Алекс Анжело - Я превращу твою жизнь в ад. Герадова ночь [litres]

– Д-держи, – я едва могла говорить, слова мешались с хриплыми вдохами. Сорвав рюкзак с плеч, швырнула его двойнику. – Внутри.

– Эмма… – Голос некроманта прозвучал недовольно.

– Молчи… Даниэль, пожалуйста, – не оглядываясь, с чувством сказала я. – Не только ты можешь брать всю вину на себя. Теперь мы будем делать это вместе. От начала и до конца!

– Так это правда! – Старик перевел горящий взгляд с меня на Конкордию, наконец-то справившуюся с завязками и вытащившую скрытник.

Сарманель шагнул ко мне, будто собираясь подойти ближе и убедиться, что я реальна, но ядовитый стебель вновь рассек пространство, предупреждающе изогнувшись.

Влияние Даниэля прекратилось, и стражники приходили в себя, вставая на ноги.

Сарманель внушал опасение, не более, но и вызывал гнев – праведный, необузданный и неподдельный.

Из-за него мы зашли слишком далеко.

Ощутив ладони на своих плечах, я не оглянулась.

Конкордия поднялась, а открытый скрытник в ее руках зашелестел листами, исписанными вдоль и поперек. Они словно состарились, став потрепанными и пожелтевшими, обретя свой истинный облик. Обложка артефакта тоже изменилась, обратившись в протертую кожу с вязью узоров по краям.

Но не только мое внимание привлек артефакт – Сарманель узнал его. Руки старика задрожали – возраст брал свое.

– Заберите у нее скрытник, немедленно! – крикнул старик солдатам, приходящим в себя, а с его рук сорвался магический туман.

Зная зависимость своей силы от живых растений, Сарманель постарался расставить их повсюду, прикрыв то дверцей шкафа, то фасадом стола.

Зеленые молнии, метнувшиеся к Конкордии, внезапно обмякли, а потом их разрубило красно-черное чудовище, которое я вырастила вновь под влиянием ситуации.

В этот самый миг воины в белом, кажется, окончательно пришли в сознание. Такое количество магии я видела впервые. Искрящая, абсолютная, разная, но отчетливее всего чувствовалась мертвая сила Даниэля. Она балансировала где-то на грани, а влияние моего дара давно исчерпалось. Некромант потратил слишком много магии, воздействовав на десятки живых, поэтому новая попытка могла привести к истощению.

Старик сам дернулся в сторону пробежавшей Конкордии, а я перехватила его руку. Но, несмотря на возраст, он оказался сильнее. Наши взгляды пересеклись.

Шелест. Бормотание. Водный всплеск.

Дарла не позволяла никому подойти к ним, пока Тильда вчитывалась в записи. Крепкие руки обхватили мою талию, резко потянув назад, и в следующее мгновение комната исчезла в белом ослепительном свете, в ушах повис звон, не позволяющий трезво мыслить, и лишь ладони Даниэля не давали провалиться в беспамятство или закричать самой, вторя неизвестному шуму.

Свет исчез так же внезапно, как и возник. Словно включили лампочку и выключили, ослепив обидчиков.

– В порядке? – Передо мной возникло сосредоточенное лицо Тильды.

Сама того не поняв, я упала прямо на Даниэля, который принял удар, притянув к себе.

– Да, – прохрипела я, не переставая моргать – в голове до сих пор звучал отдаленный звон.

Некромантка кивнула и быстро поднялась на ноги, зорко выглядывая в комнате своих среди чужих. В основном все, как и мы с Лефевром, лежали на полу. Взглядом наткнувшись на какого-то мужчину, я пораженно заметила, что его глаза заволокла белая дымка.

– Что это? – Я зашевелилась, совсем не заботясь о некроманте под собой.

Даниэль приподнялся вместе со мной.

– Артефакт правосудия обезоруживает всех, кто поблизости, неважно, друг или враг. И чтобы отменить его действие, надо коснуться им тела поверженного. – Слушая объяснения Даниэля, я наблюдала, как некромантка коснулась чем-то красным и блестящим щеки Горидаса, и белая поволока сошла с его глаз. – Загадка…

Некромант смотрел на меня рассерженно, сжимая запястья.

– Ты понимаешь, что натворила? – поймав мой взгляд, спросил он. На его скулах заиграли желваки.

– А что я натворила? – обманчиво тихо проговорила я. – Не дала тебе одному взвалить на себя все?

Я сглотнула.

Наши лица находились рядом. Оба недовольные. Он – ледышка, неожиданно начавшая таять от собственных эмоций, и я, не ждавшая благодарности, но и прямого укора тоже, будто совершила что-то бессмысленное.

– Я нас спасла! Тебя, Конкордию и этого ублюдка! – посмотрела на старика, недвижно лежавшего на полу, пусть это было сомнительное достижение, но все же…

В кабинет ворвались Ридж и Клайм, последний сразу направился к воднице, недавно пришедшей в себя и пытавшейся неуверенно подняться на ноги. Маг энергии подхватил протестующую Дарлу на руки, и я завистливо вздохнула.

– Их допросят, Загадка. Всех! Мы говорили с тобой об этом.

– Мы сбежим, – упрямо сказала я.

– Ты будешь всю жизнь бежать?

– Но ты ведь собирался!

Впервые с момента нашей встречи мы вновь не понимали друг друга. Даниэль собирался меня защищать до последнего, но не принимал того факта, что я сделаю для него то же самое.

– Ай! – Бедро адски обожгло.

– Эмма…

Я обернулась, точно зная, куда смотреть. Конкордия, все еще сидевшая на полу, медленно таяла, словно утренний туман, разгоняемый все выше поднимавшимся по небосводу солнцем.

Я было кинулась к ней, но, едва поднявшись, вновь упала, и к жгучей боли на бедре прибавилась глухая и ноющая – в коленях. Попыталась обнять двойника, но руки прошли сквозь тело, а пальцы заледенели, словно я засунула их в морозильник.

– Я возвращаюсь, – мило, с долей грусти улыбнулась Конкордия.

Мы посмотрели друг на друга. Одинаковые глаза, идентичные лица и похожие чувства – мы будем скучать друг по другу и своим мирам. И я, и Конкордия знали, что этот момент настанет, но кто мог подумать, что расставание выйдет тяжелее, чем мы предполагали?

Это навсегда. Мы поменялись окончательно. И никогда больше не увидим друг друга.

– Позаботься о моих родителях, – прошептала я, чувствуя, как по щеке потекла слеза. И сбивчиво продолжила, говоря то, что не успела: – Не расстраивай их. Слушайся. Иногда можешь потрепать нервы, но немного. Мама воспринимает все ближе к сердцу, чем показывает. Если случатся неприятности, лучше говори отцу, он дает дельные советы. И…

Конкордия становилась все менее плотной.

– Эмма, не переживай, – перебила Конкордия и попыталась коснуться моей руки, но передумала, вспомнив, что у меня не вышло. Сглотнув, она заговорила, оправдываясь: – Я… скрытник… Там записи моей матери, поэтому я не дала их раньше. Не только записи, но и доказательства. Пытки, издевательства – она умерла не сама. Ее убили ради земель ее отца. Я не хотела, чтобы то, что написано там, увидел хоть кто-то. – Голос становился глух, напоминая шум ветра. – Слишком много грязи…