Джулия Джонс - Измена

Тавалиск широко улыбнулся. Его святейшество беспокоится не напрасно: ничто так не разжигает страсти, как головы на кольях. Все складывается великолепно. Армии уже вышли на боевые позиции, и недалеко то время, когда каждый, кто хоть что-то значит, должен будет выбрать, на чью сторону встать. События, разыгравшиеся к северу от Камле, прямо-таки вынудили Юг громко заявить о своей позиции. Нельзя выступать против рыцарей, не выступая против Брена, а косвенно и против Королевств.

Или все-таки можно? Юг пока что может утверждать, что он в ссоре только с рыцарями и больше ни с кем. Тавалиск потер подбородок. Пожалуй, варево надо еще немного подогреть.

— Гамил, рыцари сопровождали какой-то груз, когда на них напали?

— Да, ваше преосвященство. Несколько повозок с тонкими тканями, направлявшихся в Брен.

— Превосходно. Лучше и быть не может. — Архиепископ, перебрав множество возможностей, остановился на лучшей, словно сборщик вишен. — Пора нам пустить новую сплетню, Гамил.

— Опять о чуме, ваше преосвященство?

— Нет, о чем-то потоньше чумы. — Тавалиск встал и подошел к окну. — Мы знаем, что Катерина Бренская собирается замуж за короля Кайлока.

— Да.

— А что необходимо каждой невесте?

— Жених.

— Да нет же, болван! Подвенечное платье. А что, если в обозе, который мы отбили, была ткань, предназначенная на свадебное платье Катерины?

— Но герцог Бренский знает, что это неправда, ваше преосвященство.

— Не имеет значения, Гамил. Как ты не понимаешь? Если мы объявим, что захватили свадебный наряд их любимой Катерины, Брен будет унижен, все равно, правда это или нет. Это все равно что сжечь их флаг. Когда этот слух разойдется, все подумают, что Юг выступает как против рыцарей, так и против Брена. Захваченный свадебный наряд — все равно что перчатка, брошенная в лицо.

— Я сегодня же пущу этот слух, ваше преосвященство.

— Насколько я тебя знаю, Гамил, половина города узнает эту новость еще до заката. — Тавалиск махнул рукой, отпуская секретаря. Он был слишком доволен собой, чтобы подбирать какое-нибудь унизительное поручение или оскорбление для Гамила. Кроме того, секретарю надо поберечь силы — его языку предстоит немало потрудиться.

— Насколько велик этот форт? — резко спросил Джек. В глубине души ему было страшно. Он только теперь начинал понимать трудность и опасность дела, которое поклялся исполнить.

Они с Ровасом сидели лицом к лицу у кухонного стола. Женщины оставили их вдвоем, сказав, что пойдут собирать травы.

— Там постоянно размещается четыре сотни солдат. Иногда их бывает и больше в зависимости от времени года и места боевых действий. Сейчас все взоры прикованы к западу — Кайлок застал всех врасплох.

— Значит, они будут начеку?

Ровас пристально глянул на Джека.

— Только не здесь, не так далеко на востоке. Они будут заняты набором новобранцев, их обучением и заточкой оружия и даже второго пришествия Борка не заметят.

Джек выпил немного эля, чтобы дать себе время подумать. Ровас преуменьшает опасность. Вряд ли следует его за это упрекать: кто бы согласился лезть в форт, зная, что его бдительно охраняют четыре сотни вооруженных солдат? Однако надо держать ухо востро: мало ли о чем еще Ровас умолчит и что преуменьшит.

— Сколько часовых выставляют там на ночь?

— Снаружи несут караул четыре пары. Двое на стене, четверо у главных ворот и еще двое у заднего входа. — Ровас говорил уверенно, и у Джека не было причины сомневаться в его словах.

— Чем они вооружены?

— У тех, что на стене, арбалеты, у прочих копья и короткие мечи.

Джек кивнул.

— А внутри?

— А вот с этим уже хуже. — Ровас втянул щеки. Его красное лицо шелушилось, и жилки на носу полопались от эля, солнца и ветра. — Не стану врать тебе, Джек, — сказал он с теплой ноткой в голосе. — Может, у них там все десять пар. И я не знаю, где расположены посты. Они могут быть где угодно.

Давно ли Джек стал таким подозрительным? В обезоруживающей правдивости Роваса ему виделся расчет, попытка завоевать доверие. Как странно, что всего несколько месяцев назад, когда он работал у пекаря в замке Харвелл, Джек верил каждому на слово. Его доверчивость осталась в прошлом.

Стоит только вспомнить, чем Ровас зарабатывает на жизнь. Он контрабандист, мошенник и вор. Он наживается за счет голодных бедняков и бессовестно продает им недоброкачественные товары. Он любит выставлять себя этаким весельчаком, рубахой-парнем, а на деле он просто негодяй.

Он заставлял Тариссу убить человека. Того самого, убийство которого они обсуждают за этим столом. Ровас нашел другого, кто согласился сделать за него грязную работу. Джек передвинулся на самый край сиденья, решив, что будет взвешивать каждое слово контрабандиста.

— Как лучше всего проникнуть туда?

— Через задний вход. Силой прорываться не придется. Я дам тебе бочонок эля с клеймом местной гостиницы. — Ровас подался вперед, излагая Джеку свой план. — Теперь у нас дни весеннего благословения, поэтому эль они хлещут почем зря. Завтра вечером через ту дверь будет идти самый разный народец: и шлюхи, и повара, и музыканты. Ты, главное, молчи — твой выговор мигом тебя выдаст. Просто иди прямо в дверь со своим элем, и они тебя пропустят. Никто не обратит внимания на туповатого безоружного парня из таверны.

— Безоружного?

— Ну да, они ведь тебя не знают, поэтому наверняка обыщут. Твое оружие будет внутри бочонка. Промокнет немного, но хуже от этого не станет. — Ровас был, похоже, весьма доволен собой. — Только тебе надо будет найти какую-нибудь железяку, чтобы вскрыть бочонок, но это, думаю, нетрудно. В крайнем случае можешь просто разбить его о стену. А если кто-то подойдет, притворишься, что уронил его. Но я полагаю, они все там будут так хороши, что ничего не заметят.

План был неплох, но Джек сомневался, что сумеет так запросто его осуществить. В замке Харвелл даже по праздникам часовым на посту строго-настрого запрещалось пить.

— Но ведь не все же перепьются? — спросил он.

Ровас откинулся назад, и свечка перестала освещать его лицо.

— Те четыре пары, что несут наружный караул, возможно, будут трезвые. — Он смотрел на Джека из полумрака, словно побуждая его оспорить эти слова.

Чему тут можно верить, а чему нет? Ровас — заядлый лжец: у того, кто способен продать вымазанную кровью рыбу как свежий улов, язык должен быть хорошо подвешен. Но Джек знал, что ему остается только верить: иного выбора нет. Все равно ему не вывести Роваса на чистую воду — и, если поразмыслить, контрабандист ведь на самом деле хочет, чтобы Ванли был убит. Зачем ему тогда врать Джеку?

Джек боялся. Он только строил из себя крутого парня. Да, он научился владеть оружием, но ему больше по душе месить тесто, чем нападать на кого-то. Джек невольно улыбнулся: нет, это уже не совсем так. Ему нравится ощущать в руке меч. И он так быстро всему научился, точно это было его второй натурой. Он теперь умеет предугадывать следующий выпад противника еще до того, как тот его совершит. Ровас учил его, что для этого нужно следить за глазами того, с кем дерешься, но Джек убедился на опыте, что этого недостаточно. Надо следить и за мускулами, запоминать все предыдущие движения.