Алексей Герасимов - Зловредный старец

Зато князьям достались деньги.

Правда к каким царским провинциям эти два, расположенные по обе стороны гор, удела прирезать (а Аршакия, с остальных сторон и вовсе княжескими землями окружена) — бог весть.

— Ну что же, царь решил, Владетельные приговорили. — подытожил я. — Брат Люкава, подготовь к завтрашнему дню указ. А вас, князья — вижу, вижу что утомились уже все, но прошу повременить и дать мне один совет.

Не скажу, что осчастливил окружающих, но, как минимум, заинтересовал.

— Как все понимают, в Ашшории теперь свободно место главного министра. Есть у меня на эту должность один кандидат, но хотелось бы услышать ваше мнение.

— И кто ше это, гошудай? — прямо, без экивоков, спросил Тонай Старый. — Неушто княщь Эшпани?

— Нет слов, никто не заслужил права стать Главным министром, как князь Триур. Заслуги его неоспоримы — даже во времена междуцарствия, когда наместники придерживали налоги и не отправляли их вовремя в Аарту, да, даже тогда он, как минимум, полные отчеты о сборах получал, и лишь благодаря его трудам ничего из собранного не разворовали. — ответил я. — За что честь ему, хвала, и указ о присвоении ордена, который вчера я, кстати, подписал. Но именно потому я и хочу, чтобы и впредь он занимал место казначея, потому как второго такого как он в нашем государстве не сыскать.

— Лестные слова, повелитель. — отозвался Триур, ничуть, судя по внешнему виду, не расстроенный. — Однако кого же вы желаете видеть на столь ответственном месте? Это должен быть опытный в управлении человек.

— О, он не только опытен. Наместник Аарты и Ежиного удела, — да, Валараш уже неделю как закончил процедуру слияния провинциальной и столичной бюрократии, сдал дела и теперь занимался исключительно вопросами колонизации и нового монастыря, — князь Штарпен из Когтистых Свиней еще и жителями вверенных ему земель любим да уважаем. Сам в трактире слыхал.

— Кандидат доштойный, повелитель. — высказался Тонай Старый, когда повисшее в зале Совета молчание начало переходить границы допустимого. — Я бы одобрил.

В общем сейм выкрикнул мне «виват», на том заседание Совета и закончили.

Оно и слава Солнцу — пока сидели дождь кончился, засветило солнышко, и мне от резкой перемены погоды недужилось все больше и больше.

— Дедушка. — Утмир пристроился рядом, едва мы вышли из зала. — Прости, я очень виноват перед тобой.

— Ничего страшного. — я улыбнулся внуку. — Просто постарайся в дальнейшем свою фантазию не выпускать за пределы разумного. Она может заблудиться.

Вернувшись в свои покои я запустил на колени князя Мышкина, который тут же принялся меня уминать и требовать ласки, развернул очередной свиток Аксандрита Геронского, под названием «Пневматика», и приступил к вдумчивому, тщательному перечислению всех матерных слов и идиоматических выражений, какие только были мне известны. Потом, от полноты чувств аж спел сурдопереводом — при этом ужасно фальшивил.

Блин! В нашей стране восходящего поца уже столетие как известен принцип парового двигателя, и ни один декоративный таракан из гильдии философов до сих пор не нашел ему практического применения! Так, ну-ка пускай ко мне завтра Золотой Язык заглянет…

Засыпал с трудом — все паровыми триремами грезил, — зато утром проснулся полный сил, бодрый, и опосля утреннего молебна с предшествующим ему докладом Люкавы, отправился завтракать.

Интересно, а вот с чего, интересно, такой прилив сил? Вроде как вчера человека на смерть отправил, за его мучительной кончиной наблюдал — так ни тогда ничего в душе не шевельнулось, ни теперь малейшего сожаления нет. Видать гораздо больше мне от Лисапета досталось, чем я воображаю себе.

Ну или может просто сволочь.

На половине пути ко мне присоединился Асир — молчаливый и задумчивый. Так и не сказал практически ничего, пока не подошли к дверям.

— Дедушка. — наследник престола повернулся и посмотрел мне в глаза. — Сегодня брат ни разу ночью не вскрикнул и не застонал. Я заходил к нему в комнату — его кошмары отступают, когда я рядом. Дедушка, он спал и улыбался.

— А скажи мне, разлюбезный мой друг, Щума — это вот что такое? — я ткнул пальцем в чертеж.

— Это, государь? — философ прищурился. — Устройство, именуемое как «Шар Аксандрита», приводимое в движение посредством пара. Весьма остроумное изобретение, благодаря которому Аксандрит Геронский опроверг тезис о том, что для любого движения к предмету требуется приложить воздействие со стороны. Ваше величество, помнится, как-то упоминали его вскользь, когда мы с примасом обсуждали судьбу моего коллеги Явана.

— Нашего коллеги. Я тоже, если помнишь, в гильдии состою. — и, между прочим, исправно плачу взносы. — Действительно, мы говорили о чем-то подобном. А отчего этому шару еще не дано практическое применение?

— Какое, государь? — с недоумением хохотнул наставник царевичей. — Не скрою, игрушка забавная и въяве демонстрирует правоту философских построений Аксандрита, но что с ней можно сделать? Паровую молотилку? Так сие ненадежно и гораздо дороже молотьбы цепами. Баловство это, повелитель — гораздо лучшее применение для применения пара нашел Амдерих из Сирка. Он построил метательную машину из котла и трубы, с помощью которой защитники города потопили три асинских пентекора.

— Так. — я помотал головой. — Ну-ка вот с этого места поподробнее.

— Я, к сожалению, не знаком с устройством его парометателя — он был уничтожен, а сам Амдерих погиб, при взятии города, но из того что слышал воистину достойно удивления. — начал Золотой Язык. — Насколько я понял из свидетельств — а штурм Сирка был двенадцать лет назад, и даже те, чьим сведениям я могу доверять, многое или забыли, или поняли неверно, — Амдерих взял большой котел, наподобие того, что использовал Аксандрит Геронский, но не стал устанавливать его на крутящуюся часть, а напротив, установил на неподвижную станину. Для выпуска пара он использовал длинную и толстую трубу, снабженную неким запирающим устройством при соединении с котлом. Зарядив в трубу каменное ядро, и доведя давящую силу пара до нужной, он резко открывал задвижку, и пар, вырываясь, выталкивал ядро с такой силой, что оно пробивало пентекор насквозь.

— Как же он из этой штуки целился, интересно? — пробормотал я.

— Это неизвестно. — развел руками философ. — Но, полагаю, станина могла крепиться на поворотном механизме.

— Тогда уж и на качающемся тоже — корабли наверняка были на разном расстоянии от места установки паромета.

— Вполне вероятно, что так оно и было. — кивнул Щума.

— А ядра у него из пусковой трубы не выкатывались, когда он ее вниз наклонял?

Глава столичной гильдии философов на пару мгновений призадумался.