Ярослава Кузнецова - Химеры [СИ]

— Так и поверят Макабрину, как же.

— А что ж, ваших постов теперь по всему городу понатыкано.

— Кто остался в живых на базе Вьенто-Мареро?

— Димар Макабрин, твой родственник, — неохотно ответил Деречо. Отвел глаза.

— А остальные?

— Остальные, как видишь, нет.

— Какого дьявола Димар делал на базе? Его же сняли с руководства, в Тинту послали, вместо Вендала, окучивать этого, сагайского лесного духа.

— Он такой же как ты, ненормальный. Ему позвонил в Тинту оруженосец, сказал, что на базе поветрие, никто подняться не может, люди слепнут, а Мораны передают, что их подлодки засекли лестанские транспорты и просят поддержки с воздуха. Мальчишка все бросил, схватил машину и на базу. Поднял свой штурмовик, вылетел, раздолбал конвой, ну и подлодки помогли. Назад вернулся уже почти без сознания, сел вслепую. Потом прибыли дролери и сказали, что все авиационное топливо было заражено этим, черным светом. Я так и не понял, что это за дрянь. Всю базу выкосило.

— А Димар?

— За ним приехал сокукетсу. Дролери не отдавали, сказали, что… все равно никто не выживет, что от этого нет лекарства. Но дух этот сагайский настоял. Как видишь, парень выжил. Один.

Деречо смотрел на Кавена, под глазами у него набрякли мешки, взгляд был усталый.

— Давай договоримся, чтоб без фокусов. А то вернешься в Карселину и выйдешь оттуда уже на эшафот.

— Вы знаете, за что меня сунули в Карселину?

— Догадываюсь.

Кав больше вопросов задавать не стал.

Он прошел по темноватым коридорам Морского ведомства, куда фактически перебазировалось правительство Марген дель Сур, вышел на улицу, там уже ждала открытая машина. Улицы заливало мягким, медовым вечерним светом, остро и свежо пахло морем. На перекрестке он увидел броневик с макабрами на бортах. Из раскрытого люка высовывалась чья-то светловолосая голова. То и дело попадались вооруженные люди в оливковой форме, мелькали светлые мундиры и черные макабры в петлицах.

Повернул голову поглядеть на роскошное, еще при Ливьяно выстроенное здание и вздрогнул.

«Амарела, наша любовь», было криво написано на стене белой краской.

— Куда тут говорить?

— А вот, пожалуйста. Наушники наденьте.

— Хорошо.

— Вот ваша речь, все разборчиво?

— Все отлично.

Кавен обвел взглядом тесную студию, поерзал на стуле, пробежал глазами напечатанный на машинке текст.

«Видел…ручаюсь… рейна Амарела непременно вернется, по ее словам, она будет отсутствовать еще несколько месяцев. Свидетельствую, что она была в добром здравии.»

Какой-то человек помахал ему рукой через стекло, показал три пальца, потом два. Кавен вздохнул, нацепил наушники и придвинул к себе черный кругляш микрофона.

Начался эфир. Ведущий бодро заговорил про «высокого гостя и единственного свидетеля, даем ему слово, чтобы развеять все сомнения.»

Дед меня убьет.

— Вот что, — сказал он отчетливо и смял бумажки в руке. — Рейну Амарелу я видел, это правда. Она хорошо себя чувствовала, просто отлично. У вас прекрасная королева. Вы плохо ее берегли. Я…я сделал ей предложение. Я, Кавен Макабрин, внук Эмора лорда Макабрина. И теперь, как жених королевы, я обещаю вашему государству защиту. Все поползновения Лестана к границам Марген дель Сур будут считаться агрессией непосредственно против Дара. Любые посягательства на трон рейны и попытки созвать Совет Семей, как в Лестане, будут жестоко караться. Ваша королева вернется, и адмирал Деречо передаст ей бразды правления. Не вздумайте считать ее погибшей, ясно вам? Я этого не позволю. Она жива и вернется! Я буду сражаться на вашей стороне и сохраню ей этот чертов трон, чего бы это ни стоило!

Он стукнул кулаком по каким-то кнопкам, выругался в микрофон, и тут его, наконец, отрубили от эфира.

Киаран распутал пустой силок, вытащил пару растрепанных перьев — все, что ласка или хорек оставили ему от добычи. Неудачный день сегодня.

Нож при встрече будет сетовать и проклинать обманщицу-Полночь и его, Киарана, вместе с ней, забыв, по обыкновению, что сам велел «отвести рейну туда, куда она попросит». Кто же виноват, что человеческая королева посреди пути переменила свое решение и попросилась «туда, где тепло и можно отдохнуть».

И даже это было поправимо, если бы Амарела помнила, кто она такая и куда стремилась.

Киаран понимал, что случилось с ней — ее картина мира, словно миска с неровным дном, потеряла равновесие и того гляди могла опрокинуться. Не всякий найдет баланс без посторонней опоры — и Амарела нашла эту опору.

Аркс Малеум, Холм Яблок, камень зла. Новый дом для рейны.

Аркс Малеум, точка отсчета, опора для целого народа. Пузырь воздуха в толще ледяной воды, он выдерживает немыслимое давление, не позволяет схлопнуться нашему скудному мирку. Не удивительно, что он смял и вытеснил все, из чего состояла прежняя жизнь бедной рейны.

Киаран спрятал силок в поясную сумку — маленькие хищники хитры, и не раз еще придут проверить здешние кусты на предмет нового бесплатного обеда.

Рыжий кремнистый путь среди языков мелкого снега не хранил никаких следов, только лесной мусор, черные, давно осыпавшиеся ягоды боярышника и желтую хвою.

Киаран подобрал дротики, постоял, принюхиваясь и прислушиваясь. Пустоватый запах снега, запах воды, жадный, томительный запах слегка оттаявшей земли, терпкий, сладко-горький — мертвой травы и листьев. Запах сырой шерсти. Запах содранной коры. Запах беспокойства. Запах скрытности и затаенности. Запах голода.

Он закинул лицо к шумящим кронам. На сомкнутые веки оседала ледяная взвесь. Серебряные зажимы в волосах покрылись туманной патиной, мех на капюшоне стал игольчатым от влаги.

Она смеялась и болтала с Кйараем, играла с его дочкой, подкидывала на ладони яблоко. Выглядела вполне довольной.

Формально я выполнил договор.

Отцу Амарела понравилась, он оказал гостеприимство человечке, хоть Киаран изначально весьма сомневался на этот счет… женщины ее приняли… отчего же вся эта история не идет из головы?

Киаран тряхнул волосами, стер влагу со лба и побрел по холму вниз, мимо редкого ельника.

Впереди залаяла собака.

В ответ заныла зажившая рана на руке, и под одеждой сделалось зябко.

Опять.

Теперь от Кунлы даже в лесу покоя нет. Ее гончие хлебнули киарановой крови, и могут найти его где угодно. Он оглянулся на холм, с которого только что спустился, потом посмотрел вперед.

Собака залаяла снова, гораздо ближе, ей ответила вторая, справа.

Киаран повернулся и побежал назад и вверх, на кремнистые откосы, стараясь не наступать в снег. Задержался у кустов, где раньше стоял силок, подобрал перышки. Прыгая с камня на камень, поднялся к самому гребню, к соснам и можжевельникам.