Елена Звездная - Академия проклятий. Книги 1-8 [СИ]

— Тэека акахаа махэхэере! — заорала я, перекрывая вой взбесившейся метели, а потом как за язык кто-то дернул, и я произнесла ту самую формулу-катализатор, вплетая энергию в соответствии со схемой кристаллов, которую сегодня перерисовывала уже дважды: — Анахема адаэнесе эт дактум даэнас секеэ ородусмун фиерри!

Вспыхнуло синее пламя! Ярко, неистово, отрезая меня от скорчившейся тёмной фигуры… И осознавая, что это задействован переход, я обняла Юрао так крепко, как только могла… Провалились мы вместе!

— Адептка Риате, у вас совесть есть? — насмешливо поинтересовался ехидный усталый голос Эллохара.

Совесть? Наверное, есть, но она меня сейчас не волновала. Приподнявшись над Юрао, я обхватила его лицо руками, вглядываясь в посеревшие черты лица. Особенное внимание уделила губам — они не почернели! Значит, есть шанс… Или нет?! Я прикоснулась к его бледному рту пальцами, тут же поняла, что на мне перчатки, а значит, определить, холоднее они остальной части лица или нет, я не смогу. Освобождать руки не стала — дотронулась губами до щеки, затем до его губ… Холоднее!

— Риате, это уже наглость, — шутливых ноток в голосе магистра больше не присутствовало.

О Бездна! Что же мне делать?

— Риате! — рявкнул магистр.

— Да заткнитесь вы! — я чуть не плакала. — Он умирает! Проклятие уже начало действовать! А я не знаю, что делать! — Нет, всё же заплакала, и слезы упали на сереющее лицо дроу. — Юр… — позвала я. — Юрао, ну что же ты!

Слёзы текли не переставая, а я… я вспоминала все заклятия противодействия, которые переписала из книги Тесме. И как озарение — четвёртое из них очень напоминало то самое прочитанное мною двенадцатое, но в нём имелись изменения в седьмом и четвертом энергетическом потоках.

— Всё будет хорошо, — заверила я партнера и, вновь обняв его лицо ладонями, начала стремительно шептать слова и формулы, вплетая если не силы, то душу точно.

Эллохар снова остановился надо мной, и я услышала тихое:

— Дэя, в себя приди!

Махнула ему рукой, чтобы отстал, и продолжила. И едва не сбилась, и с трудом сквозь слезы разглядела, как уходит с лица партнера эта серая бледность, как открываются золотые удивлённые глаза, а потом Юрао хрипло завопил:

— Дэя, беги… он сзади… он… — и осёкся, осознав, что никого уже нет.

Накрыв его рот рукой, решительно договорила заклинание противодействия и поняла, что сама уже не встану — слабость убийственная. Я выложилась вся, без остатка.

— Дэя! — Юрао сел, изумлённо глядя на меня. — Дэя, что произошло?

А я вытерла слезы, жалко улыбнулась ему и попыталась пошутить:

— По его замыслу я тебя сожрать должна была.

— Это как? — не понял дроу.

— Проклятие «Неутолимый голод», — слабеющим голосом ответила я. — И плюс этот самый катализатор, чтобы проклятие отсроченного действия вступило в силу немедленно… Изощрённый способ убрать одного не в меру любопытного дроу, да?

Юрао посерел снова.

Устало улыбнувшись, я вытерла оставшиеся слезы и осмотрела помещение, в которое нас приволок магистр Эллохар, продолжающий стоять рядом. Он-то стоял рядом, а вот чуть дальше располагался стол, за которым обнаружились четыре неизвестных магистра в придворной одежде, семь гоблинов, также в одежде, подчёркивающей их высокий статус, и уже знакомый мне наследник империи гоблинов!

И до меня дошло, почему медлил Эллохар, — дворцовые стены гасят магию, магистр не сразу ощутил мой вызов…

— А-а-а, — стараюсь не смотреть на магистра Смерти, который, вот точно знаю, сейчас ехидно улыбается. — Почему вы… сами не явились?

— В панталончиках? — ехидно поинтересовался Эллохар.

Я покраснела.

— Настолько понравилось? — продолжали потешаться надо мной.

Молча протянула руку, Эллохар помог встать. Шатало меня ощутимо.

— Лорды, — разбирательства с присутствующими магистр Искусства Смерти решил взять на себя. — Прошу прощения, но адепты… Эх, сами понимаете, все мы когда-то были адептами. Прошу нас извинить, я доставлю молодежь в школу и мгновенно вернусь.

И тут заговорил наследник гоблинской империи:

— Лорд Эллохар, а разве вот эта адепточка она из… ваших?

Магистр Смерти повернулся ко мне, насмешливо вздёрнул бровь и полюбопытствовал:

— Риате, мы обзавелись международными знакомствами, да? — и издевательски протянул: — А ты далеко пойдёшь…

Поднялся с пола и Юрао, встал, аккуратно оттеснил меня от лорда Эллохара и так, словно невзначай, сказал:

— Ну, мы ушли, да?

— Нет, вы останетесь, — продолжал издеваться магистр.

— Да, знаете ли, нам штаны протирать некогда, дел невпроворот, — не отстал от него Юрао.

— Ага, сдохнуть там повторно — достойное занятие, офицер Найтес. — Съязвил Эллохар.

— А то! Мы, Ночные стражи, знаем толк в героической смерти, — ничуть не смутился мой партнёр.

Вспыхнуло синее пламя.

Когда оно угасло, мы оказались в странном круглом помещении под облаками, и директор школы Искусства Смерти вернулся к прерванному разговору:

— Это я заметил, что толк в героической смерти вы знаете, Найтес. Красиво у вас получилось — смерть в объятиях возлюбленной… сплошная романтика, — несмотря на улыбку, взгляд у лорда Эллохара какой-то неприятный встал, страшный и пустой.

— «Возлюбленной»?! — издеваясь, протянул Юрао. — Нет, магистр, притащить любимую женщину на место преступления — на это только вы, поклонники Смерти, способны, а мы с партнёром расследование вели.

— Да неужели? — директор Школы Искусства Смерти обошёл дроу и, пристально глядя на меня, задал вопрос: — С первого раза ты не понимаешь, да, Риате?!

Сказать по правде, лорда Эллохара я боялась. Очень. Потому что, несмотря на улыбки, подчёркнуто весёлый нрав и любовь к ехидству, в нём было что-то не просто страшное, как в лорде Тьере, а по-настоящему жуткое! И судя по взгляду, директор Школы Искусства Смерти, что-то крайне жуткое сейчас собирался сделать со мной.

Сглотнув, я попыталась заговорить:

— Понимаете…

— Понимаю, — оборвал меня магистр. — Не визжи только, пожалуйста.

Последнее, что я запомнила, это как Юрао бросился ко мне, но на его пути, откуда ни возьмись, возникли два адепта Смерти и… дроу не успел ничего сделать.

Зато успела перепуганная я, в ужасе глядя на светящуюся ладонь, которую лорд Эллохар протянул к моей голове.

— Тэека акахаа аэт гмесеа! — выпалила на одном дыхании.

И длань магистра угасла, а сам он округлившимися глазами взбешенно посмотрел на меня и только выдохнул:

— Ну, Риате!

— Простите, пожалуйста, — простонала я, глядя на белеющего лорда, только что одаренного мною острым приступом ревматизма.

— Ну, Риате! — прошипел он.

И стоило пошевелиться, как заскрипели все суставы магистра.