Алекс Анжело - Я превращу твою жизнь в ад. Герадова ночь [litres]

– Хороший домик.

– Чистый, – лишь из природной вредности добавила я, вспомнив один-единственный раз, когда была в гостях у Дарлы.

Она с недовольством посмотрела на меня:

– Я ценю уединение.

И будто услышав ее, в прихожую вошла Дарина в зеленом длинном платье до щиколоток и сером фартуке с оборками.

Дарла усмехнулась, выразительно посмотрев на меня, как бы говоря: «А у меня-то нет прислуги. Я все делаю сама».

– Вы сегодня рано, госпожа.

– Так получилось, – замялась я, теребя лямку рюкзака и гадая, не аукнется ли мне прогул.

– Подать чаю?

– Нет, не надо.

На днях я случайно отыскала запасы вина. Бокальчик не повредит, развяжет язык, но на трезвость ума не повлияет.

Я относилась к алкоголю неодобрительно, но интуиция подсказывала, что сегодня он будет кстати. Задумчивый взгляд остановился на Дарине.

Уединение…

– Сегодня ты можешь уйти пораньше. Я справлюсь сама.

Служанка замешкалась, на ее лице отразилось легкое удивление.

Надо будет проверить гостиную, вдруг подслушивающие артефакты завалялись.

Свою комнату я проверяла регулярно, заглядывая во все углы и прощупывая недоступные взгляду закутки.

– Хорошо. Спасибо, госпожа. – При чужих Дарина всегда вела себя официально.

Ночь исполняет желания или становится кошмаром, ее способность делать это наяву и во сне несравнима со спокойным дневным светом, что убивает таинственность на корню.

И сегодня некроманту выпала доля стать чужой жуткой реальностью. Жестокость, что от него требовалась, не была спонтанной, на нее напросились – настойчиво, нагло и глупо.

– Ты ведь все поняла? – тихо и угрожающе сказал он.

Девушка, лежавшая на земле, панически закивала. Даниэль не тронул ее и пальцем, но ногти Ириды обломались, став грязными, как у бродяжки. На земле зияли борозды и ошметки травы. Глаза опухли от слез, губы, искусанные до крови, выглядели как никогда неприглядно.

Лефевр сидел на поваленном дереве, вытянув одну ногу вперед, а вторую согнув. Он творил возмездие, а выглядел как демон за обеденным столом – расслабленно, непринужденно и будто наслаждаясь происходящим. Клайм невозмутимо стоял рядом, молча наблюдая, как Даниэль преподает очередной урок.

Ридж отошел еще до свершения правосудия. Всплеснув руками, он заявил:

– Она все-таки девушка. Не могу на это смотреть.

– Так уйди, – сказал Клайм, маг энергии был куда более спокоен в подобных ситуациях. Парень понимал – иначе нельзя, а раз нельзя, то к чему беспокойства?

Именно за эту беспристрастность, исключительную логику и сдержанность Дарла испытывала к Клайму неприязнь. Когда водницу удочерили, это вызвало пересуды, обсуждения, но ректор это предвидел, и не успевшая разгореться искра была потушена новым пламенем – помолвкой между ней и ребенком из уважаемого древнего рода. Отец мага энергии имел достаточно теплые отношения с Кровавой Рекой, поэтому союз был заключен в рекордные сроки.

Клайм отнесся к нему равнодушно, фиктивная помолвка не мешала ему, даже встречи по расписанию были очередной формальностью, чтобы не вызывать новых вопросов. Но водница оказалась полной его противоположностью – грубая, вспыльчивая и необычайно одаренная. Понемногу он начал ею восхищаться.

Восьми лет регулярных встреч оказалось достаточно, чтобы пересечь черту. Перед одной из встреч маг энергии мастерил артефакт, на который потребовалось гораздо больше магии, чем парень предполагал. Наступило истощение, оно накатывало волнами, лишая привычной рассудительности, делая его безбашенным, безрассудным, почти сумасшедшим весельчаком, которым он никогда не являлся. В ту ночь они с Дарлой натворили много дел, вели себя как типичные наследники богатых семей, а завершили список грязных поступков общей постелью.

После той ночи благодаря стараниям Клайма помолвку расторгли. Водница приняла эту новость бурно, едва не утопив парня в собственной ванне. Хотя это он намеренно и расчетливо вывел ее из себя парочкой хладнокровных сухих фраз. Действиями мага энергии всегда руководила логика, но с того самого вечера что-то пошло не так. Даже сейчас он сомневался и неосознанно копался в своих чувствах, совсем не тревожась о девушке, рыдающей перед ним и Даниэлем на земле.

Некромант поднялся с поваленного дерева. Угрозы и бесчинства карались на территории Холиральской академии, но, надо признать, ректор следил за студентами сквозь пальцы и огласке предавались лишь самые очевидные случаи. Стоило лишь уйти за пределы студенческого района, и правила не действовали.

– Тогда покончим с этим. – Голос Даниэля лишился привычной текучести, став похожим на скрежет клинков.

Вновь взметнувшийся красный туман заставил девушку дрожать и ползать по земле.

– По… пожалуйста… Не надо больше… – Ирида вновь плакала.

«Я всего лишь показываю им то, с чем мне приходится сталкиваться долгими ночами… Но каждый раз любой из них ползает на коленях, умоляя прекратить».

Поморщившись, некромант хладнокровно достал из рукава тонкое лезвие.

«Ее это тоже испугает… Я чудовище… Хотел показать Эмме, что происходит со мной, когда сплю, а теперь боюсь, как мальчишка. Страшусь, что она будет смотреть на меня так же, как все они…»

Присев на корточки, Даниэль перехватил ладонь воздушницы, та брыкалась, ревела, пыталась отползти, видимо, подумав, что он решил ее прирезать.

«Я ведь не мясник. Всего лишь возвращаю долг». – Лезвие зловеще сверкнуло в свете луны, а на внешней стороне ладони Ириды появилась кровавая полоса.

Девушка взвизгнула. Некромант поднялся.

– Тебе повезло, что ты сделала лишь это. Ладонь Райалин была в крови, теперь и твоя тоже. – Он отвернулся и бросил через плечо: – На этом все.

Пройдет не один час, пока она придет в себя и доберется домой, но оно того стоило. Жестокость, которой Даниэль пытался избежать, действовала лучше любого лекарства, отучала от глупости, вкладывала толику ума в головы врагов. Но пусть это всегда действовало безотказно, Лефевр прибегал к ней в последнюю очередь. Сначала предупреждение – железное правило, которое всегда защищало его от спонтанных действий, но нередко приносило проблемы из-за чужих поступков, которые можно было пресечь на корню.

В полном молчании Клайм с Даниэлем ушли, выбравшись из леса на поле, по одну сторону которого сияли огни Холирала, а по другую – студенческого района и замка академии.

– Ридж, – позвал Даниэль.

– Он мог уже вернуться, – предположил Клайм.

– Ага. И бросить вас. А вдруг понадобится моя помощь? – Держа руки в карманах, воздушник прогулочным шагом вышел из тени деревьев. – Не выношу женские рыдания. Они теперь мне сниться будут.