Елена Звездная - Академия проклятий. Книги 1-8 [СИ]

— А дело кому? — вдруг спросил Юрао.

— Племяннику её, — гном сник окончательно. — Гурруд уже ходит тут, командовать пытается, на Ирфу мою… — снова пауза. — Сил нет моих больше.

И вроде каждое слово поняла, а на дроу посмотрела вопросительно, Юр пояснил:

— Жених должен подарить невесте семейные драгоценности, у гномов они не просто признак состоятельности — это реликвии, передающиеся из поколения в поколение. Без семейной реликвии брак считается незаконным и дети, рождённые в таком союзе, не наследуют имущество отца, а это, скажу я тебе, совсем паршиво. Так что, заныкав драгоценности, эта милая почтенная гномиха фактически обрекла мастера Ойоко на бесплодную жизнь — раз и неприкаянную старость — два.

Жалко мастера-стекольщика так стало, до слёз просто. И сидим мы с Юрао, друг на друга смотрим, а что тут сделаешь.

— В гроб с собой забрать она не могла, — произнёс партнер. — Там всё строго, гномов с драгоценностями не хоронят.

— Дом обыскан от подвала и до крыши много раз, — грустно отозвался гном. — Первое время всё надеялся, а после…

Мы с дроу снова переглянулись, я внесла предложение:

— А если использовать поисковую магию?

— Не выйдет, — Юрао барабанил пальцами по столику, где остывали так и не тронутые булочки. — Это семейные драгоценности, при магическом поиске фонить будет на мастера Ойоко и вести начнёт ко всем местам, где есть хоть какие-то его вещи.

Откинувшись на спинку низкого кресла, я начала пристально рассматривать портрет суровой гномихи, Юрао поступил так же.

И как-то само собой началась игра в предположения.

— В Ардаме таких, взявших бразды правления в свои руки, десятка три, — первым заговорил Юрао.

— Знаю двух, — отозвалась я и, припомнив свою работу в таверне, добавила: — Почтенные гномы деньги всегда доставали из кошеля, что висел на поясе, а вот гномихи… — я запнулась, но все же выговорила это, — из-за корсажа.

— Ты имеешь ввиду грудь? — посмеиваясь, спросил дроу.

— Декольте, — поправила я.

И действительно, была у них эта особенность — доставать кошель из необъятных форм.

— Допустим, привычка сработала и госпожа Ойоко использовала нечто подобное для сокрытия драгоценностей, вот только что?

Хороший вопрос, но суть в том, что:

— Мы не о том сейчас, Юр.

— Дэй, не отвлекайся, давай просто порассуждаем, — произнёс Юрао и тут же добавил: — Ну, будь ты на месте госпожи Ойоко, где бы ты прятала самое ценное?

Пожав плечами, я напомнила:

— Не ценное, Юрао, а то, что хотелось бы спрятать так, чтобы никогда не нашли.

Мы задумались. Ещё раз внимательно посмотрели на портрет, и партнер продолжил:

— Она прекрасно знала, что подвал и чердак будут осмотрены в первую очередь, причём с истинно гномьим качеством осмотра, следовательно, драгоценности не там. Сейф и тайники отпадают — мы говорим о гномах.

И после непродолжительного молчания я тихо спросила:

— Простите, мастер Ойоко, можно осмотреть комнату покойной?

Юрао поднялся тут же, бросив мне:

— А это идея, Дэй.

В доме мастера-стекольщика Ойоко оказались широкие коридоры и на удивление высокие потолки, что сам гном объяснил нам простым:

— Купили у человеческой пары… — и с затаённой грустью: — У них малышка такая очаровательная была, но болела, вот Вейты и продали дом, чтобы на юг переехать.

Для Ардама ситуация с продажей домов типичная — проще купить, чем новый построить. Но кое-что меня откровенно удивило — на лестнице, ведущей в жилые комнаты, словно скрытые от глаз посторонних, повсюду стояли большие и маленькие стеклянные статуэтки. По большей части они изображали детей, в основном одну гномочку. На первой ступеньке, притулившись к стене, маленькая девочка сидела и смотрела на цветок, в котором под лепестком пряталась бабочка. На пятой та же девочка, подскочив, протягивала ручки к взлетающей бабочке, на десятой малышка смешно морщила носик, на котором сидела эта бабочка.

