Ярослава Кузнецова - Чудовы луга [СИ]

В тот же миг одному из его людей стрелой пробило кожанку, раненый посунулся вперед, упал, страшно захрипел, задергал ногами.

Привкус крови во рту сделался непереносимо сладким. Воздух смоляным комом застрял в гортани.

— Шиммель! Шиммель! — доносилось с открытой стены, и с галереи и с обеих башен.

Это я вас веду, не он, — хотел крикнуть Кай, но губы уже свело привычной судорогой.

— Шиммеееееель!

Прямо на него вынесло одного из соледаговых солдат — плотную стену нападающих уже разбили, растащили на отдельные группки.

Сверкнула блестящим боком рыбина клинка, целя в незакрытую голову.

Кай не глядя отмахнулся, пнул ногой в черно-белый щит. Мечника пронесло мимо, разворачивая. и он тут же получил в спину рогатиной.

Жаркое золотисто-алое марево застлало глаза. Злость и ярость сотен его людей сделалась ощутимой, вещественной, как жар из печного жерла.

Грязевой поток, сметающий все на пути. Лавина.

Уносящее разум ощущение бессмертия и неуязвимости.

Не думай. Сражайся. Убивай.

И все будет хорошо.

— Шиммеееель! — дико заорал Кай вместе со всеми и кинулся на галерею, к пролому, в самое пекло. Призрачная кобыла несла его, и чужая, призрачная рука поддерживала меч.

На западный, самый дальний конец косы, они выбрались уже в сумерки. Погода портилась, стемнело раньше обычного, все небо затянуло тучами. Радо ворчал и чертыхался под нос — он рассчитывал дойти до места по светлу. Котя помалкивала, то и дело останавливалась, поворачивалась спиной к ветру и, щурясь, изучала исчерканную угольком тряпицу.

Зарен мог бы рассказать дорогу подробнее. А Радо мог бы аккуратнее рисовать.

Они шли и шли по кочковатой травяной косе. Ни кустов, ни елочек — только седая осока, поломанные куртины камышей, исчерна-зеленые листики брусники, пятна мокрого снега. Ветер трепал плащи, толкал в грудь, заставлял жмуриться. Котя давно уже подоткнула юбку повыше, чтобы та не стесняла шага. Радо, окинув взглядом, мужские порты, заправленные в сапоги, криво усмехнулся, но язвить не стал.

Он шевелился уже не так резво, как в начале пути. Рыцарь, несущий на себе пару квотеров железа, не привык мерять ногами мили колдобин и жидкой грязи. К концу дня Тальен сделался скуп на лишние жесты и лишние слова.

Очередной раз вытащив карту, Котя обнаружила, что не различает больше угольных черточек на замусоленной тряпице, как ни щурься и ни криви рожицу. Сумерки обесцветили все кругом, размыли контуры и тени. Из серой мглы над головой посыпался снег, вызвав у Тальена новый поток проклятий. Котя поспешно спрятала карту за пазуху.

Слипшиеся комками хлопья несло шквалами, как носит ливень: пару мгновений ничего не видать, залепляет глаза и течет за ворот, потом передышка, и ты можешь наблюдать, как стена снега движется в двух шагах от тебя.

Котя, зазевавшись, с размаху ткнулась в широкую спину рыцаря, обтянутую отсыревшим плащом.

— Ни хрена не понимаю, — проворчал Радо. — Мы заблудились?

— Вроде не… Пока идем по косе, по сухому. — Котя потерла ушибленный нос и добавила: — Благородный сэн.

— Боюсь, здесь уже не сухое.

Радо потыкал слегой перед собой. Котя отшагнула в сторону и тоже потыкала. Слой мха и травы был тут заметно толще, а твердь уходила под него, чем дальше, тем глубже. Коса закончилась, они с Тальеном стояли на границе трясин.

— Твой дядька говорил, что Чарусь видно с косы. Мы всю косу прошли, не видно ни шиша.

