Елена Звездная - Академия проклятий. Книги 1-8 [СИ]

— Безупречно прекрасен, волнительно притягателен, пленительно опасен… — Тимянна словно озвучила мои мысли.

Мы разом судорожно выдохнули и продолжили подглядывать за танцующим с мечами магистром.

— У меня сердце бьётся втрое чаще, когда я на него смотрю, — вновь зашептала моя соседка по комнате.

— У меня оно бьётся раз в десять быстрее, когда Тьер на меня смотрит, — прошептала в ответ я.

И тут произошло невероятное — магистр стремительно развернулся, и взгляд его был чётко направлен на окна женского общежития!

В ту же секунду мы с Тимянной отпрянули от окон, по пути снеся столик, обронив вазу, и врезавшись в шкаф. И шум, несомненно, был бы внушительный, но что-то гремело в комнате справа, а в комнате слева слышался звон разбитого стекла и вообще сразу ясно, что смотрели все и разом, и от окон смывались тоже разом.

А потом так же одновременно, опустив глаза и стараясь не встречаться взглядами (ибо стыдно), мы дружно выносили мусор из комнат, черепки там, осколки, а тучная леди Вайрис и обломки стола со шкафчиком… Не повезло несчастной хлипкой казенной мебели…

Холодный ветер ударил в лицо мелкой изморозью, хлопьями заледеневшего снега, промозглой сыростью зимней оттепели. Я поёжилась, сильнее завязала тесёмки плаща, потуже замотала шарф и пронизываемая ветром во всех местах кроме ног, обутых в сапоги и шеи замотанной в плащ, двинулась по тёмным улицам погружающегося в ночь города.

Под ногами чавкали лужи и подтаявший грязный снег, под стенами домов дрожа на ветру пробегали собаки, крысы, реже кошки. Котов у нас почему-то осталось мало, а крысы и собаки зиму переносили хорошо.

Неожиданно впереди показались тролли. Шумная, крикливая толпа хохочущих вихрастых громил, пьяно пошатываясь пересекала улицу то вдоль, то поперёк, но при этом как-то умудрялись всё же продвигаться вперёд. Зато теперь ясно, почему так пустынно на улице — тролли это прорва проблем для каждого встречного, а пьяные тролли — одна большая и сплошная проблема для каждого встречного. И потому я опасливо свернула в один из тёмных переулков, надеясь, что плосконосые пройдут мимо, и этими самыми носами меня не учуют.

Едва вошла в проулок, тут же натолкнулась на горбатого карлика и уже собиралась извиниться, как услышала:

— Дэйка, чего опаздываешь?

— Ой, простите, мастер старший гном Гровас, не узнала вас, — постаралась исправить оплошность я, ибо мне следовало поздороваться первой.

Гном разогнулся, и стало ясно что никакой это не горб, а наоборот мешок, который старый прохиндей прятал под плащом, от того горбатым и казался.

— Чего стала? — буркнул мастер Гровас. — Поторапливайся, не трать время хозяина даром!

Это потому что они с мастером Бурдусом друзья, а вот если бы опять чего не поделили, Гровас завёл бы со мной пространную беседу по поводу погоды, радостно про себя в процессе оной подсчитывая, на какую сумму нанёс урон соседу.

Кивнув мастеру, я торопливо направилась в таверну, петляя по задворкам и прислушиваясь к представлению на главной дороге, которое щедро дарили всем вольным или невольным зрителям тролли. Где-то что-то громыхнуло, потом послышался звон стекла, в отдалении завыла собака, потом послышались нарастающие голоса, предшествующие выяснению отношений кулаком и мечом. Радовало меня только одно — по утрам, когда я возвращалась в академию, все скандалисты уже успокаивались, пьяницы спали, драчуны попадали за решетку.

Подойдя к таверне «Зуб дракона», я привычно шагнула к неприметной двери в стене, торопливо открыла и прошмыгнула внутрь. Тепло, ароматы жаркого, пряный запах свежей выпечки, заставляющий втягивать воздух аромат трав, и радостный оскал Тоби — нашего повара.

— Здорова, немочь книжная, — завопил он. — Сдала?

— Сдала, — радостно ответила я, на ходу раздеваясь.

Сапоги, плащ, шарф и платье я торопливо стянула в коморке, тут же висело другое, свежевыстиранное и выглаженное платье горчичного цвета, а так же белоснежный воротничок, манжетики, фартук и косынка. Переодевалась я быстро, уже привычно и вскоре, всунув ноги в удобные туфли, я вновь входила в кухню.

— Сядь, поешь, — скомандовал Тоби, — народу много, Сэл не справляется, так что до утра не присядешь.

Я села, деревянный стол, он и так чистый, тут же был протёрт тряпкой, затем передо мной поставили тарелку с похлёбкой из ножек кабана, ломоть ещё горячего хлеба, который Тоби сноровисто посыпал тёртым сыром, и кружку тёплого молока с корицей и зверь-травой, это чтобы бодрая до утра была.

— Ешь, ешь, — Тоби ласково по щеке погладил. — И так тощая, а теперь совсем вурдалак вурдалаком.

Наваристая похлёбка оказалась чуть солоноватой, насыщенной и безумно вкусной. Варил её Тоби по определённому рецепту, да и мясо отбирал сам. И потому по утрам мы часто шли до академии вместе — я поспать пару часов и на лекции, он у мрачных стен нашего учебного заведения сворачивал вправо и шёл на рынок выбирать продукты. В зависимости от того, что купит, и строилось меню нашей таверны. Найдёт хорошую рыбу — будет рыбный суп, подкопченная рыбка, кукурузная каша, запечённая в тесте рыбка и конечно котлетки, рыбные. Отберёт говядину — гуляш, наваристые супы, мясная вырезка, котлеты да паштеты на разный вкус. Но я любила, когда Тоби готовил птицу или кабана и даже не знаю что больше. Из ножек кабана похлебка получалась чуть мутноватая, с капельками прозрачного жира на поверхности и ароматом чёрного перца и лука, и если её оставить и дать остыть, похлебка становилась как желе и нарезалась тогда порционными кубиками. Эту похлебку я любила в обоих вариантах. А из курятины Тоби варил свой знаменитый Золотой бульон. Мне нравилось украшать тарелки с золотистым отваром, кусочками светлой курятины и кружочками овощей, ещё и листиками зелени — красиво получалось, а уж на вкус… Да, в столовой нашей академии так не кормили.

— Дэя, о чём пригорюнилась? — Тоби подошёл, поставил передо мной тарелку с маленьким оладушком, сверху осторожно положил немного черничного варенья. — Зацени новое блюдо.

Осторожно отламываю ложечкой кусочек оладушки, зачерпываю варенья, пробую. Неожиданно сладкий творожный вкус там, где я предположила обычное блинное тесто, и кислинка варенья, в котором кроме черники ещё и малина ощущалась.

— Сырники, — весело сознался Тоби. — Ну как тебе?

— Потрясающе, — созналась я, уплетая оставшееся. — Очень вкусно.

— У племяшки день рождения скоро, вот, хочу сделать что-то особенное.

— Торт со сливками, — предложила я, потянувшись к молоку и булочке. — Можно с замороженной малиной, помнишь, ты там для жены градоначальника делал.

— Да помню, — Тоби вернулся к плите, — Но хочется-то чего-то особенного — для племяшки же.