Дэвид Эддингс - Обитель чародеев. Последняя игра [компиляция]

– Ваш план неплох, ваше величество, – одобрил Мендореллен, изучая большую карту, висевшую на стене. – У недраков самая малочисленная армия, и они наиболее от стоят от орд южного Ктол Мергоса.

Король Родар упрямо встряхнул головой и возразил:

– Я понимаю, что тебе не терпится поскорее выйти к морю, но мне-то придется вести кампанию в недракских лесах. Для маневра требуется открытая местность. Если ударить по таллам, можно выйти прямо к верховьям реки Марду и оттуда уже к морю.

– В Мишарак-ас-Талле не так уж много деревьев, – возразил Энхег.

– Зачем строить корабли из сырых бревен, если в этом нет нужды? – спросил Родар. – Почему нельзя плыть по Олдуру и пойти потом волоком?

– Ты хочешь, чтобы мои люди тащили корабли по восточному склону? Родар, не издевайся.

– У нас есть изобретатели, Энхег. Можно придумать, как поднять твои корабли на вершину склона.

Гарион, не желавший проявлять свою некомпетентность и сидевший молча, неожиданно для себя сказал:

– Мы не решили, где произойдет решающее сражение.

– О каком решающем сражении ты говоришь, Гарион? – вежливо спросил Родар.

– Когда мы сойдемся друг против друга… как под Во Мимбром.

– В этой войне не будет никаких Во Мимбров, – ответил ему Энхег. – Дай бог, чтобы не было.

– Во Мимбр был ошибкой, Гарион, – спокойно произнес Белгарат. – Все понимали это, но ничего не могли поделать.

– Не могли?

– Нам просто крупно повезло, и нельзя планировать кампанию в надежде, что снова повезет. Никто не хотел сражаться под Во Мимбром – ни мы, ни Кол-Торак, но ни у нас, ни у него не оставалось выхода. Мы должны были вступить в схватку до того, как вторая колонна энгараков прибудет на Запад. Кол-Торак держал южных мергов и восточных маллорийцев в резерве вблизи Рэк Хагги, и они двинулись, когда он повернул на восток, сняв осаду с крепости. Если бы они соединились с силами Кол-Торака, на всем Западе не нашлось бы достаточно мужчин, чтобы противостоять им, вот почему мы приняли вызов. Во Мимбр был самым подходящим местом для сражения.

– Но почему Кол-Торак не дождался их прихода? – удивленно спросил Гарион.

– Невозможно сохранить армию в боевом порядке на враждебной территории, король Белгарион, – объяснил полковник Брендиг. – Необходимо двигаться, иначе местное население уничтожит все продовольствие и примется ночью резать глотки вашим людям. Так можно потерять пол-армии.

– Кол-Тораку встречаться под Во Мимбром хотелось не больше нашего, – продолжал Белгарат. – Колонна, направлявшаяся от Рэк Хагги, попала в весенний буран в горах и надолго увязла в болотах. В конце концов они были вынуждены повернуть назад, и Тораку пришлось сражаться под Во Мимбром, не имея численного преимущества, а никто, находящийся в здравом уме, не станет ввязываться в драку на таких условиях.

– Надо на четверть превосходить силы противника; – согласился Мендореллен, – иначе результат неизвестен.

– На треть, – своим рокочущим басом поправил его Бэйрек, – а еще лучше наполовину, чтобы быть уверенным на все сто процентов.

– Значит, нам остается только рассеяться по восточной части континента и вести отдельные стычки? – недоверчиво спросил Гарион. – Это займет года… десятилетия. Может даже растянуться на сто лет.

– Если потребуется, то да! – резко ответил Белгарат. – А что ты ожидал, Гарион? Легкую прогулку на открытом воздухе, быструю победу и триумфальное возвращение домой до зимы? Боюсь, тому не бывать Привыкай носить кольчугу и меч, потому что это одеяние станет твоим на всю жизнь Война, судя по всему, будет затяжной.

От иллюзий Гариона не осталось и следа.

Дверь в зал для совещаний отворилась, и вошел Олбан, младший сын Бренда, чтобы что-то передать отцу. Погода неожиданно испортилась, на остров обрушился весенний шторм, и серый плащ Олбана сильно промок.

Недовольный перспективой из года в год вести войну на Востоке, Гарион с раздражением следил за тем, как у ног Олбана, тихо беседующего с отцом, растекается лужа. Затем как бы невзначай он посмотрел на его плащ – край капюшона был надорван.

Гарион как зачарованный уставился туда, где не хватало куска материи, и в следующую секунду его бросило в холодный пот. Чуть вздрогнув, он перевел взгляд на лицо Олбана. Самому младшему из сыновей Бренда на вид было столько же лет, сколько и ему, и хотя юноша был ниже его ростом, зато шире в плечах. Юное лицо в обрамлении белокурых волос казалось серьезным и задумчивым, как у всех райвенов. Он избегал смотреть Гариону прямо в глаза, не проявляя признаков нервозности. Однако, когда их взгляды встретились, он быстро отвел глаза в сторону. Тот, кто пытался убить его, найден!

Совещание шло своим чередом, но Гарион почти ничего не слышал. Что делать? Действовал ли Олбан в одиночку, или у него были сообщники? Имеет ли сам Бренд к этому отношение? Трудно сказать, о чем вообще думает райвен. Он доверял Бренду, однако симпатии Хранителя трона к последователям культа Медведя придавала определенную двусмысленность этой преданности. Не может ли Гродег стоять за всем этим? Или, возможно, какой-нибудь гролим? Гариону припомнился граф Джарвик, душу которого купил Эшарак и который поднял восстание в Вэл Олорне. Не поддался ли Олбан власти кроваво-красного золота энгараков, как и Джарвик? Но Райве – остров, единственное в мире место, где никогда не покажется ни один гролим. Вероятность подкупа исключается. Во-первых, это было не в характере райвенов, а во-вторых, вряд ли Олбан попадал в такую ситуацию, которая сделала бы возможной встречу с гролимом. Гарион нахмурился.

Леллдорина, конечно придется оставить в неведении об этом открытии. Астуриец с его горячей головой не способен выполнить деликатное поручение и схватится за меч, чем быстро все испортит.

Когда в совещании наступил дневной перерыв, Гарион пошел искать Олбана, отказавшись от охраны, но прихватив на всякий случай меч.

По счастливому стечению обстоятельств, почти в таком же полутемном коридоре, где на его жизнь было совершено покушение, молодой король столкнулся с младшим Брендом, шедшим ему навстречу. Лицо Олбана слегка побледнело при виде короля, и, чтобы скрыть смущение, он отвесил низкий поклон. Гарион кивнул, когда они поравнялись, как бы намереваясь пройти молча, но через два шага обернулся и негромко окликнул:

– Олбан!

Сын Бренда резко повернулся. На его лице был написан ужас.

– Я заметил, что край твоего плаща порван, – произнес Гарион безразличным голосом. – Когда ты будешь его чинить, это может пригодиться. – И он вынул из камзола злополучный кусок материи и протянул его перепуганному юноше.

Олбан уставился на него, не в силах сдвинуться с места.