Елена Звездная - Академия проклятий. Книги 1-8 [СИ]

— Иду я, — ответила, продолжая стоять на месте.

Змеечка опять уподобилась указателю.

Я в этот миг думала, как бы поделикатнее попросить обитательницу Унаровой головы покинуть мою руку… Змейка тяжело вздохнула, действительно издала вздох, повернулась ко мне и вновь изобразила знак вопроса.

— Страшно мне, — неожиданно призналась.

Вопросительный знак стал ещё более вопрошающим.

— Действительно страшно!

Хвостик змейки, оторвавшись от обвивания моего запястья, указал на неё саму — кажется, кое-кто догадался.

— Да, я вас боюсь, — не стала отрицать очевидное.

Хвост вернулся обратно в обвивающее состояние, а вот вопросительный знак трансформировался в… улыбку! Наглую такую, после чего змейка подмигнула мне красным глазом и снова стала указателем направления движения. И вот стало мне интересно, наглость — это отличительная черта всех причастных к роду Тьер?!

Не поддаваясь обаянию мелкой сопровождающей, я бережно перехватила её двумя пальцами и освободила свою руку. Красноглазое создание, всё время действа печально на меня взирающее, издало ещё один печальный вздох, и взгляд стал такой… несчастный. Победила змейка.

И была этим фактом так довольна, что внаглую пританцовывала на моей ладошке, но так радостно, что уже спустя всего два лестничных пролета я смотрела на неё с улыбкой. Вот так мы и спустились в холл, где я отчётливо расслышала гул отдалённых голосов двух лордов Тьер и одного лорда Эллохара, но змейка указала на противоположное от них направление. Туда я и направилась.

Пройдя через весь холл, а он тут был просто огромный, дошла до неприметной двери… и, едва её открыла, замерла на пороге, вдыхая аромат сладкой каррисы. Змейка же сползла по моей руке, свесилась, спрыгнула на тропинку, вымощенную чем-то горный хрусталь напоминающим, и помчалась вперёд. Я осторожно шагнула вслед за ней.

Здесь оказался сад… необычный. Ягодный. И фруктовый. Впрочем, приглядевшись, я увидела и овощи… всех цветов радуги. Действительно разных — на одном кусте росли круглые плоды от оранжевого до тёмно-фиолетового цвета. И всё это многоцветие красок было невероятным и начиналось от самой земли — от ягод до кустов и достигало деревьев. И среди цветов росли, зрели, вызревали фрукты, овощи, ягоды… Правда, аромат каррисы был сильнее всего.

Змейка, кивнув мне, стремительно уползла за деревья.

И почти сразу я, ошеломленная увиденным, услышала удивлённое:

— Каэс, что там?

Тишина.

— Девушка?

Опять тишина.

— Красивая девушка? Нет?! А какая?

Голос мне был не знаком совершенно.

— Человеческая девушка? — снова вопросила неведомая леди. — Дэя?! — Пауза и радостное, отголосками разнесшееся по всему саду: — Дэя!

Умом я понимала — Царапку увижу, и даже догадалась, что в образе живом, не кошки, но чтобы так… На сверкающую дорожку выскочила леди. Тёмная леди. С почти чёрной кожей, по-кошачьи раскосыми глазами, тонким длинным носом и клыками, обнажёнными в радостной улыбке. А ещё леди поспешно стягивала перчатки, открывая моему взору чёрные, чуть загнутые когти, венчающие длинные тонкие пальцы.

— Дэя! — она была так рада меня видеть.

А я как-то смутилась, и в первую очередь оттого, что это была малознакомая леди, а не моя родная Царапка. Но её это ничуть не расстроило — тёмная налетела на меня, сжала в объятиях и закружила, демонстрируя недюжинную силу. Но почти сразу отпустила, обхватила лицо ладонями, всмотрелась в глаза, и понеслось.

— Глаза-то запавшие, Дэюшка! Щёки впалые да кожа бледная! Заучили тебя ироды академные, как есть заучили! А ещё небось злодеище этот поучать взялся, да?

Голос, конечно, был не знаком, но вот словечки все бабушкины, и тогда я действительно поверила.

— Царапка, — простонала растроганно и обняла своё родное с самого детства существо.

— Дэюшка, — она судорожно выдохнула, словно только что с её души тяжесть свалилась. — Признала наконец.

— Признала, — я отстранилась, заглянула в тёмно-зеленеющие кошачьи глаза и спросила: — А почему ты раньше… кошкой была?

Клыкастая улыбка показалась бы жуткой, если бы это не была Царапкина улыбка, а так — я радостно улыбнулась в ответ.

Мы сидели на траве в этом странном саду, в окружении спелых наливных ягод каррисы, и я, слушая Царапку, ела ягоды, предварительно чуть сдавив, чтобы появилась капелька сока — она падала в раззявленную пасть змейки, которая тоже осталась с нами.

— Я родилась в ДарХамене, — начала Царапка.

Она сидела, расставив ноги, и помимо беседы со мной направляла зеленоватый свет к земле, моделируя какой-то росток, то добавляя, то убирая его третий и четвёртый листочки.

— Это цветок, — сообщила мне леди Анриссия. — Я давно хотела его создать, но мне потребуется капелька твоей крови, — весёлый зелёный взгляд на меня и тихое: — Назову его твоим именем, малышка.

Удивлённо посмотрела на Царапку, позабыв о змейке. Наглое мелкое чудовище не пожелало мириться с таким положением дел и деловито пощекотало хвостом моё запястье.

— Щекотно же, — возмутилась я.

Змейка кивнула, демонстрируя абсолютное со мной согласие, и снова раззявила пасть. Я решила обидеться, и тогда пасть закрылась, а на меня начали очень жалобно смотреть… Так жалобно-жалобно, так…

— На, — смирилась я с полным поражением. — Чудовище!

Умильно виляя хвостиком, змейка снова открыла пасть навстречу соку каррисы, сверкнув на солнце острыми белоснежными клычками.

— Ох, Дэюшка, — Царапка рассмеялась. — Кроме тебя, в этом замке больше никто не поддаётся обаянию этой мелкой шантажистки, впрочем, она так ни к кому и не ластится больше.

Змейка, словно подтверждая, потёрлась мордочкой о мою ладонь и снова нагло раззявила пасть, готовая ловить каждую капельку сока.

— Леди Анриссия, а этот сад…

— Анрис и на «ты», — поправила меня тёмная, заправляя за обоюдоострое ухо прядь волос, ухо при этом дёрнулось как у кошки.

Сдержав улыбку, я повторила вопрос:

— Анрис, этот сад ты создала?

— Ага, — уделяя всё внимание ростку, ответила тёмная. — Леди Тьер отдала мне на растерзание сад, ну я и… разошлась, дабы отвлечься от печальных мыслей по поводу собственного существования… К тому же, — она тяжело вздохнула, уперевшись руками в землю, посмотрела на меня и тихо призналась: — Мне так не хватает Загреба, Дэя… Так не хватает детей, твоей бабушки, отца, леса… Я скучаю, Дэюшка, и дико тоскую…

Я тоже скучала по родным, но тоски не было. История моего детства и соглашение с лордом Градаком не давали и тени надежды на то, что я смогу остаться с семьей. А когда я сбежала в Ардам, точно знала, что они предпочтут не видеть меня, но знать, что со мной всё хорошо, чем встречать в рыночный день в Загребе как рабыню Градака. Так что тосковать я себе запретила ещё тогда.