Джена Шоуолтер - Закрученный

Голова монстра качнулась и их взгляды встретились. Как любимый питомец, который знает, что получит угощение, Чомперс успокоил свой нрав и отошел. Высунул язык и завилял хвостом. Эйдена окружили, слегка подталкивая и облизывая.

Чомперс подтолкнул его вперед, фыркнув один, потом второй раз. Он казался… хмурым?

— В чем дело? — спросил его Эйден.

Зверь вдохнул, фыркнул, и действительно нахмурился.

— Я пахну иначе, малой? — Как вампир?

Кивок.

— И тебе это не нравится?

Еще кивок.

Холодная сторона Эйдена обиделась. Другая его сторона, все еще глубоко погребенная, захотела это исправить.

— Пошли, — сказал он, почесывая за ухом Чомперса. — Поиграем на улице. Может, станет легче.

Никто из вампиров не возмутился, пока он вел своих питомцев мимо тронного зала, по коридору и фойе. Пол содрогался, мебель гремела. Звяк-звяк-звяк — кажется, парочка бесценных ваз и всех тех коллекционных штук, хранимых веками, упали и разбились.

Эйден даже не притормозил, не цыкнул, чтобы были осторожнее, а просто вышел, наконец-то, на дневной свет, а за ним вырвалась его маленькая армия, едва не снеся дверь с петель — так спешили вновь окружить его.

Он подобрал несколько веток и бросил им. Все палки мгновенно находились, хватались мощными челюстями и возвращались ему.

Как сюрреалистично, должно быть, они выглядят. Настоящий нарочно-не-придумаешь момент.

На несколько мгновений он смог позабыть обо всех своих заботах. Но глубоко внутри он подозревал, что как только покинет эту лужайку, его жизнь изменится — опять — и по-прежнему не в лучшую сторону.

Райли Многоименный мчался по лесам, по мощеным, гравийным и грунтовым дорогам, по частным территориям, по переполненным торговым проспектам и глухим переулкам, ни на секунду не замедляя шаг. Ни когда солнце вырывалось из плена облаков и сжигало его кожу, что даже прохладный ветерок не помогал, ни когда эта самая прохлада мучила его легкие, и даже ни когда луна, в конце концов, появилась на небе, — этот золотой полумесяц, на который ему безумно хотелось взвыть. Час за часом пролетали, одна за другой мили оставались позади.

Чтобы отвлечься, он прокручивал в голове все свои прозвища за многие годы. Братья звали его Райли-распутник. Или Райли-Закрой-Свой-Гребаный-Рот. Виктория с недавнего времени стала называть его Райли-Заноза-в-моей-ноге-с-которой-далеко-не-уйдешь. И при этом она еще пристукивала своей королевской ножкой.

Чтобы поступить в школу Эйдена, он взял фамилию Коннелл, что значит «великая, мощная гончая» на древнем языке. Виктория предлагала Ульрих, то есть «женщина-воин». Одна из первых ее шуточек, которые она когда-либо себе позволила. Он так гордился ею, что почти согласился. Но Райли Ульрих звучало слишком по-забугорному, а ему нужно было просто влиться в школьную среду.

Может, надо было остановиться на Райли Смит. Или Райли Джонс.

Некоторые из его бывших звали его Райли-мудак. Или, его любимое, Райли-Надеюсь-ты-подцепишь-ЗППП-гнилой-ты-кусок-говна.

Его отношения всегда плохо заканчивались по неважно какой причине.

«Неважно» значило, что по его вине, конечно же. И не только потому, что девчонки так ему говорили. Он сам стремился не особо сближаться, для его и их собственного же блага. Он всегда был собственником до мозга костей, и, если бы он решил, что какая-то девушка его судьба, ну, он бы забрал ее себе. На веки вечные.

Разумеется, девчонки могли хотеть его здесь и сейчас, или даже на несколько неделей или месяцев в серьезные отношения, но это временно. Она может измениться.

Он не изменится.

Нельзя научить старых собак новым трюкам, потому что старые собаки плевали на это обучение с высокой колокольни. Райли прожил больше сотни лет.

По людским меркам он старый. И поэтому не хотел учиться новому.

По меркам его народа, он все еще был младенцем, но это не вписывалось в его теорию, поэтому он просто выкинул эту мысль из уравнения.

Кроме того, девушка, когда узнает его по-настоящему, может не понять его образ жизни, не принять его и захотеть свалить от него.

Но если он к тому времени уже решит перевести отношения на новый уровень, то будет слишком поздно. Это дом Влада: привели однажды, оставайся навсегда.

Влад уже там не заправлял, но Райли понимал причины введения такого правила. Спасение вида. Все еще. Приводя кого-то со стороны, будь готов к трудностям.

Взять хотя бы Вик и Дрейвен.

Райли терпеть не мог трудностей. Что его, то его, он ни с кем не делился. И, может быть, он так считал, потому что вырос в стае, где каждая крошка, каждый лоскуток, каждая комната, кровать, неприсвоенная женщина — и да, каждый неприсвоенный мужчина — считались общими. Это быстро устарело. Так что, как он и сказал, он старался не сближаться с девушками и никогда не позволял себе считать какую-либо из них исключительно «его».

Пока не встретил Мэри Энн.

Каким-то образом она обогнула все его защиты. Черт, может, она заглушила их, как умеет приглушать все остальное. Ему казалось странным, что он был так заинтригован ей с самого начала. И да, у него руки чесались сделать что-нибудь, безумно хотелось всяких мелочей. Намотать на кулак ее темные волосы, заглянуть в эти осенне-карие глаза, такие глубокие, что в них можно утонуть. А ее оливковая кожа, бледная, с легчайшим намеком на цвет… Ее хотелось облизать. (Эй, ну он же пес).

Высокая и тонкая, она обладала не кричащей красотой, а скорее была изящно по-спокойному мила. Ну как сказать, она могла споткнуться на ходу, задумавшись о чем-то, но потом тянулась убрать волосы с лица, ее пальцы плавно скользили по щекам и вискам, и в этот момент она становилась воплощением чувственности.

Она сама не знала о своей привлекательности, и поначалу это было очень заметно. Она могла смотреть себе под ноги, неловко пиная камешки. Никогда не стремилась оказаться в центре внимания, иногда застенчиво краснела.

Она была скрытная и нервная, но полная решимости пройти все испытания на своем пути.

Тогда он еще не знал, как она умна. Он просто подумал: «Вау, какая милая… и сладкая… и больше думает о других, чем о себе». Но скоро он узнал. Очень скоро. Ее ум работал на потрясающей скорости. Она ничего не принимала за чистую монету, все проверяла, изучала и, даже будучи скрытной и нервной, не боялась озвучивать свое мнение людям, с которыми ей было комфортно, уверенная в своих словах на все сто процентов.

Более того, она всегда говорила только правду. Неважно, насколько жесткую. Он восхищался этой ее чертой, потому что сам был таким же.

А еще она эмоциональная. Сам он нет и не думал, что ему это может нравиться. Пока не встретил ее. Она не стеснялась расплакаться при нем, или обнять его, или смеяться и кружить по комнате от счастья. Просто и открыто — она не держала ничего в себе. Полная противоположность его самого и всех тех, с кем он когда-либо встречался, вот правда.