Дэвид Эддингс - Рука судьбы. Владычица магии. Волшебный гамбит [компиляция]

И снова Гарион ощутил странный толчок одновременно с гулким рёвом в ушах На секунду зеленоватое свечение, казалось, окутало фигуру тёти Пол. Она равнодушно взмахнула рукой; сияние исчезло.

– Ты, должно быть, давно не практиковался, – замётана она – Не хочешь попытаться ещё раз?

Гролим поднял обе руки, но ничего не успел. Сзади тихим неслышным шагом подъехал Дерник. Взмах топора. Удар пришёлся прямо поверху шлема врага – Дерник! – закричала тётя Пол. – Беги! Но кузнец, угрюмо насупившись, снова размахнулся. Потерявший сознание гролим вывалился из седла.

– Глупец! – в ярости воскликнула тётя Пол. – Что ты вытворяешь?

– Он хотел напасть на вас, мистрис Пол, – объяснил Дерник, сверкая глазами.

– Слезай с лошади. Дерник спешился.

– Неужели не понимаешь, как это опасно? – возмутилась она – Этот гролим мог тебя убить!

– Я буду защищать вас, пока смогу, мистрис Пол, – упрямо ответил кузнец, – и хотя я не воин и не чародей, но никому не позволю причинить вам зло.

Глаза тёти Пол изумлённо раскрылись, потом вновь сузились; что-то в них смягчилось. Гарион, знавший её с детства, успел распознать быструю смену чувств. И внезапно, без предупреждения, тётя Пол обняла встрепенувшегося Дерника – Ты, неуклюжий, милый дурачок. Никогда не делай этого, никогда, слышишь?

У меня сердце едва не остановилось!

Гарион, почувствовав странный комок в горле, отвернулся, краем глаза успев заметить ехидную ухмылку на лице господина Волка В строю рыцарей, выстроившихся на краю поля, произошло непонятное замешательство. Некоторые оглядывались с видом людей, внезапно пробудившихся от ужасного сна. Остальные были погружены в глубокую задумчивость Сэр Олторейн пытался подняться.

– Не стоит, господин мой, – уговаривал Мендореллен, осторожно прижимая его к земле, – иначе причинишь себе ненужную боль.

– Что мы наделали? – со стыдом простонал барон. Господин Волк, спешившись, встал на колени перед раненым.

– Это не твоя вина, а дело рук мерга, – объяснил он барону. – Гролим вселил в ваши сердца вражду и столкнул вас друг с другом.

– Чародейство? – охнул Олторейн, побледнев.

– Это вовсе не мерг, а жрец гролимов, – кивнул Волк.

– И теперь заклятье снято?

Волк снова кивнул, глядя на валяющегося без сознания гролима.

– Заковать мерга в кандалы, – приказал барон собравшимся рыцарям.

И оглянулся на Волка.

– Мы прекрасно умеем расправляться с чародеями, – мрачно заметил он. – Вот великолепный случай отпраздновать окончание постыдной распри. Этот гролим в последний раз испытывал свои чары на ком бы то ни было.

– Превосходно! – угрюмо ухмыльнулся Волк.

– Сэр Мендореллен! – воскликнул барон Олторейн, морщась от боли в сломанной ноге. – Чем мы можем отплатить тебе и твоим спутникам за то, что вернули нам разум?

– Нам довольно и того, что между вами вновь воцарился мир! – довольно напыщенно объявил Мендореллен. – Поскольку всему свету известно, что я самый миролюбивый в королевстве человек.

Но тут взгляд рыцаря упал на лежащего без сил Леллдорина, и какая-то новая мысль, казалось, осенила его.

– Однако я должен просить у тебя одолжения. Один из наших друзей – храбрый астуриец, юноша благородного происхождения, страдает от тяжких ран. Не согласился бы ты взять его на своё попечение?

– Его присутствие делает мне честь, сэр Мендореллен, – немедленно заверил Олторейн. – Поверьте, женщины моего дома окружат его самой нежной заботой.

