Филип Пулман - Серпантин

С тех пор как Лира Сирин и ее деймон Пантелеймон воссоединились после ужасного расставания на берегах мира мертвых, Лире хотелось расспросить его о времени, проведённом вдали от неё. Но она смутно ощущала, что не должна спрашивать его напрямую; он скажет ей, когда захочет сам. Однако время шло, а он все молчал, и это начинало ее беспокоить.

Это чувство пришло к ней во время визита в северные земли, спустя год после того, как ведьма Елена Пажец чуть не убила ее в Оксфорде: тогда Лиру спасли птицы.

Проклятие Больвангара было снято, но северные земли все еще не оправились после экологической катастрофы, вызванной лордом Азриэлом. Тем не менее, отступление снегов и ослабление вечной мерзлоты означали, что все виды археологических работ возобновились, и Иордан-колледж спонсировал раскопки в районе Троллезунда, чтобы исследовать некоторые недавно обнаруженные поселения проторыбаков.

Естественно, Лира тоже захотела поехать, но ее заставили работать. Поэтому она спала в палатке и целыми днями копалась в грязных отходах, пока Пантелеймон отгонял комаров; и как только представился случай, она попросила подвезти ее на еженедельном рейсе в город. Ей хотелось взглянуть на места, которые она помнила: склад саней, где она торговалась с Йореком Бирнисоном, пристань, где встретила Ли Скорсби, и дом консула ведьм доктора Ланселиуса.

— Два часа, Лира, — сказал Дункан Армстронг, аспирант, сидевший за рулем трактора, когда они подъехали к Главному почтовому отделению. — Если тебя не будет ровно в три часа, я поеду один.

— Вы нам не доверяете, — сказала она.

— Два часа.

Склад саней был пуст и заброшен, но она нашла бар Эйнарссона, где во дворе рядом с переулком она впервые встретила бронированного медведя, и смотрела, как Йорек глотал галлон чистого спирта, и слушала его рассказ о плене. Двор выглядел по-прежнему, с той же ржавой будкой, лежащей в море грязи. Доки, однако, выглядели совсем по-другому: здания, которые она помнила, наполовину потонули, а новые краны и склады пришлось установить подальше.

— Там полный бардак, — сурово сказал Пантелеймон.

— Все в полном беспорядке. Давай посмотрим, дома ли доктор Ланселиус.

Консул представлял интересы всех кланов ведьм, даже враждовавших между собой. Лира не была уверена, помнит ли он их первую встречу, и Пан усмехнулся.

— Не помнить нас? — сказал он. — Конечно, он вспомнит!

— Когда мы только приехали, я была уверена, что нас никто не забудет, — согласилась она. — Но теперь… Я не так уж в этом уверена.

Но он вспомнил. Доктор Ланселиус стоял у дверей своего дома, прощаясь с торговцем янтаря из Московии, и, увидев Лиру и ее деймона, тепло поприветствовал ее и провел в узкий богатый деревянный дом.

— Лира Сирин, рад приветствовать, — сказал он. — Да, я знаю твоё новое имя. Серафина Пеккала рассказала мне все о твоих подвигах. Не желаешь ли выпить кофе?

— Спасибо, — сказала она. — Она вам всё рассказала?

— Всё, что знала.

— И… что мы с Паном можем…

Доктор Ланселиус улыбнулся.

— А-а, — сказала она, и они с Паном расслабились. Из-за этой тайны им постоянно приходилось быть начеку… Если доктор Ланселиус знал, что они могут разделяться, Пантелеймону не нужно притворяться, что он не может оставить Лиру, и с разрешения консула он выпрыгнул в открытое окно, чтобы осмотреть сад.

В маленькую гостиную доктор Ланселиус принес кофейник с чашками, и, прежде чем Пан вернулся, Лира сразу же спросила:

— Вы знаете, что юные ведьмы делают то, что сделали мы с Паном, расстаются…

— Знаю немного. Каждая ведьма должна пройти через это, если хочет жить полноценной жизнью ведьмы. Есть такие, кто не смогли или не захотели, и их сестры жалеют их, хотя те, кто не смогли, жалеют себя еще больше. В их жизни нет счастья.

— А что они делают? Где это происходит?

— В Центральной Сибири есть заброшенный край. Тысячи лет назад там был процветающий город, центр империи ремесленников и торговцев, простиравшейся от Новгорода до Монголии. Но они вступили в войну с миром духов, и их столицу уничтожило огненным взрывом. С тех пор там ничто не живёт — ни растения, ни насекомые, ни птицы, ни звери.

Лира подумала, что знает, что означает мир духов. Это другая вселенная, как у Уилла или как мир Читтагацце. Если бы между этой вселенной и другой существовала связь тысячи лет назад, задолго до того, как изобрели способ перехода из одной вселенной в другую с помощью Чудесного ножа, это было бы очень интересно, и она желала узнать больше; но она быстро сдержала свой интерес, ей не хотелось тревожить Пана.

Она точно знала, где он и что делает, и не хотела отвлекать. Как раз в этот момент он рассматривал стеллаж с ветками облачной сосны у дома консула, пытаясь угадать, какая из них принадлежит к клану Серафины Пеккала, ему подумалось, что если они с Лирой очень постараются, то в конце концов смогут обойти алетиометр и найдут ее при помощи ума. Лира посчитала это безумием, но пусть лучше он сосредоточится на этом, ей не нужно, чтобы он подслушал ее вопросы к доктору Ланселиусу.

— Значит, ведьмы… юные ведьмы отправляются туда со своими деймонами, прежде чем разойтись, и ведьмы идут в это заброшенное место, а деймоны боятся?

— Насколько я знаю, да.

Ничто не могло облегчить тяжесть воспоминаний Лиры о том моменте, когда они с Пантелеймоном совершили нечто подобное. Вспомнив его испуганным скулящим щенком, скорчившимся на причале, она почувствовала, как горячие слезы вины наполнили ее глаза, и она едва могла говорить. Несколько раз сглотнув, она сказала:

— Когда… после… когда они переправятся и найдут своих деймонов снова… они говорят об этом? Рассказывают ли им деймоны, что делали, когда были в разлуке?