана. Ты нуждаешься в отдыхе.

— Как она умерла? Я ведь оттолкнул ее. Дерево ее не задело.

— Ее убил камень. Мгновенная смерть.

— Я видел в Пустоте твоего двойника. Вместе с Друссом. Его зовут Геоваль, он жил у моря.

— Друсс говорил мне, что кого-то оберегает там. — Скилганнон вздохнул. — Этого человека убил Ландис Кан, чтобы отдать мне его тело. Он занял в Пустоте мое место. — Он положил руку на плечо Харада. — Поспи немного. Скоро наступит ночь.

— Для меня теперь всегда будет ночь.

Скилганнон и Аскари отошли, оставив Харада одного.

— Мы солгали ему, но это спасительная ложь, — сказала она.

— Бархатная ложь, как говорил когда-то один мой друг. Правды он не выдержал бы.

У свежей могилы Скилганнон подобрал с земли Снагу. Одно из лезвий покрывала засохшая кровь. Скилганнон воткнул топор в землю, а затем дочиста вытер пучком травы.

— Нам кажется, что жизнь — это нечто постоянное, а она может оборваться в мгновение ока.

— Я знаю, но это жестокая смерть.

— Смерть всегда жестока, каждая на свой лад. И солгал я только наполовину. Топор, вылетев из руки Харада, скорее всего потом отскочил от камня. Чарис даже не поняла ничего. Она умерла мгновенно и без мучений.

— Но бессмысленно.

— Почти все умирают бессмысленно. Даже те, кто, казалось бы, делает это с целью. Сам я погиб, спасая народ, который стал для меня родным. Теперь его больше не существует. Ангостинцы, как и множество других, стали прахом истории. Моя жертва в конечном счете оказалась бессмысленной. Все человеческие деяния в конечном счете ни к чему не приводят.

— Не согласна. Мне с детства запомнилось, как Киньон спас одного мальчика. Тот взобрался на скалу, очень высоко, а слезть обратно не мог. Киньон полез за ним. Шел дождь, он скользил и пару раз чуть не сорвался, но все-таки добрался до мальчика, посадил его себе на спину и спустился с ним вниз. Следующей весной мальчик умер от лихорадки. Выходит, Киньон рисковал собой понапрасну?

— Нет, конечно же, нет. Мой учитель фехтования говорил, что существует только Сейчас. Прошлое — память, будущее — мечта, только настоящее можно потрогать руками. Нам доступно одно — жить Сейчас, миг за мигом, и стараться делать это достойно. Киньон совершил достойный поступок. Твой упрек справедлив. Мы должны жить сейчас, не задумываясь о том, что через тысячу лет этой цивилизации уже не будет.

— И что же мы сейчас будем делать?

— Мы?

— Ты не хочешь, чтобы я оставалась с тобой?

— Я не хочу, чтобы тебя убили.

— Если мы покончим с Вечной, этого не случится. Я не очень хорошо понимаю, что такое судьба, и мне нет дела до Вечной и ее волшебства. Нет и не было никогда. Я хотела одного: жить в горах, охотиться, плавать, есть досыта, смеяться от всей души. Но мне кажется, мы сошлись вместе не без причины — ты, я и Харад. Трое Возрожденных, все из одного времени. Расскажи-ка мне снова про то пророчество, и мы попытаемся разобраться в нем.

— Не в чем там разбираться. Из того, что когда-то напророчила Устарте, сделали глупые стишки. «Герой, возрожденный из серых пустот, Мечи Дня и Ночи с собой принесет». Остального Ландис мне не сказал — упомянул только, что герой должен убить горного великана с золотым щитом и похитить яйцо серебряного орла.

— Может быть, разгадку надо искать в моей сказке про орла.

— Про птицу, которая летает вокруг солнца?

— Нет. Солнцем он кормится, а летает вокруг земли.

— И исполняет желания волшебников. Ну да, я помню.

— Ты слушал меня только краем уха, а ведь в каждой сказке есть доля правды. Киньон так говорил. Просто эта правда со временем приукрашивается.