Барон коротко сказал что-то одному из своих вассалов; тот вскочил на кош и помчался к одному из замков.

– Вы не можете оставить меня здесь, – слабо запротестовал Леллдорин. – Через день-два я уже смогу сидеть в седле.

Но тут приступ раздирающего грудь кашля скрутил его.

– Вряд ли, – холодно возразил Мендореллен. – Слишком свежи твои раны, и силы твои ещё долго не возвратятся.

– Не останусь с мимбратами, – упирался Леллдорин. – Лучше уж ехать вперёд, и будь что будет.

– Юный Леллдорин, – начал Мендореллен отрывисто, даже резко. – Мне известна нелюбовь твоя к народу Мимбра. Но такие раны, однако, вскоре начнут гноиться, а бушующая в крови лихорадка и горячка, сжигающая плоть, окончательно ослабят тело, и заботы о тебе тяжким бременем лягут на наши плечи. Времени ухаживать за тобой у нас нет, и так уже мы сильно задержались Гарион громко охнул, не в силах сдержать негодования, услышав столь жестокие речи, и почти с ненавистью уставился на Мендореллена Лицо Леллдорина мгновенно побелело.

– Благодарю за то, что открыли мне истину, сэр Мендореллен, – сухо заявил он. – Я должен был сам об этом подумать. Если вы поможете мне сесть в седло, я немедленно поеду.

– Даже и не мечтай об этом! – коротко велела тётя Пол.

Вассал барона Олторейна возвратился вместе со слугами и белокурой девушкой лет семнадцати в розовом платье из жёсткой парчи и бархатном плаще.

– Моя младшая сестра, леди Ариана, – представил Олторейн. – Бойкая девушка и, несмотря на столь юные лета, обучена искусству ходить за больными.

– Постараюсь недолго обременять её, господин мой, – объявил Леллдорин. – Через неделю возвращусь в Астурию.

Леди Ариана привычным жестом потрогала его лоб.

– О нет, добрый юноша, – запротестовала она, – думаю, визит твой продлится несколько дольше.

– Неделя, и не больше, – упрямо повторил Леллдорин.

– Как угодно, – пожала плечами девушка. – Думаю, брат мой сможет дать для сопровождения нескольких слуг, дабы те смогли достойно похоронить тебя, что, несомненно, произойдёт, если не ошибаюсь, после того, как проедешь расстояние в десять лиг.

Леллдорин ошеломлённо заморгал. Тётя Пол отвела в сторону леди Ариану и долго шептала ей наставления, передав маленький пакетик с травами. Леллдорин жестом подозвал Гариона, тот немедленно подбежал поближе и встал на колени перед носилками.

– Итак, всё кончено, – пробормотал юноша. – Я так хотел ехать с вами.

– Ты скоро выздоровеешь, – заверил Гарион, зная, что говорит не правду, – и, наверное, попозже сможешь догнать нас.

– Нет, – покачал головой Леллдорин, – боюсь, не смогу.

Он снова закашлялся; сухие хрипы, казалось, разрывали лёгкие.

– У нас мало времени, друг мой, – прошептал он, – так что слушай внимательно.

Гарион, чуть не плача, взял его за руку.

– Помнишь, о чём мы говорили тем утром, когда уехали из дома дяди? Гарион кивнул.

– Ты сказал, что именно я должен решить, стоит ли нарушать обет молчания, данный Торазину и остальным.

– Помню, – кивнул Гарион.

– Ну вот. Я решился. Освобождаю тебя от клятвы. Делай что сочтёшь нужным.

– Лучше бы ты сам рассказал обо всём дедушке, Леллдорин, – запротестовал Гарион.

– Не могу, – простонал тот. – У меня слова в глотке застрянут. Прости, уж такой уродился. Знаю, что Нечек нас использует, но я дал слово товарищам. Я – аренд, Гарион, и сдержу обещание, даже если буду знать, что не прав, так что решай сам. Нужно помешать Нечеку уничтожить нашу страну. Я хочу, чтобы ты пошёл прямо к королю.