Ярослава Кузнецова - Чудовы луга [СИ]

Я же, со своей стороны, как бы ни стремился всей душой посмотреть на целебные источники, ни мига свободного не имею, оттого остается только в записях запечатлеть, что есть тут такая диковинка.

Странно думать, что крестьяне, которые рядом с красивым и благодатным местом живут, помыслы все вовсе не к нему обращают, а к зловонной трясине, которая ни глаз не радует, ни сердца не возвышает. Ужас их перед болотами таков, что солдатам передается, тем, что попроще и посуевернее. Некоторые даже решаются оставить войско и свой долг, и бегут, не думая о справедливом наказании. Враг еще не явился, а паника уже достигает опасного предела.

Я отдал приказ вылавливать беглецов с собаками и вешать напоказ, но, похоже, страх перед петлей не так силен, как страх перед болотами… "

Стрелы полетели из темноты беспощадно и точно.

Лучники незамеченными взобрались на каменистый взгорок, у подножия которого раделев отряд разбил лагерь. Единственный наблюдательный пост на самой вершине поросшего чахлым ельником острова был сметен в несколько мгновений.

Одетые в черное тени торопливо вскарабкались по почти отвесному склону со стороны болот, цепляясь крючьями, вылезали на ровное, разбежались в стороны от опасного света сторожевого костра, попрятались в тенях за каменными глыбами.

С одного из убитых стражников сорвали плащ, швырнули поверх горящих угольев и несколько пар ног сплясали на нем молчаливую бешеную чечетку.

Сумерки скрадывали цвета и контуры, только слабо мигали внизу костры на гати и около рыцарских шатров.

Лайго, раскрашенным сажей лицом похожий на полуночного демона — одни глаза сверкают — вгляделся в лежащий в низине лагерь, молча поднял руку с растопыренными пальцами. На открытой, без перчатки, руке, блеснули тяжелые боевые перстни.

Внизу заметили погасший костер, кто-то предупреждающе крикнул. Десятки мелких огней затеплились взамен на обмотанных смоленой паклей наконечниках, кто-то ругнулся сквозь зубы, обжегшись.

Лайго резко опустил руку. Взвыли спущенные тетивы.

Стрелы ударили выбежавшего в круг света мальчишку-оруженосца в грудь и под колено сбоку, он выгнулся и рухнул в костер. Светлые волосы полыхнули факелом.

Чадящие древки впились в стены центрального шатра, часть погасла. Пропитанная от сырости воском ткань занялась сразу в нескольких местах, по темной копне походного жилища поползли огненные ручейки.

С треском расселась полотняная стена, кто-то пропорол ее ножом, не рискнув выбираться положенным путем. В прореху посыпались рыцари.

Злая оса нашла цель, пробила плетение железной проволки. Один из рыцарей свалился, подогнув колени, откинул руку с наброшенным щитом.

В сумерках свистел деревянный ливень, глухо стучали головки стрел, втыкаясь в еловые стволы, опоры, прошивая кольчуги и живую плоть.

Выползшие из шатров рыцари, подняв ошалевших со сна солдат руганью и пинками, ринулись на приступ, обтекая неприступный в лоб холм с двух сторон.

Выровнялись щиты, послышались повелительные выкрики.

Раделевы лучники похватали оружие, отступили от костров, ответили дружно и слитно, как горсть гороха метнули.

Они били наугад в темноту, но смертоносное шипение поутихло. Двумя темными рукавами отряд Раделя поднимался в гору.

Значительно превосходящие числом разбойники не стали ждать, когда раделевы люди взберутся наверх, ударили первыми. Рыцари увязли в плотной, вооруженной до зубов толпе, их стиснули, не позволяя развернуться.

Здесь, на крутых осыпающихся склонах, превосходство тяжеловооруженного отряда оказалось спорным. Несколько изувеченных тел покатилось вниз. Разбойники теряли трех-четырех своих за одного нападающего, но и это было удачей.

Лайго выкрикнул короткий приказ, часть его людей, с мехами на плечах, проскользнула мимо сражающихся и кинулась к гати. Оставшиеся постепенно оттеснили противника обратно к шатрам.

Чертову дорогу на Вереть нужно было разрушить любой ценой.

В низко лежащем плотном тумане, ползущем с болот в преддверии утра, хрипели и сшибались щитами люди, зазубривались и сыпали искрами клинки. Запахло кровью, сыростью, взрытым торфом.

Разбойничья ватага хлынула с холма, обтекла раделевых людей, замкнув их в заслонившееся щитами кольцо, вырвалась на полотно дороги.

Раделев шатер полыхал, как стог сена, освещая место сражения, сверкание стали, зло ощереные лица.

С гати доносилось рычание урсино, крики раненых, треск бревен.

Заскулила собака. Неистово трубил рожок, призывая подмогу.

Земляное масло расплескали по сырым бревнам, воздух напитался резким запахом.

Урсино выли, рвались вперед, не обращая внимания на отточенное железо. Клацали страшные челюсти, причиняя раны, похуже мечных.

Мэлвир проснулся от далекого и тревожного сигнала. Сел в постели, прислушался.

Заржала лошадь, простучали копыта. Перекрикивались снаружи грубые голоса.

Рожок загудел снова, надсадно и отчаянно.

Ясно.

— Ило, доспехи, — крикнул он. Поднялся, поморщившись от боли.

— Но милорд… — чернявая встрепанная голова высунулась из-за перегородки. — Ваша рука…

— Я левша, ты отлично знаешь! Помоги одеться и оседлай мне коня.

Пряник под навесом шумно втягивал воздух, подрагивал шкурой, переступал копытами. Отдаленный шум битвы будоражил жеребца.

Мэл потрепал его по шее, проверил подпругу.

Теперь и он уже слышал звон и выкрики, приглушенные расстоянием в полмили. Каменный остров, на котором стоял отряд Герта, казалось, пылал. На глазах Мэлвира взметнулся огненный факел — видимо занялось сухое дерево.

Мэлвир торопливо отдавал распоряжения, таща Пряника под уздцы, велел Энебро удерживать лагерь. Марк, злой, не выспавшийся, воспротивился было, собираясь сам повести отряд в бой.

Соледаго рявкнул на него, вскочил в седло и поднял Пряника в тяжелый галоп.

За ним последовал конный отряд — бледные злые лица, наспех застегнутые шлемы, обнаженные клинки.

Правая рука плохо слушалась, Мэлвир с трудом сжимал пальцы на поводе, но в седле сидел крепко. Щит он не взял.

Копыта загрохотали по деревянному настилу, брызги воды и щепа полетели в стороны.

Туман наползал клочьями, доходя Прянику до носа. С обеих сторон от дороги, прямо в трясине, тускло светили зеленые огни.

Выкрики, звон оружия и треск пламени стали слышнее.

Плотный, липкий туман ловил алые отблески, тек струями, колыхался от потоков жаркого воздуха. Запах дыма, и крови разъедал ноздри.

Они подожгли мою дорогу! — у Мэлвира потемнело в глазах от дикой ярости.

Он пришпорил жеребца, поднял копье и каменным ядром понесся по обугленной и чадящей гати. Кровь стучит в ушах. Вслед за ним коротким галопом скакали конные, растянувшись по узкой дороге попарно.