Артем Каменистый - Экстремальная археология [СИ]

— Да хоть голый срам показывай, меня уже давно ничем не удивишь. А срамом коротким так, тем более...

— Давайте поспорим на хороший обед, что я смогу вас удивить?

— Ну а когда не удивишь, чем расплатишься?

— Пойду в канал и сам утоплюсь. Или сдамся клановым за мешок риса. На ваш выбор.

Старуха кивнула:

— Утопить я и сама тебя могу, сдать тоже. Но раз утруждаться не придётся, валяй, договорились, удиви меня.

— У вас чертовски болят суставы. Вы смирились с этой болью, вы давно живёте с ней. Она стала частью вас. Каждый ваш шаг, это мучение. Да что там шаг, каждое движение пальца вызывает боль.

— Это ты меня так удивить вздумал? — невесело усмехнулась Куба.

— Нет, это я просто разминаюсь. А вот сейчас начинаю удивлять.

И я протянул руки.

Мои лекарские навыки, даже урезанные маскировочным амулетом, способны на многое. Да, чудес от них ждать не приходится, но если требуется оперативно снять боль — прекрасно справляются даже во многих запущенных случаях.

А этот случай явно запущен. Куча хронических болячек, которые никто и не думал лечить, или с ними пытались справиться дешёвыми, неэффективными методами.

Но я не дешёвка, я кое-что умею. Люди, с лекарским навыком приподнятым всего-то на пятёрку, для обитателей трущоб всё равно, что высшие силы.

Такие же недоступные, вызывающие шок, а то и ужас благоговейный. Ведь на развитие такой специальности приходится затратить столько, сколько весь этот нищенский район не стоит.

Но я здесь. Я доступен. И навыки у меня прилично выше даже в урезанном амулетом состоянии.

Спустя неполные три минуты я прекратил водить руками над многострадальным телом Кубы и, глядя в ошеломлённые глаза старухи, заявил тоном, не подразумевающим возражения:

— Пока что всё. Когда пообедаю, поговорим о ваших древностях. Только пожалуйста, ни слова больше о шпионах. Огорчусь.

Бородатого коротышку звали Дыроколом. После того, что я наблюдал этим утром, вряд ли когда-нибудь напутаю с его прозвищем.

Уж не знаю, на какие рычаги надавила Куба, но после предметного разговора именно любитель досок с гвоздями привёл человека, который, по её словам, в городе знал каждый камень и кирпич, независимо от размера и расположения. Если кому-то что-то известно по интересующей меня тематике, он стопроцентно в их числе.

Дырокол появился далеко после полудня. Без церемоний зашёл в лачугу, красноречиво покосился в сторону замаскированного люка в подпол, и лаконично отчитался перед Кубой:

— Он здесь.

Та протянула ему жменю монет. Бородач их принял, но при этом заметил нехорошим голосом:

— За городскую медь сейчас даже плевок не продадут.

— Так и ты не особо утрудился, — заметила на это Куба и указала на меня: — Это ты к нему его привёл, не ко мне. Ему всё и говори.

Дырокол повернулся, посмотрел на меня, как на предмет мебели и спросил без интереса:

— Говорят, тут за какого-то паренька мешок чёрного риса дают. Очень на тебя похож.

— И что? — спросил я голосом человека, отвечающего без малейшего интереса к теме, просто чтобы не молчать.

— Да так, ничего, просто так сказал. Мы тут людей за рис не продаём. Мы вообще раньше шкурами и горшками занимались. Шкуры Данто нам теперь не отдаёт. Раз нет шкур, не надо выделывать кожу, вот и горшки стали ненужными. Нам другим заниматься пришлось. Воровать иной раз приходится, это случается. Но людьми мы не торгуем. Помни это.

Я молча кивнул, а бородач продолжал:

— Того, кто тебе нужен, зовут Гасэт. Мы его просто Гасом называем. Выпить любит, дурную травку любит. Да он всё любит, от чего люди дуреют. Но и с дурной головой руки у него хорошо работают. Зевнёшь при нём, он зубы твои украдёт и пропить успеет, прежде чем рот захлопнешь. А ты даже не заметишь. Учти это.

Я кивнул:

— Благодарю, Дырокол. И я тоже людей за рис не продаю. Хочу, чтобы и ты это знал.

Бородач, уже выходя, обернулся:

— Ты мутный пацан, но Куба за тебя поручилась. А Кубу у нас уважают. Мы помогаем тебе только поэтому. Смотри, не подводи её.

— Хаос меня побери, ну как же выпить охота. Язык к зубам присох. Куба, ты бы плеснула чего-нибудь. У тебя гость дома, а ничего не налито.

— Гас, ты воды хочешь? Сходи к каналу, там её много.

— Ох Куба, Куба, ты когда-нибудь видела, чтобы я воду пил?

— Гас, а ты случайно не заметил, что в городе жрать нечего? Хотя бы ради этого на денёк останься трезвым. Никогда такое чудо не видела, очень хочется посмотреть.

— Эх Куба-Куба, до чего ж ты дожилась. Да и я тоже. Малец, а может у тебя есть что-нибудь жидкое?

Я, глядя на Гасэта, отчётливо понял, что на его счёт Дырокол предупреждал не зря. Руки у этого невзрачного мужичонка существовали отдельно от тела. Так и ощупывали всё вокруг, норовя оторвать, открутить, стащить и спрятать в недра изрядно рваного одеяния. Только то, что он находился на верхнем уровне лачуги, где не хранилось ни намёка на ценности, уберегало этот дом от тотального разворовывания.

Покачав головой, я ответил твёрдо:

— Для тебя у меня есть только вопросы. Если сумеешь ответить, тогда и насчёт остального поговорим.

— Так чего тебе надо? Спрашивай давай, не молчи. Меня дела ждут. Важные.

— Я уже спросил. Ты знаешь в городе места, где есть остатки чего-то древнего?

— Что за вопрос? Ты о чём вообще? Вон, сходи к Гнилой стене, там по пути много развалин старых, тебе понравятся. Так что там насчёт выпить?

Я снова покачал головой:

— Они недостаточно старые. Я ищу очень древнее место. Располагается оно под землёй. Это может выглядеть как подвал со стенами из больших камней. Из очень больших камней. Древние на их размерах не экономили.

— Слышь, пацан, зачем тебе камни? Камни выпить не нальют. Куба, что с этим мелким горшком не так? Он больной, что ли? Зачем меня к такому привели?

— Он спрашивает, ты отвечаешь. Меня к этому не приплетай, — недружелюбно ответила старуха, но затем чуть смягчилась: — Гас, просто говори то, что он спрашивает. Не пожалеешь. Этот мальчишка благодарить умеет.

— Да я на трезвую голову сам себя не помню. Так откуда мне помнить какие-то камни? Я что, на горняка похож? Да ещё и большие зачем-то понадобились. Вот зачем они мне? Их на горбу не утащить, оно мне неинтересно.

— Не просто камни, а что-то уходящее в глубину. Что-то вроде подземелья должно быть, — напомнил я.

— Неа, ничего не вспоминается. Ты или выпить мне организуй, или что-нибудь ещё подскажи. Лучше, конечно, выпить. Оно всегда лучше. Не видишь разве? Плохо человеку, совсем котелок не кипит. Куба, я этого пацана вообще не понимаю. Давай уже наливай, не жмись.

Старуха уставилась на пьяницу нехорошо и ухитрилась, не повышая голос, заговорить так, что даже меня пробрало: