Дэвид Эддингс - Обитель чародеев. Последняя игра [компиляция]

– Вот такт, человек со шрамом, – сказала она трапперу и стала хлопать в ладоши. – Попытайся поддерживать его.

Такт состоял из трех размеренных ударов, за которыми следовали четыре быстрых. Велла начала свой танец медленно, важно, с гордым высокомерием. При движениях ее платье шуршало, а его подол взлетал вокруг ее полных икр.

Худой траппер подхватил такт, и его ладони громко хлопали в тишине, которая наступила во время танца Веллы.

Гарион начал краснеть. Движения Веллы были нежными и плавными. Звон колокольчиков на ногах и браслетов на запястьях как бы дополнял хлопки траппера. Ее ступни, казалось, трепетали в сложном рисунке танца, а руки красиво извивались в воздухе. Но самое интересное происходило под бледно-розовым платьем. Гарион с трудом проглотил ком в горле и обнаружил, что почти перестал дышать.

Велла начала кружиться, и ее длинные черные волосы развевались, будто повторяя переливы шелкового платья. Затем она замедлила танец и снова вернулась к гордому, чувственному высокомерию, которое возбуждало всех находившихся в комнате мужчин.

Когда же она остановилась и улыбнулась легкой, загадочной улыбкой, они разразились возгласами одобрения.

– Ты очень хорошо танцуешь, – невозмутимо заметил траппер со шрамом на щеке.

– Разумеется, – ответила она. – Я все делаю очень хорошо.

– Ты любишь кого-нибудь? – Вопрос был задан напрямик.

– Ни один мужчина не завоевал еще моего сердца, – категорически заявила Велла. – Я не видела мужчины, который бы стоил меня.

– Все может измениться, – заметил траппер и предложил:

– Одна золотая марка.

– Это несерьезно, – фыркнула она. – Пять золотых марок.

– Полторы, – раздалось в ответ.

– Это даже оскорбительно. – Велла подняла руки, и лицо ее приняло трагическое выражение. – Четыре, и ни гроша меньше.

– Две золотые марки, – предложил траппер.

– Невероятно! – воскликнула она, простирая вперед руки. – Почему ты просто не вырежешь мне сердце и не покончишь со всем этим?! Три с половиной марки – на меньшее я не рассчитываю.

– Чтобы сэкономить время, почему бы не сказать просто – три? – твердо сказал траппер. – С тем, что эта сделка станет долговременной, – добавил он, подумав.

– Долговременной? – Глаза Веллы расширились.

– Ты мне нравишься, – ответил он. – Ну, что ты на это скажешь?

– Встань и дай мне посмотреть на тебя, – приказала она.

Траппер медленно приподнялся со стула, на котором сидел. Высокий, жилистый, скуластое лицо иссечено старыми шрамами. В каждом движении – уверенность и сила. Велла поджала губы и внимательно посмотрела на него.

– А он неплох, – прошептала она Тэшору.

– Ты могла бы заполучить кое-что и похуже, Велла, – поощрительно ответил ее владелец.

– Я рассмотрю твое предложение о трех марках и долговременности сделки, – заявила Велла. – А имя у тебя есть?

– Текк, – с легким поклоном представился высокий траппер.

– Ну что ж, Текк, – сказала ему Велла, – тогда не уходи. Я с Тэшором должна обговорить твое предложение. – Она взглянула на него почти застенчиво.Думаю, что ты мне понравишься, – добавила она гораздо менее вызывающим тоном.

Затем взялась за ремешок, который все еще был обмотан вокруг руки Тэшора, и вывела его из таверны, раз или два оглянувшись через плечо на узколицего Текка.

– Вот это женщина, – пробормотал с ноткой глубокого уважения в голосе Силк.

Гарион обнаружил, что снова в состоянии дышать, хотя уши его горели.

– Что же они подразумевают под долговременностью сделки? – тихо спросил он Силка.

– Текк предложил сделку, которая обычно кончается браком, – пояснил Силк.

Это сбило с толку Гариона.

– Я ничего не понимаю, – признался он.

– Если кто-нибудь просто владеет женщиной, – сказал ему Силк, – это не дает ему каких-либо особых прав на ее личность, и это обеспечивается кинжалами, которые она носит. Никто не приблизится к недракской женщине, если ему не надоело жить. Решает она. Брак обычно заключается после рождения у нее первого ребенка.

– Почему же тогда она так заинтересована в цене?

– Потому что получает половину, – пожал плечами Силк.

– Она получает половину денег всякий раз, когда ее продают? – недоверчиво спросил Гарион.

– Конечно. Вряд ли было бы честно поступать иначе, не так ли?

Слуга, который принес им еще три кружки эля, остановился и стал разглядывать Силка.

– Что-нибудь не так, дружище? – спокойно спросил его Силк.

Слуга быстро опустил глаза.

– Извиняюсь, – пробурчал он. – Я только подумал… Вы напомнили мне кое-кого, вот и все. Теперь, разглядев вас получше, я понял, что ошибся. – Он быстро поставил кружки, повернулся и ушел, не взяв даже монет, которые Силк положил на стол.

– Думаю, нам лучше убраться отсюда, – тихо сказал Силк.

– А в чем дело? – спросил его Гарион.

– Он знает, кто я такой. А ведь есть объявление о вознаграждении, которое здесь развешано на каждом углу.

– Возможно, ты прав, – согласился Белгарат, поднимаясь.

– Он разговаривает вон там с какими-то людьми, – сказал Гарион, наблюдая за слугой, который в дальнем конце комнаты торопливо что-то говорил группе охотников, бросая в их сторону быстрые взгляды.

– У нас полминуты, чтобы выбраться отсюда, – напряженно сказал Силк. – Пошли. Все трое быстро направились к двери.

– Эй, вы там! – закричал кто-то им вслед. – Подождите-ка минутку.

– Бежим! – рявкнул Белгарат. Они стрелой вылетели наружу и вскочили в седла как раз в тот момент, когда с полдюжины одетых в кожу людей появились из дверей таверны.

Крик: «Остановите этих людей!» – оказался бесполезным, поскольку трое путников уже во весь опор неслись по улице. По натуре своей трапперы и охотники редко вмешиваются в чужие дела, поэтому Гарион, Силк и Белгарат проскочили деревню и уже пересекали брод, прежде чем было организовано хоть какое-то преследование.

Когда они въехали в лес на противоположном берегу реки, Силк начал ругаться, сыпля проклятиями, как арбузными семечками. Ругань его была яркой и всеобъемлющей, в ней упоминались рождение, родители и грязные привычки не только их преследователей, но и тех, кто нес ответственность за объявление о вознаграждении за его поимку. Вдруг Белгарат резко натянул поводья, предостерегающе подняв руку. Силк и Гарион заставили своих лошадей остановиться. Но Силк продолжал при этом браниться.

– Не мог бы ты хоть на мгновение прервать поток своего красноречия? – спросил его Белгарат. – Я пытаюсь прислушаться.

Силк пробурчал еще несколько отборных ругательств, а затем сжал зубы.

Сзади них слышались беспорядочные крики и плеск воды.

– Они пересекают брод, – заметил Белгарат. – Кажется, взялись за дело серьезно. По крайней мере, достаточно серьезно, чтобы устроить за нами охоту.