Джулия Джонс - Измена

Мать вздохнула и сказала: «Не стану тебе лгать, Джек, при рождении меня назвали не Люси, это имя мне дали позже». Джек стал выпытывать у нее настоящее имя — сперва просьбами, потом криком. Но даже в болезни ее воля осталась твердой и уста не разомкнулись. Она не солгала ему, но и правды не сказала.

Ровас, хлопочущий вокруг своих потрохов, вернул Джека к настоящему — и хорошо: в прошлом осталось слишком много загадок.

— С почками вся беда в том, Джек, что они малость... как бы это сказать? Малость легковаты.

— Легковаты?

— Ну да, чересчур их много выходит на фунт. — Ровас улыбнулся, как нашкодивший мальчуган.

— И ты хочешь сделать их потяжелее, — смекнул Джек. Ровас усердно закивал.

— Молодец, парень, голова у тебя варит. Вот что мы будем делать. — Он положил одну почку на поднос и достал нож. — Надрезаем чуть-чуть вот здесь, около хрящика. — Он вскрыл почку, как хирург, и сказал, не вынимая нож из разреза: — Дай-ка мне вон тот горшок с полки. Только осторожнее, он тяжелый.

Джек снял горшок с полки и чуть не уронил его. Точно каменные противни мастера Фраллита — но те хотя бы были большие.

— Что там у тебя?

— Свинец, ясное дело. Тяжелый, как камень, мягкий, как хороший сыр. Подай-ка мне кусочек, да побольше — нам ведь не надо, чтобы он застрял у кого-то в горле.

Джек подал Ровасу кусочек серого металла, и тот мигом запихнул его в почку. Потом старательно затер разрез и дал Джеку пощупать.

— Неплохая работа, а?

— Человека убить можно, — заметил Джек, взвешивая почку на ладони.

— Если человек сидит всю зиму без мяса, он тоже долго не протянет. Надо же мне как-то на жизнь зарабатывать — а свинец авось найдут еще до того, как почка попадет в горшок. Так уж свет устроен, парень, — сказал Ровас, поймав осуждающий взгляд Джека. — В Халькусе настали тяжелые времена, когда началась война с Королевствами, и дела идут все хуже и хуже. Только и жди, как бы Брен не напал на нас с другой стороны. И если кто-то вроде меня привозит продукты, о которых люди и думать забыли, то простая честность требует, чтобы он получал за свои хлопоты хорошую выгоду.

— Почему ты думаешь, что Брен может напасть на вас? — спросил Джек, не желая вдаваться в вопросы купли-продажи — тут Роваса все равно не переспоришь.

— А ты что ж, не слыхал? Ваша страна объединяется с Бреном, и попомни мои слова — это отрыгнется не только нам, халькам. Аннис, Высокий Град, даже Несс — все всполошились. Люди боятся, как бы Брен, заручившись помощью Четырех Королевств, не захапал весь Север. — Ровас задумчиво сплюнул. — Не далее как утром я слышал, что Высокий Град в спешном порядке обучает войско. Вот это город — он не станет сидеть, словно кролик в норе, и ждать, когда на него нападут.

Джек услышал об этом впервые. Королевства объединяются с Бреном? Быстро же разворачивались события с тех пор, как он покинул замок.

— Значит, Кайлок женится... — Джек напряг память, вспоминая имя герцогской дочери, — на Катерине Бренской?

— Да, — кивнул Ровас, — и это приведет к войне.

Война. Этого не случилось бы, если бы Кайлок женился на Мелли, как и предполагалось. И Мелли осталась бы жива. Джек положил почку на блюдо и стал оттирать руки. Глядя на свои окровавленные руки, Джек не мог отделаться от чувства, что он как-то отвечает за происходящее. Глупости, сказал он себе. Он никоим образом не влиял на Мелли — она отказалась от замужества с Кайлоком еще до своей встречи с Джеком.

Чувство этой непонятной вины побудило Джека накинуться на Роваса — надо же было свалить хоть часть груза на чужие плечи.

— Ты-то только порадуешься, если большая война начнется, — выпалил он. — Чем больше дерутся, тем тебе выгоднее.

На миг Джеку показалось, что Ровас сейчас его ударит. Тот весь напрягся и уже занес руку — но сдержался. Джек ясно видел, как Ровас борется с собой. Наконец торговец пожал плечами и сказал:

— Пограничные стычки — одно дело, парень, а настоящая война — совсем другое. Да, нажиться на ней можно недурно, зато больше вероятность, что тебя убьют, не успеешь ты потратить нажитые тобой деньги. — Произнеся это, Ровас обрел прежнее благодушие. Джек почти пожалел об этом — ему хотелось подраться. — Вот, держи. — Ровас подал ему блюдо с почками. — Начини их. Хватит о войне на сегодня, пойду поужинаю. — И он вышел, закрыв за собой дверь.

Мысль о войне что-то всколыхнула в Джеке. Почему он принял эту весть так близко к сердцу? Почему из-за нее он чуть было не полез в драку с человеком, который бы его определенно побил? Впервые с тех пор, как Джек ушел из замка, он не находил себе места. Его одолевало знакомое стремление бросить все и уйти. Блюдо оттягивало ему руки. Джек поставил его и открыл дверь.

Ночной холод дохнул ему в лицо. Знакомое стремление — и знакомый голос рассудка. Идти ему некуда.

На снегу остались следы Роваса. Джек проследил их до самого входа в дом. Там, внутри, единственные люди, которые связывают его с миром: Ровас, Магра, Тарисса. Они не те, кем кажутся. У Магры с Тариссой есть какая-то тайна. Она ожесточила мать, а дочь сделала сильной. И Ровас только что чуть было не показал свое острие из-под мягкой покрышки. На вид семья как семья, а на деле совсем иное.

И дом у них — настоящий семейный очаг: сквозь щели в ставнях пробивается теплый свет, дым вьется над крышей, отполированная до блеска дверь так и манит войти. Джеку здесь не место. Он вдруг почувствовал себя усталым. Кто знает, когда ему еще доведется пожить в настоящем доме. Странствуя с Мелли, он позабыл о том, как одинок. Пока она была рядом, он только о ней и тревожился. Защищать, согревать и кормить Мелли было его единственной задачей. Теперь, когда ее не стало, он опять начал думать о себе.

Вот уже несколько месяцев целью его пути был Брен. Этому не было иной причины, кроме чувства, что он должен идти на восток. Теперь, когда Джек услышал о войне, он еще больше прежнего стал стремиться туда. Но нет, он не уйдет. Не сейчас, во всяком случае. Воин из него никудышный — раз уж он собирается туда, где зреет война, надо к ней подготовиться. А Мелли? Джек не мог смириться с тем, что уйдет, не отомстив за нее: она слишком много для него значила, чтобы он так запросто спустил врагу ее смерть. Уйти сейчас значило бы умалить память о ней. Девять лет назад, когда умерла мать, он продолжал жить как ни в чем не бывало, почти не оплакав ее. Больше он этой ошибки не повторит.

Джек закрыл дверь, оставив необъятную ночь за порогом. Он останется здесь и будет учиться. Пускай Ровас использует его, имея, как видно, свою причину убить халькусского капитана, а Джек использует его, научившись всему, что может предложить ему контрабандист.

Джек достал свой нож и взялся за почки. Ему вдруг стало жаль хальков: начиненное свинцом мясо — не самое худшее из того, что их ожидает.