Ярослава Кузнецова - Чудовы луга [СИ]

— Лорд-тень хочет порядка, а лорд Маренг хочет наказать виновных в нападении на его рудник.

— Виновные будут наказаны… милорд. В доказательство… сэн Соледаго привезет их головы….

— Залитые смолой. — Радель тихонько фыркнул. — Ну, предположим. Однако, вы не внесли в список Шиммеля, сэн Расон.

— Разве черта… спрашивают, чего он хочет?

Радель допил суп и облизнулся. Помолчал, раздумывая. Потом сказал:

— Кстати, о чертях. В списке есть еще один интересующийся. Церковь. Вряд ли церковники обрадуются, если я отдам лен демоненку.

— Он не демоненок, милорд! — Это проснулась Ланка. Повозилась на своей подстилке, с трудом села — живот ей мешал. Выбившиеся из косы волосы падали на лоб. — Он солю носит, к благости Господней причастен.

— Откуда ты знаешь, девушка? — повернул голову Радель.

— Я солю видела. Под рубахой ее носит, как доброму человеку положено. Вот вам распречестное слово, господин! — Ланка истово осенила себя сантигвардой. — Не разродиться мне, если вру. Вот и тетенька подтвердит! — Лана потыкала в Ласточку пальцем. — Ты ж видела на Кае солю, тетенька?

Еще бы. Я сама эту солю на него повесила. Но у него была другая, он рассказывал. Материна, арвелевская, золотая. Сорвали ее в той канаве, тогда же и сапоги сняли.

— Девица права, носит он солю. Под рубашкой.

— Под рубашкой, говорите. — Лорд Радель посмотрел на Ласточку долгим проницательным взглядом, потом на Лану, потом опять на Ласточку. — Шустрый мальчонка, — фыркнул он, наконец.

Ласточка выпрямилась и опустила глаза. На Лану она не глядела, но слышала, как та взволнованно сопит. Вот, значит, чей детеныш у тебя в животе, Ланочка. И тебе очень хочется, чтобы Кай оказался не чертом, а человеком, пусть и колдуном. Очень-очень хочется.

— Что ж, — сказал Радель. — Если Вентиска согласен публично покаяться и отречься от демонов и всякого зла, то нам действительно есть, о чем говорить. Церковники могут потребовать провести над ним обряд экзорцизма.

— Он согласится, милорд.

Хорошо бы, подумала Ласточка. Но, зная каево упрямство…

— Скоро святой праздник, — продолжал лорд. — День Цветения, замечательный повод покаяться при всем честном народе. Покаяние примет мой капеллан. Потом Вентиске придется подтвердить отречение перед старостержским епископом, в аббатстве святого Вильдона, когда ему назначат. Скорее всего, на Юль. И только после этого я смогу подтвердить передачу лена, не раньше.

— Вентиска сделает все… что от него потребуется… уверяю вас. — Старик прижал к груди левую руку и склонил голову. — И он, и я будем счастливы… служить вам, милорд.

— Вы так уверенно обещаете за него, сэн Расон…

— Здесь шесть сотен каторжников и бродяг… а Вентиска — всего лишь молоденький мальчик. Имя его отца… способно сплотить разбойников для драки… но не способно сделать… из разбойников гарнизон. А здесь, милорд… именно гарнизон… уже год как… хотя он больше похож на разбойничье гнездо. Каторжники не перерезали друг друга… не перерезали крестьян… не разбрелись кто куда. Почему? Ведь Шиммель держит их от силы два месяца в году. Кто, спросите, держит их остальные десять?

— Это вы велели Вентиске разослать по деревням клетки с телами моих людей?

— Я, милорд.

— Сам бы он не догадался? — Радель болезненно скривил рот и прикрыл глаза ладонью. — А сколько драчливых разбойников повисло во дворе?

— Достаточное количество, милорд. Не больше, чем следовало.

— Вентиске есть, чему у вас поучиться.

