Роберта Джеллис - Бык из моря

Минос сглотнул.

— Проголодался... — едва слышно прошептал он. — Тебе, кажется, все равно.

— Он всего лишь зверь, бедолага. Вы назвали его богом и внушили, что он может делать все, что захочет. Вы не учили его уважать людей. Я делала, что могла — но этого оказалось недостаточно. Почему же теперь я должна винить его за то, что он являет собой?

Царь отмахнулся от ее слов.

— Он что, опустился уже до того, что не сможет появляться в храме? Он будет нужен мне там в ближайшие день-два... Посольство Андрогея вот-вот вернется, и было бы неплохо, если бы они услышали, что бог хоть и ушел, но однажды появлялся в храме — в преддверии их возвращения. — Тут он взглянул в лицо Ариадны и поспешно добавил: — Это надо и Федре. Я не хочу, чтобы хоть что-то омрачило ее свадьбу с Тезеем.

Ариадна сомневалась, что свадьба Федры действительно что-то значила для отца — куда сильнее он был заинтересован в союзе с Афинами, — но эта свадьба много значила для самой Ариадны.

— Я постараюсь привести его в храм, — сказала она. — Но он не останется там, если ему не будет интересно.

— Об этом не волнуйся. С тех пор как бог ушел, я велел набрать побольше новых жриц и жрецов. И теперь все время, днем и ночью, они, сменяя друг друга, танцуют перед его пустым троном.

— Очень хорошо, — согласилась она.

Позже утром, проводив двоих стражников и двоих осужденных со связанными руками через лабиринт, она исполнила свое обещание. Прежде чем оставить новичков с другими слугами, Ариадна показала им изглоданные кости неподалеку от входа и сообщила, что сталось с теми, кто решил, что может сбежать.

Проследив, чтобы стражи вышли, она отправилась искать Минотавра. Ни в одном из садов его не было, и она встревожилась. Размышляя, не ищет ли он то, что спрятал, она пошла к гроту, где они с Дионисом отыскали тела, но ее ждал новый кошмар. Когда она наткнулась на Минотавра, он рассматривал картину. Он услышал ее шаги — и, занеся кулак, одним прыжком оказался рядом.

— Минотавр! — вскрикнула она. — Это Ридна!

Рука упала, а потом потянулась к ней — медленно, неуверенно.

— Ридна? — произнес он.

Ариадна глотнула воздуха и прижала ладонь к груди: сердце билось так, что, казалось, вот-вот выскочит. Проход вдруг потемнел, и она ухватилась за руку, что едва касалась ее, испугавшись, что иначе попросту упадет.

— Да, Ридна, — повторила она. — Ты голоден?

— Ридну не ем, — сказал он. — Люблю Ридну.

— И Ридна любит тебя. — «А ведь он и вправду убил бы меня, — подумала Ариадна. — Не опасно ли Федре ходить сюда каждый день с едой?» — Почему ты хотел ударить меня, Минотавр? — спросила она.

Он склонил голову к плечу, чтобы лучше видеть ее.

— Мое, — сказал он, поведя рукой.

— Лабиринт твой, и никому больше нельзя гулять в нем?

— Мой, — подтвердил он, кивнув.

Потом он выпустил ее руку и повернулся, словно собираясь уйти. Ариадна похолодела. Малыш Астерион, позже Минотавр — он всегда льнул к ней. Ей надо было быстро придумать, как уговорить его остаться; к счастью, взгляд его снова упал на картину, которую он рассматривал, когда Ариадна нашла его. Минотавр повернул назад.

— Картинка?

Минос хотел, чтобы до приезда афинян Минотавр еще раз появился в храме. Если это подвигнет их на заключение свадебного договора с Федрой и освободит ее от здешних обязанностей, подумала Ариадна, лучше проделать все сегодня же. Минотавр меняется слишком быстро, чтобы терять время.

— Да, я знаю эту картину. — Ариадна подошла и встала перед ней. — Видишь, как хорошо одеты тут люди? Головные уборы у них все в драгоценностях, и они надели свои лучшие платья. Они идут в храм принести дары Богу-Быку. Ты хочешь пойти в храм, Минотавр?

— Храм?.. — В том, как он произнес это, было больше любопытства, чем узнавания, но спустя миг он сказал: — Храм. Жрецы танцуют.

— Да. Жрецы танцуют для тебя. Ты хочешь увидеть их?

— Храм, — повторил Минотавр. — Где?..

— Я знаю дорогу. — Ариадна протянула руку, которую он перед тем выпустил, — Минотавр ухватился за нее и пошел следом.

Из тени позади задней двери храма Ариадна смотрела, как Минотавр занял свой трон. Когда он появился, у жриц и жрецов вырвался громкий крик, и несколько из них помчались к домикам, пристроенным к храму, чтобы служителям было где жить. Танцы и пение возобновились с новым жаром, и вскоре Ариадна увидела, как в храм стекаются верующие. Вот и хорошо, подумала она, теперь слух о новом появлении Бога-Быка разойдется везде и всюду.

Ничего хорошего, однако, не вышло. В последний день месяца Ариадна решила, что ничего хорошего не бывает вообще. Федра — лицо залито слезами, волосы растрепаны — прибежала сказать ей, что десятидневье назад, в день праздника Матери, когда Ариадна ощутила, что что-то идет не так, шайка афинян напала на послов и убила Андрогея.

Это был заговор, рыдала Федра, все разговоры о том, как радуется договору царь Эгей и как жаждет Тезей на ней жениться, — одно предательство с начала и до конца. Андрогей был совершенно безоружен и ничего не подозревал, так тепло принимали его царь и Тезей. Нападавшие кричали, что он почитатель ложного бога, пожиратель человечьего мяса и что все критяне вообще — человекоядные чудища.

Потрясенная, ибо Андрогей был ее любимым братом, Ариадна вместе с Федрой пошла во дворец, чтобы разделить скорбь с семьей. Но успокоения она там не нашла. Минос был в такой ярости, что скорбь по сыну почти растворилась в ней. Как принято, он удалился от двора в личные покои, но вместо того чтобы, окружив себя другими сыновьями и дочерьми, вспоминать Андрогея и принимать соболезнования, вызвал к себе главного военачальника и старшину флотских капитанов и начал давать им указания по подготовке к войне. Рядом, молчаливая и опустошенная, сидела Пасифая.

Взглянув на царицу, Ариадна снова подумала: а жива ли она — и тут Минос, поворачиваясь к писцу, заметил жену.

— Дура! — прорычал он. — Ты навлекла это на нас! Уже после того, как весь мир увидел в Минотавре проклятие Посейдона, чем он и является, ты бросила вызов Матери!

В этот момент Пасифая словно ожила и повернулась к мужу.

— Вся вина на тебе! — выкрикнула она. — Это ты виноват, ты возжелал оставить того треклятого быка. Если бы ты принес его в жертву, как обещал, Посейдон не свел бы меня с ума. И зачем теперь упрекать меня за брошенный Матери вызов? Ты ведь надеялся, что верх будет мой. И думал, что если я проиграю — вся тяжесть Ее гнева падет на меня одну.

— Я виноват?! — взревел Минос. — Нет, виновна ты и только ты! Ты согласилась присвоить быка. Ты сказала, что не получала от Матери знака, что она против. Все это не имело ничего общего с быком из моря! Это все ты и твоя гордыня. Ты была слишком горда, чтобы стать жрицей мелкого божка, как ты его называла, — но когда Дионис ответил на Призыв Ариадны, ты пожелала Призвать бога более могущественного. Посейдон удовлетворился моими тремя быками — а потом ты растревожила его своей похотью.