— Так снег же…

Радо задрал к небу голову, капюшон сполз, волосы раздуло вороньим гнездом. Глазницы тут же залепила холодная каша. Тальен отер лицо рукавом, сплюнул и выругался.

— Паскудство! И чудей этих не видно. Должны тут кишмя кишеть, куда подевались?

— Наверное в Чарусь сползлись все. Они ж как лягухи, холода не терпят, засыпают. Слушьте, добрый сэн. Переждать снегопад-то придется.

— Еще чего! Времени и так в обрез. Куда дальше топать?

— Да кабы я знала…

— Карту давай.

Котя отступила.

— Не дело, добрый сэн, незнамо куда в болото идти. Да еще по ночи. Сгинем, тьфу-тьфу-тьфу. Переждать надо.

— Я сказал, карту давай!

Рыцарь рванулся вперед, но девица оказалась проворней. Отпрыгнула, увернулась от тальеновой слеги. Отбежала на несколько шагов.

— Ишь ты, — сказал Радо, отирая прилипшие ко лбу волосы. — Хорошая реакция.

— Чего хорошее? — насторожилась Котя.

— Шустрая ты коза, говорю.

— Я не коза!

Он оперся на шест, устало прислонился к нему лбом. Их с Котей снова накрыл шквал. Снег повалил так густо, что девушка потеряла фигуру стоящего напротив. На пару мгновений ей показалось, что твердь сократилась до крохотного пятачка под подошвами, а снег идет снизу вверх, словно падаешь сквозь него, а потом вбок, и наискосок, и в другую сторону, и нет больше ни неба, ни земли, а есть падение или полет сквозь полное белого крошева пространство.

— Катина-а!

Она ухватилась за голос, как за протянутую руку.

— Я тут, добрый сэн!

Из крошева выдвинулось темное, громко дыша и позванивая железом, ухватило Котю за плечи.

— Не вздумай бегать! Ищи тебя… потеряться не хватало. Идем.

— Куда, добрый сэн? Переждать надобно…

— Вон туда. — Ее крутнули на месте, лицом в летящий снег. — Видишь?

Серая муть и клубящиеся хлопья. Теперь они валились прямо на Котю, чуть завиваясь посолонь, словно она возносилась в небо.

— Вон она!

За белыми спиралями, за снежной маетой мгла будто чуть истончилась, просвечивала зеленоватым, подводным светом. Не укажи Тальен пальцем, Котя не заметила бы. Да и сейчас не была уверена — мерещится, нет?

— Чарусь, — уверенно заявил рыцарь.

Это мог быть обманный огонек, свободный, или в фонарике у чуди — равно гиблый для доверчивого путника.

— Переждать бы, добрый сэн, опасно вслепую…

Тальен отстранил девицу, сделал шаг вперед и потыкал слегой в снег. Еще пару шагов — опять потыкал. Зачавкало, следы тальеновых сапог наполнились черной жижей. Еще шаг.

Темная, исчерканная снегом фигура пошатнулась, зашарила шестом и вдруг разом ополовинилась, словно кто прихлопнул ее сверху и загнал по пояс в землю.

— Ложись! — заорала Котя. — Ложись на слегу! Радо!

Он копошился в метели, и сумрачно-белая скатерть болота пятналась черным. В глубине утробно булькнуло. До котиных ноздрей донеслась вонь стылой прели, вскрытого болота, смешанная с острым, пустоватым запахом снега.

— Радо, не шевелись! Я щасс…

Попал прямиком на еланок, упрямец.

Ловко орудуя шестом, Котя обогнула опасный участок, утвердилась на кочке и протянула слегу Тальену.

— Держись!

Дернуло, потянуло. Он молча вцепился, стал подтягиваться. Тяжелый, мары его подери, в железе своем, в мокрых тряпках. Котя уперлась ногами в кочку.