Элизабет Корр - Корона когтей [litres]

– А эти иностранные представители, о которых вы говорите, лорд Валентин, – спрашивает Арон. – Те, что якобы поощряют жажду крови толпы, откуда они?

– Мы обладаем скудной информацией. Большинство говорит, из Фрайанландии, во что я могу поверить, – тон Валентина презрителен. Я не удивлена – в прошлом году ходили слухи о возможном конфликте между Фрайанландией и Селонией, – но прежде, чем я успеваю задать вопрос, он добавляет: – Хотя некоторые говорили о вмешательстве со стороны Соланума…

– Невозможно. Мы бы никогда не допустили этого. – Я говорю твердо, но, по правде говоря, понятия не имею, что могут предпринять Зигфрид и Таллис или те, кто их тайно поддерживает. Я прижимаю кончики пальцев к вискам, пытаясь отогнать начинающуюся головную боль. Все ведет к ним. Пока они на свободе, мы с Ароном не можем рассчитывать на твердую поддержку, что бы ни говорили нам в лицо дворяне. Но без полной поддержки поймать их становится все труднее и труднее.

Зигфрид и Таллис преследуют меня, я и ни на секунду не верила, что они мертвы.

Королевский советник откашливается.

– Если позволите, Ваши Величества? – я киваю в знак согласия, и он продолжает. – Как раз перед тем, как собрался Скайн, я получил письмо от посла из Фрайанландии: наследный принц желает встретиться с нами.

– Желает встретиться? – бормочет Арон. – Какое совпадение.

Мы все глядим на Верона.

Он пожимает плечами.

– Стервятники начали кружить вокруг падали. Они предложат союз, объединить силы и направить их с миссией милосердия на Селонию. Во всяком случае, так они это будут называть.

Я отрицательно качаю головой.

– Соланум не будет участвовать во вторжении. Я не позволю втянуть королевство в чужую войну, – взгляды собравшихся вокруг стола говорят мне, что большинство из Скайна согласны со мной. Или мне кажется. Но Тэйн из Фениана задумчиво смотрит на селонийцев, словно взвешивая, что можно выиграть и что потерять, если впутаться в проблемы наших соседей.

И если он первый задумался о выгоде войны, то не он последний; Соланум пару сотен лет назад владел большими путями Селонии, и я знаю, что среди дворян до сих пор есть считающие, что мы должны попытаться их вернуть.

Вспышка головной боли заставляет меня вздрогнуть.

Арон, должно быть, заметил. Он говорит что-то Верону и Валентину на селонийском, и я жалею теперь, что не выучила этот язык. Арон склоняет к братьям голову, прежде чем добавить:

– Скайн вновь соберется послезавтра. Вас уведомят о времени.

Вот и все: никаких извинений, никаких объяснений. Несмотря на мои «уроки» от леди Крамп, он справляется со своей королевской ролью гораздо лучше меня. Этому трюку он научился у своего отца. Арон был рожден, чтобы стать королем, и всегда желал править. Кажется несправедливым, что из-за потери руки он должен полагаться на меня в борьбе за свой трон.

По пути от помоста мы проходим мимо изъеденного временем пьедестала из темного камня. Именно здесь должна была находиться древняя Корона Когтей – королевский символ Соланума, выставленный на всеобщее обозрение. То ли она была украдена, то ли уничтожена Таллис, но корона пропала, и это пустое пространство глазело на меня, изнывая, как выбитый зуб. Постоянное напоминание о том, что Арон и я были недостаточно быстры в тот день, когда претендовали на трон; что мы потеряли то, что успешно охранялось до нас длинной чередой правителей.

Возможно, она годилась разве только к моей коронации, которая в результате оказалась неполной. Лишь имитацией реальности. Я уверена, многие из моих дворян все еще думают, что я лишь девчушка, играющая в королеву.

Я отворачиваюсь от пустого пьедестала и выхожу из тронного зала.

В тот же день мы с Ароном вновь встречаемся в тренировочном зале. Хоть тренировки и были его идеей, он все же кажется раздраженным. Его гнев действует на его же концентрацию, и я быстро выигрываю первый поединок. Во второй схватке он справляется лучше, в конце концов вырывая меч у меня из рук и приставляя острие своего клинка к моему подбородку. Но его настроение становится все хуже. Летия говорит мне, что слышала, как он огрызался на своего камердинера за то, что тот неправильно заколол пустой рукав его туники, а за обедом ругался на слугу, который помогал ему резать мясо. Когда мы наконец остаемся одни в гостиной, я останавливаю его, прежде чем он успевает пожелать мне спокойной ночи.

– Подожди, Арон. Пожалуйста, скажи, что случилось?

– Что случилось? – он колеблется на мгновение, прежде чем издать резкий смешок. – Да ничего. Кроме этого, – он хлопает по пустому рукаву своей туники. Довольно сильно, чтобы заставить меня вздрогнуть.

– Боль снова усилилась? – я замолкаю, думая о Скайне в то утро. – Или это из-за меня, из-за того, что ты должен сам по себе быть королем, но я…

– Нет! – он обрывает меня и начинает вышагивать по ковру. – К тебе это не имеет никакого отношения. Или к короне. И в любом случае это совершенно нелепо, – он замолкает, вздыхает и трет переносицу. – И это не имеет значения, потому что я женат. Но если бы не был – кому бы я был нужен, Адерин? Калека, бескрылый, как я… Какой еще дворянин взглянет на меня?

Я не знаю, что сказать. Он подносит ладонь к одному глазу, затем к другому.

– Не обращай внимания. Я устал.

– Мой дорогой Арон… – я касаюсь его пальцев. – Не говори подобных слов. Может, ты и не можешь летать, но ты умен и красив, и в тебе больше истинного благородства, чем такие, как Патрус и Тэйн, могли бы себе вообразить. Больше благородства, чем они могли бы вместить…

Раздается стук, двери открываются, и в комнату врывается Фрис. Я встаю перед Ароном, заслоняя его.

– Фрис, не сейчас!

– Но, Ваше Величество… – ее голос дрожит от страха.

– Что случилось?

– Летия. Ее обвинили в измене.

Фрис глотает слезы.

– Ее арестовали.

– Арестовали? – я выругиваюсь настолько грубо, насколько умею. – Где она?

– Я подумала, может… – Фрис запинается, глядя на Арона. – Я подумала, может, Ваши Величества захотят позвать кого-нибудь…

– Нет. Я сам с этим разберусь, – Арон и я следуем за Фрис из королевских покоев, растерянные слуги и стражники следуют за нами по пятам. Она ведет нас в южное крыло Цитадели, на верхний этаж, и я понимаю, куда мы идем: в Солнечную камеру, в то самое место, где Зигфрид допрашивал Люсьена.

Темные стражники, дежурящие снаружи, вытягиваются по стойке смирно, когда мы оказываемся рядом.

– Откройте дверь.

Они мгновенно повинуются, и я вихрем врываюсь в комнату.

Летия стоит между двумя другими стражниками со связанными перед собой руками. Лорд Пианет, наш главный секретарь, сидит за столом. Перед ним разложены бумаги, а у плеча стоит клерк. Он охает при нашем появлении и так быстро вскакивает, что опрокидывает стул.