— Он учится, милорд. Он делает все, как я велю. Ему хватает ума слушаться.

— Отрадные слова. Я думаю…

Пламя в камине вдруг пыхнуло искрами и клубами дыма, сократилось и погасло. Огонек в светильнике тоже умер — незаметно. Заперхала Ланка, она ближе всех сидела к камину.

В наступившей темноте стала видна рыжая полоса приотворенной двери.

— Лайго, — раздался из мрака голос Кая. — Огня принеси.

Дверь распахнулась шире, вошел один из найлов с факелом и направился к камину. По комнате заметались тени.

Ласточка глядела на Кая. Когда он успел войти? Ласточка прозевала этот момент, и остальные тоже прозевали. В молчании Кай отлепился от косяка, где стоял в любимой позе, перекрестив на груди руки. В волосах, как всегда, блестела мишура, за пояс заткнуты какие-то бумаги.

— Что, уже продал меня? — спросил он неприятным голосом. — Успешно?

Старик, чуть ли не скрипя, повернулся.

— Ты сам и продать себя толком не можешь, Кай. За фигляра не дорого дадут… так, пару серебрушек…

— Проваливай, Чума. — "Чума" он прошипел сквозь зубы. — А то от моего фиглярства у тебя разом кишки вымерзнут. Надоели твои советы. Недалеко ты ушел от моего родича — такой же старый упырь. Плевать я хотел на вас обоих. Лайго, выведи его.

Найл подбросил в огонь еще пару брикетов и подошел к старику.

— Сэн Расон, прошу вас.

Старый рыцарь, не говоря ни слова, поднялся и оперся на подставленную руку. Стоять ему было тяжко.

Кай прошелся по комнате, ни на кого не глядя, огонь в камине никак не хотел разгораться, вспыхивал и угасал снова, расползаясь кислым дымом.

Ласточка невольно вспомнила мертвого рыцаря на старостержской площади, широко раскрытые заледенелые глаза.

В комнате стало совсем тесно, словно бы кто-то незримый, огромный, вошел и заполнил ее всю, разом.

Чужое, давящее присутствие.

Вон оно, ее сокровище, мечется от стены к стене, а это страшное движется вместе с ним. Лорд Радель не сводит с парня обведенных темным глаз и, похоже, все благие речи каева советника пропали даром.

Никто не отдаст крепость безумцу.

Кай остановился и поглядел на Ласточку, потом на раненого лорда.

— Мне не в чем каяться, — вдруг сказал он и криво улыбнулся. — Я нашел записи… того года, когда родился.

Тряхнул волосами, словно отгоняя злые мысли. По стене запрыгала тень от факела, распласталась в углу. Потом шагнул к Ласточке, сунул ей ворох разрозненных листов.

— На, погляди. Обхохочешься. Мою…мать, оказывается, священник благословил.

— Теперь мне никто не указ, — выдохнул Кай. — Ни чертов старик, ни привидение из могилы! Я сам справлюсь. Один.

Он рассмеялся, торжествующе и зло. У Ласточки зазвенело в ушах от этого смеха, заледенели пальцы. Беременная девица в углу тихо охнула.

— Может все-таки… обсудим наше будущее? — осторожно предложил лорд Гертран.

Кай замер посреди комнаты, склонив голову набок и прислушиваясь настороженно, как дикий зверь. Хрипло задышала Ланка, потом с улицы донеслись невнятные выкрики, гомон, деревянный стук чего-то тяжелого, потом тяжкий глухой удар.

— Поздно.

Он шагнул к окну, так быстро, что очертания фигуры расплылись в полумраке. Сдернул рогожу, со скрежетом раскрыл перекошенные ставни, выглянул. Холодный ветер, ворвавшийся в комнату, растрепал спутанную гриву, пронзительно взвыл в каминной трубе, ударился в дверь, сотрясая ее на петлях, распахивая настежь.