Дэвид Эддингс - Обитель чародеев. Последняя игра [компиляция]

– На самом деле у меня есть другое имя, – продолжал Бренд, – но я не должен разглашать его. Каждого Хранителя называют Брендом, чтобы не создавать никакого ореола вокруг того, кто находится у власти. Мы служим Оку, и в этом наше предназначение. Скажу откровенно, я очень обрадовался, когда ты пришел на смену мне. Приближалось время, когда мне нужно было выбирать преемника – с помощью самого камня, конечно. Но у меня не было ни малейшего представления, кто им станет. Твое прибытие облегчило мою задачу.

– Значит, мы можем быть друзьями?

– Кажется, мы уже стали ими, Белгарион, – торжественно произнес Бренд. – Мы оба служим одному и тому же, а это всегда объединяет людей.

– Я делаю все правильно? – неуверенно спросил Гарион.

Бренд подумал и ответил:

– Кое-что я бы не стал делать так, как делаешь ты, но в этом нет ничего страшного. Родар с Энхегом тоже не всегда делают все одинаково. У каждого своя манера

– Они подшучивают надо мной… Энхег, Родар… другие. Я постоянно слышу их насмешливые замечания, когда хочу принять какое-то решение.

– Я бы так не переживал из-за этого, Белгарион. Они – олорны, а олорны не относятся к королям серьезно. Короли подсмеиваются друг над другом тоже. Можно сказать, что пока они шутят, все хорошо, но когда перейдут на серьезные и официальные отношения знай – ты в беде.

– Я не подумал об этом, – признался Гарион.

– Со временем привыкнешь, – успокоил его Бренд.

После разговора с Брендом у Гариона как будто камень с души свалился. Под охраной гвардии он направился обратно в свои покои, но на полпути передумал и пошел проведать тетю Пол. Когда он вошел к ней, то увидел тихо сидящую Адару, которая наблюдала за тем, как тетя Пол старательно штопает старую тунику Гариона. Девушка встала и присела в реверансе.

– Прошу тебя, Адара, – обиженно протянул он, – не делай этого, когда мы одни. Я уже устал от этого, – он махнул рукой в сторону приемных залов замка.

– Как будет угодно вашему величеству, – ответила она.

– И прошу тебя, не называй меня больше так. Для тебя я остаюсь Гарионом.

Она серьезно посмотрела на него своими спокойными прекрасными глазами и возразила:

– Нет, брат, отныне ты не будешь просто «Гарионом». Он вздохнул, осознавая всю правду сказанного ею.

– Прошу извинить меня, – продолжала она, – но я должна идти к королеве Сайлар. Ей нездоровится, и она говорит, что ей легче, когда я рядом.

– Нам всем легче, когда ты рядом с нами, – сказал Гарион, не задумываясь.

Она тепло и нежно улыбнулась ему.

– Как-никак он не так безнадежен, – заметила тетя Пол, ловко орудуя иголкой.

Адара взглянула на Гариона и заметила:

– Он никогда не был безнадежен, леди Полгара. – Склонила голову и вышла из комнаты.

Гарион принялся мерить комнату шагами, потом бросился в кресло. Столько всего произошло за день! Он внезапно почувствовал, что весь мир буквально ополчился против него.

Тетя Пол продолжала как ни в чем не бывало работать.

– Зачем ты занимаешься этой ерундой? – не выдержал Гарион. – Мне никогда уже не понадобится эта вещь.

– Её надо починить, дорогой, – не повышая голоса, ответила она.

– Есть сотни людей, которые за тебя сделают эту работу.

– Я предпочитаю делать её сама.

– Оставь это и давай поговорим. Тетя Пол прекратила штопать тунику и вопросительно подняла глаза.

– И что же хотело обсудить ваше величество?

– Тетя! – изумленно воскликнул Гарион. – Это уж слишком!

– В таком случае перестань приказывать, – посоветовала она, снова принимаясь за тунику.

Гарион несколько минут следил за ней, не зная, что сказать, потом, разбираемый любопытством, все же спросил:

– Почему ты делаешь это, тетя Пол? Ведь никто её больше не наденет, и, выходит, ты зря стараешься.

– Я коротаю время, дорогой, – напомнила она. Потом, оторвавшись от шитья, посмотрела на него, подняла тунику левой рукой, а указательным пальцем правой медленно провела по шву. Гарион ощутил прилив очень яркого импульса света и услышал звук, похожий на шипение. Разорванное место само собой исчезло, словно его и не бывало.

– Теперь ты видишь, насколько бесполезна моя работа, – заявила она.

– Но почему ты занимаешься этим?

– Потому что мне нравится, дорогой, – ответила она, резким движением снова разрывая материю, беря иглу и вновь принимаясь за дело. – Руки и глаза заняты, а голова остается свободной для размышлений. Таким образом я отдыхаю.

– Иногда я не могу тебя понять, тетя Пол.

– Да, дорогой, я знаю.

Гарион принялся ходить по комнате, затем неожиданно опустился на колени перед ней и, отодвинув в сторону столик с шитьем, положил голову ей на колени.

– О, тетя Пол, – вымолвил он, задыхаясь от слез.

– В чем дело, дорогой? – спросила она, гладя его по волосам.

– Я так одинок.

– И это все?

Он поднял голову и недоуменно уставился на нее, никак не ожидая услышать такое.

– Все одиноки, дорогой, – объяснила она, обнимая его голову. – Мы общаемся с людьми очень малое время и снова остаемся со своим одиночеством. Со временем ты привыкнешь к нему.

– Никто уже не говорит со мной так, как бывало. Только и слышишь: «Ваше величество, ваше величество».

– Все-таки ты король.

– Но я не хочу им быть.

– Очень плохо. Тебе написано на роду им стать, и ничего тут не поделаешь. Тебе никто не рассказывал о принце Гареде?

– Нет. А кто он такой?

– Только ему удалось выжить во время резни, устроенной найсанскими головорезами, которые убили короля Горека и его семью. Он спасся, бросившись в море.

– Сколько ему было лет?

– Шесть. Очень смелый мальчик. Все решили, что он утонул в морской пучине. Мы с твоим дедушкой всячески поддерживали это мнение и в течение тринадцати столетий прятали потомков принца Гареда. Из поколения в поколение они жили в тихой глуши с одной-единственной целью: посадить на трон тебя… а теперь ты утверждаешь, что не хочешь быть королем.

– Все равно я никого из них не знаю, – угрюмо пробормотал Гарион, понимая, что говорить этого не стоит, но ничего не мог с собой поделать.

– А тебе было бы легче, если бы ты их знал? Этот вопрос озадачил Гариона.

– Впрочем, может и легче. – Она отложила свою работу в сторону и встала. – Пойдем, – сказала Полгара и подвела его к высокому окну. Окно выходило на раскинувшийся далеко внизу город. В одном месте, где балкон примыкал к треснувшему водостоку, вода, скопившаяся за осень и зиму, замерзла и сверкающее ледяное покрывало раскинулось по балкону.

Тетя Пол открыла задвижку и распахнула створки окна. От ворвавшегося холодного ветра затрепетало пламя свечей.

– Смотри на лед, – сказала она, указывая на сверкающую черноту. – Смотри внимательно.