Елена Звездная - Жена воина, или любовь на выживание [СИ]

Улыбнулась им и посмотрела вниз — пологий купол храма был выкрашен в чёрное и удерживался на более чем двадцати белых колоннах. Любопытное сочетание цветов, обычно делают наоборот, ну да их сложности.

В максимально приближенной точке я спрыгнула с платформы! Перекувырнулась и заскользила вниз. Звери повторили мой маневр один за другим, но когти позволяли им спускаться следом за мной, а не скользить, в ожидании конца крыши. Это радовало, значит за них можно было не переживать. И я перевернувшись на живот ускорилась.

Головокружительный спуск, зацепка за бортик водозаборной системы, рывок, и я повисла рядом с застеклённым окном. Слаженный удар ногами, звон стекла и я следом за осколками, ворвалась в храм. Второй была хейра третьим Икас и замыкала вторая хейра. Мимолётно отметив, что все в сборе, я поднялась, сорвала с головы кепку мужчины из службы доставки и огляделась. Помещение оказалось на редкость красивым — круглый потолок изображающий ночное небо, узкие окна, выполненные в виде голубых колон. Точнее все окна были голубые, кроме того, что я так благополучно разбила. И здорово, что это было только стекло, вообще планировалось слезть со стене, и дальше ползти по колонне, чтобы в храм войти. Но так даже лучше. Посмотрела на пол —непроницаемо-чёрный ковер и всё. Вообще всё. Никакой мебели в помещение было в помине, зато имелись двери — шесть штук.

— За мной, — скомандовала зверям и пошла проводить осмотр.

Двери номер один, два, три, пять и шесть использовались часто, о чём свидетельствовали отполированные ручки, что касается двери номер 4, она представляла собой нечто загадочное с тремя степенями защиты, одним многоступенчатым замком и главной достопримечательностью — глазами эйтны. Не настоящими, нет, просто нарисованными, но так достоверно, что смотреть было жутковато.

Более чем жутковато, но видимо ночное посещение тени теперь вызывало злость на малейшее проявление ужаса. И поэтому я, гордо вскинув голову, нагло посмотрела прямо в эти глаза. Просто так, чтобы доказать самой себе, что не боюсь! То, что произошло дальше, повергло в шок. Щелчок. Ещё щелчок. Проворот ключа. Отключение системы защиты — и дверь с тихим скрипом открылась!

Несколько секунд я стояла и потрясённо смотрела в темень, куда меня так явно приглашали. Идти не хотелось вовсе. Жутко было. До крайности жутко.

Но внизу храма уже слышались крики, и я поняла, что времени на размышления нет, действовать нужно мгновенно.

— Икас, рядом, — прошептала и шагнула в объятия тьмы.

Шерстюсик успел, он шёл рядом, как и было велено, хейры привыкли держаться чуть позади, и когда дверь неожиданно закрылась, они просто не успели. Последнее, что я услышала — рычание одной из зверюг, но дверь отсекла даже звуки.

Темно, тихо настолько, что, кажется, со всех сторон обволакивает что-то тёмное, вязкое, жуткое, и если бы не Икас рядом, я бы чувствовала себя хуже. Нервно погладила стоящего совсем близко шерстюсика, достала сейр, включила. Тусклый свет осветил пространство с уходящим вниз тоннелем, датчики сети продемонстрировали, что связь в данном пространстве отсутствует напрочь.

Весело.

Нет, теоретически я там, куда намеревалась попасть — в храме.

Если предположить, что я не только теоретически, но и фактически права — вот этот конкретный путь предназначен для теней или носителей теней, потому и ручки на двери не тронуты. А то, что тени эйтн через стены не ходят это я уже поняла — и в первый, и во второй раз «моя» тень появлялась и исчезала через двери, в то время как тени Нрого беспрепятственно гуляли сквозь стены. То есть если я права, то это вход в подземелье, где тени и тусуются. Теперь два вопроса — грозит ли мне опасность и как отсюда выбираться?

Ответ на второй вопрос в принципе не особо важен — выбраться я всегда сумею, не сама так хейры Эрана на вход наведут. А вот с опасностью другой разговор — не то чтобы я боялась теней, я опасалась исключительно мутации. Впрочем, мама сказала, что единственный катализатор для моих изменений сам Эран. Следовательно, тени опасны, но не смертельно.

— Икас, мы идем гулять, — прошептала я шерстюсику.

Перевод сейра в режим «узконаправленный свет», и я шагнула в темень уходящего спиралью вниз узкого пространства. Икас бесшумно шёл рядом, видимо Снежная смерть сделал правильные выводы относительно не успевших войти хейр, и теперь держался максимально близко ко мне.

Спускаться было жутко — каменное полотно извивалось под ногами, уводя всё ниже, ниже и ниже, единственное, что порадовало — пискнувший сейр, обозначивший, что связь здесь есть. Слабая, не достаточная для переговоров, но на поиск информации сгодится, И мы продолжили путь.

Примерно спустя две тысячи шагов на узких серых стенах появились надписи. Забавные, с цветочками и поцелуйчиками. Девчачьи.

Странно, да?

Вот и мне странно стало, подошла к стене поближе, поковыряла ногтем — а помадой писали, но давно. Судя по цвету уже лет двести прошло. Разобрать бы ещё.

Иду дальше — надписей больше. Смешные, с закорючками, опять же цветочки, поцелушечки, бабочки. Красотень просто. Ну точно девчонки писали, причём влюбленные. И я таки была права — чуть дальше обнаружился портретик воина. Судя по тому, что в его волосах цветочки обнаружились, а весь потрет был зацелован, это так сказать объект восторженной любви.

Поулыбалась, иду дальше.

Икасик, что примечательно, тоже головой вовсю крутит и всё рассматривает. Икасик, что примечательно, тоже головой вовсю крутит и всё рассматривает.

— Это последствия пламенной, восторженной любви, — весело пояснила ему: — У нас в школе в туалете на стенках тоже самое творилось.

Шерстюсик фыркнул, я улыбнулась шире и… замерла. Остановилась занеся ногу для следующего шага.

Замерла, затаив дыхание и прикусив губу.

В следующее мгновение мне стало не просто не по себе — меня пот прошиб и сердце забилось в сумасшедшем ритме глюченного андроида!

Твою мать! Твою мать к нестабильному атому! Мы же не в туалете средней школы! Мы в тоннеле на поверхность проклятого всем нестабильным космосом Иристана!

Твою мать!!!

— Грр? — вопросительно прорычал Икас.

А я медленно повернулась. Семнадцать шагов в обратном направлении и вот он портрет воина. Обожаемого воина. Любимого настолько, что девчушка зацеловала его всего. И эти следы от блеска, которым обычно пользуются подростки, они, конечно, потускнели от времени, но маслянистыми пятнами остались! Остались по всему нарисованному лицу.

И кто способен на вот такую безумную вплоть до поклонения и обожествления любовь? Подростки. Мне почему-то сразу вспомнилась Мика, зацеловывающая свой собственный сейр, на котором был изображен её на тот момент возлюбленный. И сердечки в дневнике, выводимые тонким грифелем манипулятора, и приписочки вроде «Мика и Хамри вместе на веки!». Здесь, по всему проходу, были не сердечки, а цветочки, солнышки, звездочки и бабочки, но суть та же!