Джена Шоуолтер - Закрученный

В сознании, как вспышки, проносились образы. Ее телохранитель, Райли — высокий и темноволосый с ухмылкой на лице, сестры Виктории, Лорен и Стефани, обе прекрасные блондинки, изводившие ее нещадно. Мама Виктории, Эдина, с волосами черными, как ночное небо. Они покачивались в такт ее движениям. Пропавший брат, Сорин, воин, о котором приказали забыть. Она попыталась не вспоминать, как он ушел и ни разу не оглянулся.

Еще больше вспышек, теперь только в черно-белых тонах. Шеннон, ее сосед по комнате, добрый, заботливый и чем-то обеспокоенный. Точнее не ее сосед, а Эйдена. Райдер, парень, с которым Шеннон хотел встречаться, несмотря на отказ. Дэн, любимый владелец ранчо «Д и М», ее дома на протяжении последних нескольких месяцев. Нет, не ее. Эйдена.

Ее собственные мысли и воспоминания перемешались с мыслями Эйдена, образуя туманное облако вокруг нее. Затем вспышки прекратились. Она слабела… борясь со сном…

«Соберись, Цепеш. Ты королевских кровей. Ты справишься!»

Пламенная речь возымела действие.

Она решительно схватила Эйдена за волосы и приподняла ему голову. К сожалению, ей не хватило сил сбросить его. И на мгновение они столкнулись взглядами. Сейчас его глаза налились красным демоническим огнем. Кровь, ее кровь, капала с его рта прямо ей на подбородок. Кровь, в которой она так отчаянно нуждалась.

Ей следовало бы испугаться, взглянув на сотворенного ею дьявола. Она увидела свою смерть. Логичный финал. Илия утверждал, что Эйден сейчас потерян для зверя, и он никогда не ошибался.

И все же…

Кровь… к ней вернулся собственный голод, наполняя ее, становясь всем, что она знала, придавая ей силы. Она решила не уступать, пока не отведает его.

Ее клыки заострились, когда она приподнялась для укуса. Только она не могла проколоть его кожу. Что-то мешало ей? Что же это? Она присмотрелась, рассчитывая устранить препятствие, но увидела только бронзовую кожу Эйдена. Ничто не скрывало эти удары пульса.

Вкус, вкус, попробовать на вкус. Мантра, за которую она не винила души.

Рыча, она отпустила волосы и вцепилась в него. Все, что ей нужно было сделать, это крошечный порез. Так просто, но ногти подвели ее, как и зубы.

— Покорми.

Эйден поднырнул ниже. Очевидно, ее яремная вена стала его любимой жевательной игрушкой.

— Попробовать на ВКУС.

Она вывернулась, пытаясь укусить его снова.

— Вкус, — повторил зверь, как будто услышал и отразил ее мысль.

Они катались по полу, стремясь одержать верх. Всякий раз, когда ей удавалось отшвырнуть его, он в мгновение ока возвращался обратно. Они врезались в стены, сносили помост, взметали брызги воды из лужиц.

Кто бы не победит, он будет накормлен. А проигравшему смерть, увядание, очередное доказательство круговорота жизни. Только сильнейшие могли выжить, все остальные становились закуской. До встречи с Эйденом каждое ее действие было мотивировано этим принципом. Благодаря ему, она стала защищать тех, кто слабее ее, преодолевала свой инстинкт. Теперь она не могла сражаться. Но она хотела и должна была.

Однако, вскоре Эйден прижал ее, и на этот раз он держал ее так крепко, что она не могла высвободиться. Их тела соприкасались, а она продолжала бороться. Они сплелись. Наконец, ему удалось схватить ее за запястья и поднять над головой.

Игра окончена. Она проиграла.

Время подвести итоги. Дыхание сбилось, тело вспотело, шея пульсирует, а в голове одна только мысль: попробовать на ВКУС, попробовать на ВКУС, попробовать на ВКУС.

Да.

— Отпусти, — прорычала она.

Эйден замер над ней. Он тоже вспотел и не мог дышать. Его глаза все еще оставались алыми, но сейчас в них засверкали янтарные искорки вперемешку с красными. Янтарный, его цвет от природы. В кои-то веки Илия ошибался. Эйден все еще там и старается подчинить зверя.

На меньшее она и не рассчитывала.

Эта мысль была спасательным кругом, за который она цеплялась. Виктория сосредоточилась на дыхании: медленный вдох и выдох. Голоса, отличные от ее собственного, стали проникать в сознание.

— … чувствую себя хуже, — говорил Калеб.

Головокружение еще никогда не было таким сильным. И как только началось бесконечное перемещение, души не должны были оставаться на месте. Почему они ее не бросили?

— Сохраняйте спокойствие, — сказал Элайджа. — Ладно? Все будет хорошо. Я это знаю.

— Ты врешь, — небрежно бросил Джулиан. — Слишком больно для нас, чтобы быть хорошо.

— Да, ты врешь, — запаниковал Калеб. — Это ужасно. Я умираю, и ты тоже умираешь. Мы все умираем. Я знаю, что умираем.

— Хватит повторять «умираю» и возьми себя в руки, — скомандовал Элайджа. — Сейчас же.

— Твои ничем непримечательные приступы тревоги подвергают Эйдена и Викторию серьезной опасности.

Наконец, беспокойство. Проявили толику запоздалого интереса. Они уже были в опасности.

— Я просто… Мне нужно….

— Калеб! Ты тоже подвергаешь всех нас опасности. Пожалуйста, успокойся.

— Жажда, — сказал Эйден.

Его осипший голос вернул ее к ненавистной реальности.

Янтарь угасал в его глазах, красный главенствовал. Он проигрывал этот бой… Атаки не избежать. Он не сводил глаз с все еще кровоточащей ранки на ее шее. Он облизнул губы и прикрыл глаза, наслаждаясь сохранившимся вкусом.

«Идеальный момент для удара, — подумала она на уровне инстинктов. — Ее противник отвлекся».

— Вкус, — пробормотала она бессвязно.

— Виктория. Ты любишь его. Ты боролась, чтобы спасти его. Не подрывай свои же усилия из-за голода, который ты можешь контролировать. — Голос разума в ее круговороте мыслей. Конечно, Элайдже, как медиуму, точно известно, что нужно сказать, чтобы связаться с ней. — Все в порядке? Хорошо? Я не могу иметь дело и с тобой, и с Калебом прямо сейчас из-за головокружения. Один из вас должен вести себя как взрослый. И поскольку тебе восемьдесят с лишним лет, я выбираю тебя .

Эйден раскрыл веки. Блеснуло ярко-красным, ни намека на человечность.

«Да, контролируй себя», — она могла и должна была.

— Эйден, пожалуйста.

«Да, спаси его», — она тоже попытается это сделать. Он значил для нее все.

— Я знаю, ты меня слышишь. И я знаю, что ты не хочешь причинить мне боль.

Повисла тяжелая, напряженная пауза. И вдруг, чудесным образом, на дне тех любимых глаз мелькнула янтарная вспышка.

— Не могу причинять боль… — сказал он.

— И не хочу это делать.

Слезы облегчения полились из ее глаз и потекли по щекам.

— Отпусти мои руки, Эйден. Пожалуйста.

Еще одна пауза, которая длилась целую вечность. Медленно, медленно он разжал пальцы и убрал руки с ее запястий.

Он выпрямился, его колени прижимались к ее бедрам.