— Как красиво, — не удержалась я.

— Моё баловство, — смущённо отмахнулся мастер Ойоко. — Стекольное дело изучать пришлось быстро, а это я так… баловался, пока выдувать учился.

Юрао присел перед статуэткой, осторожно прикоснулся к цветному стеклу и задал неожиданный вопрос:

— Малышка не из гномов, да?

— В конце улицы жила, — ответил гном после недолгого замешательства. — Мать у неё одна, без мужа. А девочка… полукровка.

— Похожа на лесных, вот только… — Дроу пристально разглядывал девочку. — Хорошая работа, мастер Ойоко, даже ушки остренькие подметили и коготочки на пальчиках.

Мастер нахмурился, я же стремительно нагнулась и присмотрелась к статуэтке — ушки действительно были остренькими, вот только не наверху, как у большинства лесных принято, а внизу. Похоже, папочка этой девочки — выходец из Миров Хаоса, а сама малышка…

— Поглощающая жизнь! — Юрао поднялся, вперил суровый взгляд в гнома: — Знали?

— Н-нет! — мастер даже заикаться начал. — О-о-откуда?! Ликаси с мамой жила, милая девочка очень, тяжело им было, помогал как мог. Ругида против была, уж орала да грозилась, а я ж не мог мимо беды пройти, деньгами помогал, сколько мог, а потом…

— Госпожа Ойоко всё узнала! — не нравилось мне мрачное выражение лица дроу.

— Так от неё скроешь! Узнала, сам не ведаю как, но узнала. Я после работы к Ликаси зашёл как раз, знаете, шёл через кондитерскую Мелоуина и не удержался, набрал пирожных с каррисой, маленькая так любит их. И только пришёл, Ликаси ко мне бабочкой припорхнула, обняла крепко так, знаете, маленькая, а ручонки сильные такие, и тут дверь распахивается — и на пороге Ругида с братцем…

Юрао вскинул руку и азартно поинтересовался:

— А подождите-ка, подождите, у меня вопрос — а старший брат госпожи Ойоко в добром ли здравии?

Гном удивился подобному обороту, но ответил:

— Помер он. В тот же год, как и Ругида, к Бездне отправился, болезнь у них наследственная случилась…

И тут меня словно громом поразило! Поглощающие жизнь — нечисть высшего уровня!

— Сообразила? — обернувшись ко мне, спросил Юрао.

Сглотнув, кивнула. Затем высказала:

— Могу предположить: если госпожа Ойоко портрету соответствовала, то обнаружив господина Ойоко в чужом доме, могла поднять скандал из ревности.

Икренне удивившись, Юр спросил:

— Причем тут ревность, Дэй? По мнению гномов, разбазаривание имущества — самое страшное преступление, которое только может совершить гном по отношению к своей семье. Ты вообще хоть раз видела гнома, подающего бедняку?

— Нет.

— То-то и оно, — Юрао повернулся к Ойоко. — Вы, многоуважаемый мастер, вероятно, и сами не осознали, что произошло. Малышка ваша, — он указал на статуэтку, — нечисть, причём нечисть крайне зубастая, скажу я вам. В своё время рассказывали нам, как один отряд этих клыкастеньких выпивал целые поселки за ночь. И жизни они поглощали сотнями. Не оставляя следов, не трогая тела жертв — просто выпивали. Жутко, да? Так станет ещё более жутко — малышка вас явно любила, раз в руки давалась. Эти твари в руки никому не даются, так что как вам это удалось, я даже предположить не берусь. Пожирательница вас явно за своего признавала. Но что дальше происходит — врывается разъяренная госпожа Ойоко, видит следы вашего расточительства и вполне обоснованно приходит в ярость. Орала она на вас, полагаю, знатно, а может, и пристукнула пару раз со злости.