Роберта Джеллис - Бык из моря

— Не велеть ли засолить часть?

— Нет. Я не любитель солонины.

Ариадна поморгала.

— Но у нас быки, коровы, овцы, козы и свиньи — не говоря уже о птице. Я положу их всех на алтарь, если ты хочешь, но мясо надо будет забрать в тот же день, самое позднее — на следующий. Становится тепло, и мясо протухнет.

— Наложи на него чары стазиса.

— Стазиса?.. А что это? И я не знаю заклинаний, господин мой бог. Я танцую для Матери — но я не колдунья.

— Стазис — то же, что заморозка, но не холодная. Все тогда замирает. Если наложить стазис на кусок мяса — оно не испортится, пока действует заклинание.

— Но я не знаю заклинания, — повторила она, и голос ее дрогнул. — Я никогда в жизни не колдовала.

— Заклинание я тебе передам, — отмахнулся Дионис. — Заодно и проверим, сможешь ли ты выучить и наложить его.

Ариадна уставилась на него, едва переводя дух. Чары! Если бы не туманные лепестки, через которые ей передавалось добродушное спокойствие бога, она с плачем скорчилась бы на полу. Он предлагал ей это как самую обыденную вещь. Обыденную для богов, кричал Ариаднин разум, не для тебя! Но она сказала себе, что будет не одинока. Есть жрецы и жрицы, которые могут целить, а другие провидят будущее. А Дедал — то, что создает он, никто иной не создаст, он творец невозможного. Может, и она окажется способной на что-либо подобное.

— Смотри на мои губы, — велел Дионис и чуть приоткрыл рот.

Меж его губ Ариадна увидела серебристое облачко — не такое, как ее лепестки, а плотнее и ярче. Оно вылетело из Дионисова рта и свернулось в шарик, подобный пузырькам слюны, какие порой пускают младенцы, — но этот начал расти, и рос, пока не стал величиной с ее ладошку; и тогда Дионис поманил Ариадну к себе. Она подошла — неохотно, так как понимала, хоть он и не говорил ей этого, что он хочет, чтобы она проглотила этот пузырь. Широко раскрыв глаза и надеясь, что бог передумает, она встала на колени подле него. Дионис наклонился и взял ее руку в свои. Она открыла было рот, собираясь возражать, но он быстро наклонил голову — и серебристый пузырь коснулся ее губ...

...и оказался совсем не таким, как она ожидала. Не холодным, не влажным, не скользким. Он был теплым и слабо звенел, и она — удивительно! — не подавилась. Казалось, губ ее коснулась пустота или шар исчез, едва Ариадна взяла его в рот — так что губы ее встретились с губами Диониса. Он улыбнулся, когда они соприкоснулись. От него пахло вином и медом. Уже забывшая о серебристом шаре, Ариадна с радостью удержала бы его, продлив этот миг, — но бог поднял голову.

— В тебе есть что-то... иное.

— Ты о цветке у сердца? Как ты о нем узнал?

Дионис засмеялся.

— Боги все знают. — Он хмыкнул и покачал головой. — Нет, не все, а то, что мы узнаем, нам порой непонятно. Но давай отложим это до поры. Во всех, кто наделен Силой, есть что-то такое... сокровенное, и это можно увидеть или ощутить — так или иначе.

— Ты видел? Серебристые лепестки... Это — Сила?

— Это то, как ты ее видишь. Теперь всмотрись в то место, откуда они исходят. Там должна быть яркая точка...

— Там бутончик! — Голос Ариадны зазвенел от удивления и восторга. Он был такой прелестный, так уютно устроился прямо под сердцем — как раз там, где сходились лепестки.

— Ты очень быстро учишься, Ариадна, — сказал Дионис. Он был очень доволен, и Ариадна мгновенно забыла о своих колебаниях — становиться ей колдуньей или нет. Дедал когда-то предлагал обучить ее магии, но она слишком боялась его. Дионис, которого — и она отлично это понимала — стоило бы бояться куда больше, был для нее самым желанным наставником.

— У тебя учиться легко, — отозвалась она.

— У тебя дар. Уроки почти не нужны. Тем не менее с тем, чего не понимаешь, играть опасно, а потому я стану учить тебя и надеюсь — ты не начнешь творить других заклинаний.

Ариадна покачала головой.

— Об этом не беспокойся. Моя Сила — если она вообще у меня есть — связана с тобой. Лепестки раскрываются только когда ты рядом со мной. — Она нахмурилась. — Об этом я не подумала. Может статься, я вообще не смогу колдовать — без тебя.

— Посмотрим, — сказал он. — А теперь взгляни на свой бутон. Пожелай, чтобы он вырос.

Ариадна сделала, как он велел, — и с удивлением увидела, что туман, окружавший бутон, поплыл к нему и втянулся внутрь. Бутон рос быстро, а потом Дионис сказал ей снова уменьшить его. Она так и сделала.

— А теперь — быстро, — приказал он. — Пока место еще свободно, пожелай, чтобы вырос новый бутон, но оставь и этот — маленьким.

Сделать это оказалось труднее. Туман истончился, и Ариадна чувствовала, что в груди у нее пустота, и пустоту эту затягивает лед. Сердце ее билось все медленнее. Она готова была уже закричать, что не сможет, не справится, — но тут Дионис положил ей на грудь свою ладонь. Из нее струилось тепло; оно не заполняло пустоты, но Ариадне больше не казалось, что ее втягивает внутрь нее самой. Взгляд девушки встретился со взглядом Диониса — и бог не отводил глаз. Его воля подчинила ее, связала ее, прогнула. А потом рядом с первым бутоном возник еще один — крохотный, но совершенный... и Ариадна поняла, что нужно, чтобы вырастить их столько, сколько понадобится. Но обдумать это она не успела.

— Где большой бутон? — спросил Дионис голосом твердым, как кремень.

Ариадна так ослабела, ее так трясло, что, не удерживай ее рука бога и его глаза, она неминуемо рухнула бы на пол — но она заглянула в себя и обнаружила сияющий шар.

— Положи ладонь себе под грудь. Пожелай, чтобы заклятие перешло в руку.

Девушка судорожно вздохнула, ожидая, что сияние прожжет кости и мясо и вырвется, оставив зияющую рану, — но она не могла отвести взгляд от его глаз, не могла отказаться выполнять приказ. Его воля удерживала ее волю, вела, направляла. Дрожа и плача, с остановившимся взором, Ариадна «смотрела», как сияющий шар коснулся поверхности ее груди как раз между едва набухших грудей — и, пощекотав их приятным холодком, скользнул ей в ладонь.

Дионис убрал руку, и Ариадна смогла отвести от него глаза. Не веря, она взглянула вниз — на ее ладони лежал шар серебристого света. Конечно, она понимала, что увидит его даже с закрытыми глазами или если по-прежнему будет смотреть в лицо своего бога, — но то, что он вот так просто лежит в ее руке, чуть подрагивая от ее дрожи, заставило ее засмеяться от радости.

— Разрежь его пополам, — велел Дионис. — А потом еще раз пополам.

Ножом, что ли?.. Интересно, как отрезать половинку шарика, которого на самом деле нет? И вдруг Ариадна поняла, что это не имеет значения. Она могла придумать нож, могла сотворить призрачную руку, чтобы разрезать или разорвать заклинание, — а могла пожелать, чтобы оно само разделилось. Все же она сочла более изящным сотворить маленький ножик — и разрезала заклинание, а когда оно попыталось срастись — спокойно велела ему оставаться рассеченным. Два небольших световых шара лежали на ее ладони, и она, все так же ножиком, разрезала пополам и их.