Гордон Диксон - Дракон и Джинн

— Милорд, — монотонно произнес Джон, — Плайсет из буфетной хочет попросить прощения за пролитое вино.

— Лорд примет ее, — опередив Джима, сказала Энджи.

— Хорошо, миледи, — повиновался Джон и вышел из комнаты, затворив дверь.

Наконец дверь снова открылась, и Джон ввел в комнату Гвинет Плайсет. Лицо женщины было заплакано, она заламывала руки.

Плайсет бросилась прямо к Джиму и едва не упала перед ним на колени. И упала бы, если не Джим.

— Стой! — гаркнул он во все горло. Гвинет Плайсет не без труда выпрямилась и тут же затараторила:

— Милорд, я сама во всем виновата. Безропотно подчинюсь воле милорда. Все эти годы я верно служила своему господину, прошу прощения и молю вашу светлость о снисхождении.

Речь была явно заранее приготовлена, но Джим был не в том настроении, чтобы по достоинству оценить старания Гвинет Плайсет.

— Хорошо, Плайсет, — холодно сказал Джим. — Не будем больше говорить об этом. Можешь идти.

— Подожди минуту! — воскликнула Энджи. Около месяца назад апартаменты лорда и леди замка расширились. К комнате Джима и Энджи — на том же этаже башни — пристроили спальню и столовую. Энджи указала рукой на дверь в спальню:

— Иди туда и подождите меня, Гвинет. Я сейчас приду. — Энджи повернулась к Джону:

— Можешь идти.

— Слушаюсь, миледи, — повиновался управляющий и вышел из комнаты. Энджи поднялась с кресла:

— Сейчас я узнаю, Джим, почему слуги ведут себя, как ты утверждаешь, странно. Мы с Гвинет всегда ладили. Она мне все расскажет. Подожди меня, я скоро вернусь.

Энджи направилась в спальню и затворила за собой дверь.

Джим остался один. Он встал, налил в кубок вина и снова сел у камина.

Из-за двери в спальню послышались голоса, правда, о чем говорили женщины, было не разобрать. Да и что толку от этого разговора? Ничего вразумительного Энджи все равно не узнает, решил Джим, потягивая вино. Положение не изменится. Жизнь мага и рыцаря не для Джима, только надо было думать об этом раньше.

Джим уставился на огонь и предался невеселым мыслям. Неожиданно из-за двери в спальню донесся плач. Плакали навзрыд. Наверняка Гвинет. Энджи плакала редко и украдкой.

Все запуталось, подумал Джим. Какой из него лорд! Он просто играет роль хозяина дома, и все вокруг это понимают. Пора домой, оставаться здесь больше нельзя.

Джима прошиб озноб. А если у него не хватит магической энергии, чтобы перенести себя и Энджи в двадцатый век? Скорее всего, так и будет. Слишком много отдано сил там, на горе, когда он карабкался за жезлом. А другой возможности вернуться в двадцатый век Джим не видел.

Неожиданно дверь в спальню отворилась, и Энджи с Гвинет Плайсет вошли в комнату.

Плайсет была вся в слезах, но, как ни странно, улыбалась. Похоже, она была счастлива.

— Как хорошо, что вы с миледи вернулись домой, — сказала Гвинет Плайсет.

Она неловко присела в реверансе, заспешила к двери и вышла из комнаты.

Энджи подошла к Джиму.

— Ну и что ты узнала? — спросил Джим.

— То, что хотела узнать. Гвинет мне все рассказала. Джим, наши люди ничуть не осуждают нас, когда мы покидаем замок. Им это и в голову не приходит. Джим, они любят нас! Просто стесняются выставлять свои чувства напоказ. Они счастливы, что мы вернулись в замок целыми и невредимыми. Не забывай, в каком веке мы живем.

— Но слуги так странно вели себя...

— Они хотели показать, что наше возвращение — обычное дело, а не повод для праздника. Джим, мы должны позволить им отпраздновать это событие.

Джим недоверчиво смотрел на Энджи. Все, что он услышал, не укладывалось у него в голове.

— Ты сказала, они любят нас. За что?

— Какая разница за что? Они любят нас, потому что любят. И мы любим их. Разве ты никогда не чувствовал доброго к себе отношения со стороны окружающих?

— По правде говоря, чувствовал... — сказал Джим и ненадолго замолчал. — Брайен, Дэффид ап Хайвел, Жиль, да и другие наши друзья относятся ко мне с симпатией. Похоже, все они радуются, когда встречаются с нами, уж и не знаю почему. Приходится только удивляться. Может быть, они чего-то ждут от меня. Энджи, ты меня знаешь. К лучшему мне не измениться. Какой я есть, таким и останусь.

Энджи забралась Джиму на колени, обняла и поцеловала его.

— Джим Эккерт, — торжественно сказала Энджи, заглядывая мужу в глаза, — оставайся всегда таким, какой ты есть.

Раздался стук в дверь.

— Нельзя! — воскликнул Джим. Энджи соскочила с колен мужа.

— Войдите! — разрешила Энджи. В комнату снова вошел управляющий Джон. Хотя и едва уловимо, но было заметно, что управляющий изменился. Он снова стал самим собой и уже не походил на того строгого надзирателя, который совсем недавно оповещал Джима и Энджи о происшедших в замке событиях.

— Прошу прощения, милорд, миледи, — сказал управляющий извиняющимся тоном, — снова явился морской дьявол. Он во дворе и хочет говорить с вами. Морской дьявол привел с собой маленького уродливого человечка.

Джим посмотрел на Энджи. Энджи посмотрела на Джима.

— Передай морскому дьяволу, что я сейчас приду, — сказал Джим.

— Слушаюсь, милорд, — повиновался управляющий и вышел из комнаты.

Джим и Энджи снова переглянулись. Джим вздохнул и обескураженно покачал головой. Энджи улыбнулась. Заулыбался и Джим. Через мгновение оба весело хохотали.

— Поспеши, а то морской дьявол опять разляжется у конюшни, — сказала Энджи, вытирая рукой выступившие из глаз слезы.

Джим счастливо вдохнул полной грудью и поднялся с места.

— Иду, — сказал он и направился к двери.