Елена Звездная - Жена воина, или любовь на выживание [СИ]

Взгляд мужчины неожиданно потемнел, после чего воин поднялся, поклонился, развернулся и направился к выходу. Молча. Такой громадный разгневанный айсберг.

— Что, даже сказать нечего? — разъярённо спросила я.

Он ускорился.

— На правду, мужик, не обижаются! — да, злюсь.

Тар остановился. Медленно развернулся, холодно посмотрел на меня.

Секунда, вторая, третья…

Эйтны трясутся, система в минилаборатории почему-то подвывать начала, белые стены на меня лично давят, воин с седыми волосами в белоснежном костюме с ненавистью смотрит синими глазами.

— Ну, давай, скажи хоть что-нибудь, — сложив руки на груди, нагло требую.

Воин мрачно произнёс:

— Вы очень красивая.

Кипец. Других слов нет.

Но это было начало, потому что далее тар добавил:

— К сожалению, на этом ваши достоинства исчерпываются.

Всё, это война! Скрывая ярость за милой улыбкой, я вежливо произнесла:

— Вы тоже внешне очень даже ничего — высокий, мускулистый, черты лица правильные, даже возраст не портит. Одно плохо — заносчивый, нетерпимый, тщеславный и ума, несмотря на прожитые годы, не хватает!

Высказала. Глядя в синие глаза тара, и никакого чувства сожаления в душе, вообще никакого. Потому что не правы они — значит, как дело коснулось интересов повелителя Иристана — так нашли выход за сутки и отгородили меня от тени. От тени. От субстанции, которая по идее призрак, и смогли. А как решить проблему с этими шейсами, которые веками калечили девчонок, так тут: «Есть два варианта, можем вернуть эйтнам, можем оставить»… чтобы сдохла. Ухмырки каерские!

Воин, после моих слов, мрачно сложил руки на внушительной груди, одним этим жестом сразу напомнив, что я этому громиле едва ли до плеча достаю, и тихо, но с прорывающейся глухой яростью, произнёс:

— Я провел ночь в этой лаборатории. Всю ночь. И вы меня сейчас пытаетесь обвинить в бездействии, повелительница?!

Нехило вывернулся. Даже подействовало бы, не обучайся я на капитана, а у нас, будущих капитанов, навыки управления персоналом всё-таки имеются. И потому совершенно спокойно, равнодушно и вообще представив себя в форме капитана и на капитанском мостике флагмана космического флота, я ответила:

— Результат — вот то, что от вас требуется. Оправдания — язык слабых, сильные не оправдываются. Пожилой воин смотрел на меня несколько долгих секунд. Внимательно смотрел, затем улыбнулся, прошёл обратно к своему месту за лабораторным столом, сел, и не открывая новый график на экране, сказал:

— Красота не единственное достоинство.

И я так поняла, что это было извинение.

— Уверена, вы тоже гораздо лучше, чем мне показалось за время нашего недолгого общения, — в свою очередь завуалировано извинилась я.

Тар кивнул, затем указал мне на экран и начал объяснять:

— Потребуется пересадка внутренних органов, полное переливание крови и искусственное сердце.

Ух, вот это ого.

— Всё так плохо? — я подалась ближе к экрану, пытаясь определить значения символов.

Тело изношено, — пояснил мне воин.

Обернувшись, взглянула на эйтну — ну лет двадцать пять на вид, не больше.

— Внутренние органы соответствуют возрасту девяносто лет, — ошеломил меня тар. — Изношенные артерии никуда не годятся. Есть шанс сохранить ей жизнь, повелительница, но шанс ничтожен, её тело полностью перестроилось под контроль тени, и с подобным контролем она проживет ещё около восьмидесяти лет, после всех перечисленных мной необходимых операций — максимум двадцать.

Тупик. Был бы, если бы не одно но:

— С шейсом, это не жизнь, — тихо сказала воину.

Тар пожал плечами и заметил:

— Симбиоз — приемлемая форма существования.

О да, — я присела на краешек стола. — Видели мы такую «приемлемую форму существования», на Эрхаде — там червь-паразит влазит в тело жертвы и мило ею руководит, года три, пожирая одновременно.

Неожиданно воин нахмурился, затем вновь вернулся к расчётам, перемежая графики текстовыми параметрами, визуализационной доской, каким-то странным чёрным мелькающим экраном, после чего задумчиво произнёс:

— Цепочка питания… да, это возможно…

И мы его потеряли. Тара в смысле. Он перестал реагировать на меня, на писк системы, вообще на всё, полностью погрузившись в расчёты. Я некоторое время ждала, после чего прямо спросила:

— То есть органы не изношены, а съедены?

— Вполне возможно, — не отрываясь от работы, ответил воин. — Не напрямую, а энергетически.

— Ими? — вопросила я, ожидая продолжения.

— Да-да, идите, — рассеянно ответили мне, вообще на вопрос не реагируя.

— И-и-и? — вопросила я, ожидая продолжения.

— Да-да, идите, — рассеянно ответили мне, вообще на вопрос не реагируя.

Я же говорю — мы его потеряли. Зато, есть шанс воспользоваться состоянием воина по полной программе, и самым вежливым голосом, я тихо поинтересовалась:

— И что, я действительно приняла дар жизни повелителя?

И затаив дыхание, жду ответа.

— Да-да, — рассеянно ответил тар: — Он распахнул своё сознание, вы вошли, увидели мир его глазами. Древний ритуал, практически не применяется уже около трёхсот лет.

Бракованный навигатор!

Старательно подавив раздражение, снова словно невзначай интересуюсь:

— То есть вот так всё просто?

Но меня уже никто не слушал. Вообще. Эран сволочь! И тут произошло нечто — в сознании что-то изменилось, и я услышала спокойный голос повелителя Иристана:

«Что-то случилось?»

Да, случилось. И ещё как случилось. Или случится. Это как посмотреть.

— Эран, — проговорила я вслух: — А вы, тары, вы вообще смертны?

Усмешка, на каком-то эмоционально-сознательном уровне я её ощутила. Затем пришел и ответ:

«Планы на будущее придётся пересмотреть, Киран. Я сказал тебе об этом ещё в квартале Развлечений. Научись воспринимать мои слова всерьёз».

Ничего не ответив, я просто шагнула к эйтнам, решив, что они первоочередная задача, а с некоторыми я разберусь позже. Эран ждал ответа, я ощущала его ожидание, но старалась думать о чём угодно, кроме тара. Точнее думать исключительно об эйтнах и чувство ответственности, позволило успокоиться очень быстро.

Для беспокойства просто не осталось времени. Сначала я позвала двух синекожих женщин, потом потребовала ванну для эйтн, потому как обе пропотели не раз за эту ночь и купание даже в своём невменяемом состоянии восприняли с радостью. В шесть рук мы вымыли обеих, после я потребовала одежду, долго выбирала и в итоге остановилась на свободных рубахах и льняных штанах. Брюки девчонки восприняли неоднозначно, молоденькая надела всё же, та что старше не захотела и пришлось уговаривать. Что не понравилось мне — эйтны больше не разговаривали.

Улыбались, кивали, послушно делали всё, что я просила, даже поели салат, мною лично приготовленный, но не разговаривали. И потому, унося тарелки и остатки еды обратно на кухню, я была совсем расстроена.